Он заговорил безмятежно:
— Вчера ты так кричала, что, наверное, соседей перепугала…
Она мотнула головой, взгляд ее стал осмысленным, бросила коротко:
— Не помню…
Он продолжал:
— Люся, а ты знаешь, что висельники в последний момент испытывают сильнейший оргазм? Все говорили, кого успевали живым из петли вынуть…
— Да-а?!. — она вытаращила глазищи. — Правда?!.
— Ага… — безмятежно подтвердил он, а сам с ненавистью подумал, что, может быть, она повесится, чтобы испытать смертельный оргазм, и, наконец, избавит его от мучений.
Повеситься она вполне могла, потому как ее частенько обуревали навязчивые идеи. Павел отправился в ванную, по пути размышляя, какую бы еще историко-сексуальную, или сексуально криминальную хохму придумать?
Выйдя через час из ванной, он обнаружил, что Люська приготовлением завтрака себя утруждать, категорически не желает, а потому, одевшись, направился на кухню. Пока жарились бифштексы, он размышлял. Итак, вояки ловят его из-за каких-то денег. И тут еще какой-то «мастер» проявился, который простой работяга и «первый», то есть полковник, его не первый год знает. «Колян» по-прежнему с полковником не связывался, но, возможно, свяжется через «мастера». И тут Павла осенило: в городе есть единственный завод, на который возят списанное оружие на переплавку, и весь город знает, какой это завод. Так, может быть, мастер литейного цеха, и есть этот таинственный «мастер»? А вся афера построена на том, что чеченам продали списанное оружие, предназначенное на переплавку? Н-н-да… Задачка… Внедриться на завод, и найти «мастера». Впрочем, «мастер-то» как раз и исчез. Иначе, чего они к Павлу прицепились?
Наевшись, он собрался идти, уже из прихожей, высунувшись из-за косяка, проговорил:
— Если к тебе придут, и будут спрашивать насчет меня, стой на своем, говори, что ничего не знаешь, что я тебе ничего не говорил, только ночевать приходил. Поняла?
— Разумеется… — она величественно склонила голову.
Спускаясь вниз, Павел равнодушно подумал, кого он может тут встретить завтра? На ум ничто не приходило, все мало-мальски видные мужики из его окружения уже тут перебывали. Единственная картина навязчиво возникала перед мысленным взором, это засада из братков. А что, очень удобно, и не скучно: сиди, жди и по очереди трахай Люську.
Он часа три потренировался в качалке, прогулялся по берегу реки и точно к пяти подошел к главному входу в бассейн. Демонстративно постоял на крыльце, оглядывая берег реки, аллеи. Несмотря на прохладную погоду, по аллеям гуляло полно народу, даже на лавочках сидели. Он вошел в здание, поздоровался с вахтершей и прошел в машинное отделение. Чтобы отвлечься, почитал часа два газеты, потом пошел в спортзал. Там даже Жаворонкова не было, бизнесмены сами по себе работали на тренажерах, как Бог на душу положит. Павел часа два потренировался, уже не обращая внимания на их серьезные разговоры и бесконечные телефонные звонки. Потом принял душ, оделся, прицепил к поясу ножны с ножом, надел ветровку тренера, и, заперев служебный вход, принялся ждать.
Он приготовился к долгому ожиданию, но тут вдруг от входа раздался мощный рык:
— Пашка-а!.. А ты все еще здесь сидишь?!.
Он вгляделся, по лестнице спускался милый друг Николай и сиял улыбкой во всю физиономию. За те годы, что Павел его не видел, он здорово изменился: приобрел все характерные черты новых русских; мощное, налитое пузо, мощную, налитую задницу, мощную, налитую шею и толстую, налитую морду.
Подойдя к столу, протянул огромную лапу:
— Ну, здорово! А я тут, понимаешь, абонемент купил, дай, думаю, проведаю старого кореша…
Павел помедлил, но руку подал. Следом за Николаем подошли еще трое, помельче, по очереди пожали руку, расселись вокруг. Павел выжидательно смотрел на Николая, а в мозгу зудела одна мысль: — Господи, я ж с самого начала знал, что это он, как только имя услыхал — Колян, только поверить боялся… Ну вот, и пресловутый «мастер» идентифицировался: это ни кто иной, как Алексей. Он же, как раз в литейном цехе мастером работает…
Николай из необъятных карманов своей кожаной куртки извлек две бутылки водки, выставил на стол, парни выложили колбасу, хлеб, две литровых банки импортных пикулей.
Николай начал разливать водку, Павел сказал:
— Ты ж раньше не пил…
— Это я с тобой не пил, потому как мы нигде, кроме зала не встречались… Ну, давай, за встречу… — он поднял стакан.
Павел взял свой, там было налито больше половины. Он звякнул своим стаканом о стакан Николая, стаканы парней, стал подносить ко рту, и вдруг уставился через плечо Николая, вскочил, бросился к насосу, на ходу сказал:
— Я сейчас… Похоже, опять в насос шапку затянуло…
Он подбежал к насосу, озабоченно склонился над ним, заслонив руку с водкой от гостей, и вылил водку в воронку слива. Пощупал насос, выпрямился, уставился на манометр, поднес пустой стакан ко рту, запрокинул голову, делая вид, что пьет, потом натужно закашлялся. Вернувшись к столу, проговорил:
— Что ж ты по полному стакану наливаешь? Я больше чем пятьдесят грамм за раз выпить не могу… — взял большой кусок колбасы и принялся сосредоточенно жевать, потом заел колбасу пикулями.
Они были умопомрачительно вкусными, чуть-чуть только похуже тех, что солила Анна Сергеевна. Николай переигрывал, слишком был оживлен и натужно дружелюбен. Неужто он и правда считает Павла таким дураком? После того расставания в подвале и стольких лет отсутствия, нате вам, мириться пришел… Как же, поверили… Парней Павел видел раньше, когда еще тренировался в подвале. За многие годы тренировок, кто там только не перебывал! Двое из них, кажется, были борцами, а третий — точно боксером. Его Павел видел на ринге не далее, как три года назад, когда забрел как-то на первенство города. Сбылась мечта Николая, он, наконец, стал большим боссом. Предводителем банды. Хотя, вряд ли это его заслуга… У него никогда не было воображения. Скорее всего, это заслуга Алексея, продукт его навязчивой идеи; хапнуть хороший куш.
Николай разлил по второй, на этот раз поменьше. Чтобы не показать раньше времени, что все понял, Павел на сей раз выпил водку, снова закусил хорошим куском колбасы, хлеб категорически проигнорировал, захрустел пикулями, подумал, не без черного юмора, что неплохо бы каждый раз как следует подкрепляться за счет убийц…
Он глянул на часы, сказал:
— Пойду, дверь за вахтершей закрою… Мне больше не наливайте, мне хватит… Я сегодня с утра ничего не ел, к тому же пил последний раз в прошлом году… — он вполне натурально сымитировал заплетающуюся пьяную речь.
Вылезя из-за стола, пошатываясь, побрел к выходу из машинного отделения. Поднялся один из парней, сказал:
— Мне в туалет надо, где он?
— Пошли, покажу…
Выйдя из машинного отделения, Павел ткнул пальцем в сторону дверей:
— Вон туалет…
Вахтерша стояла у двери уже одетая. Павел попрощался, и она ушла. Он запер дверь. Велико было искушение позвонить в милицию, но краем глаза он видел, что пошедший за ним парень в туалет не зашел, а выглядывает из-за косяка. Павел, как ни в чем не бывало, повернулся и направился к двери в машинное отделение. Парень юркнул в туалет. Павел подавил в себе искушение, загасить его прямо на унитазе. Все ж таки борец, без шума не вырубишь…
Он вернулся к столу, сел на свое место, пьяно тараща глаза, проговорил:
— Что-то я совсем окосел… Наверное, водка левая…
Он заблаговременно переставил стол так, чтобы лампочка горела не над головой, а сзади. По теням было отлично видно, что делается за спиной. Павел сделал вид, будто его сморило, и тут же увидел, как Николай чуть передвинулся назад, что-то взял и занес над головой Павла. Павел оттолкнулся руками от стола и опрокинулся назад вместе со стулом, катнувшись по полу, закатился под нижнюю секцию бойлера, если не знать, то ни за что не подумаешь, что тут может пролезть человек его комплекции. Затрещало на все машинное отделение, удар железяки пришелся по крышке стола, но Павел уже выкатывался с другой стороны бойлера. Николай второй раз вскинул железяку, попытался достать Павла за бойлером, от грохота удара железом по железу аж уши заложило. Павел легко побежал по узкому проходу между бортом ванны и стеной. Сзади слышался топот, шарканье подошв, яростный мат. Добежав до присмотренного заранее места, он нырнул под ванну, и затаился за каким-то громоздким, угловатым кожухом. Топот поравнялся с ним и затих. Павел нащупал в темноте давно присмотренную железяку, поднял ее, стараясь не звякнуть, отвел осторожно назад, приготовился.