Павел повернулся к Алексею:

— Алексей, да точно говорю, надо сибирских писателей издавать… Западные скоро кончатся, да и народ ими наестся, своих захочется…

Тот резко махнул рукой, проговорил:

— Я тоже считаю, что ни ты, ни твои друзья сибирские никому не интересны. А западные писатели никогда не кончатся…

Павел замер с открытым ртом. Вот это старый друг называется…

После этого разговора на Павла начал косо поглядывать даже добряк Слава, а издавать решили романы Пратера, как наиболее крутые. Для начала стотысячным тиражом. Гафт согласился выступить гарантом на получение кредита. Алексей с Сашкой пошли в банк. И самое удивительное, кредит банк выдал, но только на три месяца. В тот же день все кредитные деньги были вложены в покупку вагона бумаги — пятьдесят тонн. Именно столько ее требовалось на стотысячный тираж.

Павел никак не мог прийти в себя от изумления: издать его книгу десятитысячным тиражом — гигантский риск, а брать кредит на три месяца и издавать книгу стотысячным тиражом — дело надежное? Подобной беспросветной глупости Павел просто не мог ожидать от своих бывших друзей, а ныне деловых партнеров.

Алексей с Сашкой пошли в типографию, насчет печатания тиража. Павел бы на их месте сначала с типографией договорился, а потом брал кредит. Но его никто не слушал. Потом Алексей образно рассказал, что происходило в типографии. Иногда, особенно в экстремальных ситуациях, у него проявлялись недюжинные способности к художественному слову. Как и следовало ожидать, директор типографии пришел в восторг от такого заказа. И пригласив своего юриста для составления договора, весело воскликнул:

— Всего за два года мы отпечатаем вам тираж!..

Сашака вытаращил глаза и изумленно спросил:

— Как, за два года?! У нас кредит всего на три месяца…

Директор равнодушно пожал плечами:

— Ничем не могу помочь… У меня заказы расписаны на два года.

Когда Павел пришел в «офис», там уже густой пеленой висело уныние. Он сел в продавленное кресло, обвел взглядом компанию, и ни о чем не стал спрашивать, все и так было ясно.

Алексей вдруг сказал:

— И как же нам сразу в голову не пришло?! Он же намекал, что хочет получить на лапу!

— А ты хоть раз давал таким большим начальникам на лапу? — ядовито осведомился Сашка.

— Нет, не давал, но все бывает в первый раз.

— А где деньги взять? Мы же все в бумагу вбухали…

Павел подпустил шпильку:

— Скинуться…

На него все поглядели, как на досадную помеху, один Григорий проворчал:

— Это не серьезно…

По лицу Алексея было не понять, серьезно он отнесся к предложению Павла, или нет.

Сашка вдруг подскочил, забегал по комнате, бормоча:

— Надо срочно продавать бумагу… Срочно… Быстро закупить книг, может, удастся обернуть кредит… И навар получим, и с банком рассчитаемся… Все равно мы не успеем продать стотысячный тираж за три месяца…

Последующие недели превратились в сущий кошмар. Во-первых, в городе никому не нужно было столько бумаги, а во-вторых, появление на городском рынке такой большой партии и неприкрытое желание продавцов поскорее скинуть товар, резко понизили розничную цену. К тому же, сами продавцы создали стойкое ощущение у потенциальных покупателей, что появившаяся в городе партия бумаги, раз в десять больше. А что прикажете думать умному бизнесмену, если тебе раз пять на дню либо позвонят, либо придут с предложением купить тонн десять-двадцать бумаги? Так что, если удавалось накинуть пять процентов, это считалось большой удачей.

Со склада бумагу развозили покупателям на «Газике» Николая. Грузить приходилось в основном Павлу. Опять он работал задаром. Тем, кто находил покупателя, причиталось пять процентов, а Павлу не причиталось ничего. Потому как, наломавшись на погрузке, он уже не мог бегать по городу в поисках покупателей, а до ближайшего телефона-автомата от его дома было не ближе, чем до «офиса». На его здоровье все сильнее и сильнее сказывались постоянный стресс и тяжелая работа без выходных.

Как-то он обратился к Алексею:

— Послушайте, оставьте мне хотя бы три тонны бумаги. Я издам свою книгу, а потом со всеми расплачусь. В типографии мне сказали, что напечатают без предоплаты, подождут, пока я не реализую часть тиража. Мы же вполне укладываемся в сроки погашения кредита. Последние несколько тонн бумаги были уже проданы с двадцатипроцентной наценкой… Видишь, и цены на бумагу немножко поднялись.

Алексей жестко выговорил:

— Если твою книгу не будут покупать, ты сам заплатишь типографии за тираж, и за бумагу тоже заплатишь «фирме», а с тиражом можешь делать все, что тебе заблагорассудится, хоть вместо туалетной бумаги использовать…

— Ладно, будь по-твоему… — Павел внимательно поглядел на Алексея, ему показалось, что сентенция насчет сортира выскочила у него непроизвольно, будто разрядилось давно копившееся.

За последнее время Алексей стал другим человеком, и напрочь исчезли всякие проявления дружеских чувств к Павлу. Отношение его к Павлу так похолодало, что уже исчезли куда-то десятилетия дружбы.

— Ты вот что, — продолжал Алексей, — ты когда-то предлагал взять кредит… Вот и возьми. Вложишь в закупку книг, возьмешь книгами, накрутишь сто процентов, а потом деньги вложишь в железные двери. А это десятикратный навар. Вот и будешь свои книги потом издавать за свой счет, хоть каждый месяц по две…

Павел в тот же день зашел в сбербанк. Оказалось, можно без проблем взять ссуду на неотложные нужды сроком аж на три года. За два дня он подготовил нужные документы, нашел двух поручителей: Ольгу и племянника. Получив деньги, Павел в тот же день вручил их Витьке Рыбкину, отъезжавшему в Москву за очередной партией книг. Когда книги были привезены, Павел забрал со склада их ровно на вложенную сумму по оптовой цене. Сашку это почему-то страшно возмутило, он потребовал, чтобы Павел заплатил за книги наценку, с которой их сдавали в магазины. Короче говоря, на свой кредит Павел почти ничего не зарабатывал. Неожиданно за него вступился Алексей. Очень спокойно растолковал Сашке, что это известная практика бизнеса: на вложенные личные средства любой работник фирмы вправе получить товар по себестоимости, или по оптовым ценам. Остальные промолчали, но видно было, что они очень недовольны.

Алексей пожал плечами:

— В чем дело, ребята? Возьмите ссуды, и тоже прокручивайте их…

Только черт поймет души новоявленных доморощенных бизнесменов!

Через две недели Павел получил свои деньги с реализации, но теперь их стало в два раза больше. Вот тут его и достал предпринимательский азарт. Еще и Алексей незамедлительно подкатился:

— Паша, а не пора ли и тебе что-нибудь вложить в нашу фирму?

Павел пожал плечами:

— Вы же с Николаем ничего не вкладываете, и даже кредит не желаете брать…

— А грузовик? — быстро спросил Алексей. — Это разве не вклад?

— Но он же так и остался личной собственностью Николая?..

— Ну и то железо, которое ты закупишь, тоже останется твоей личной собственностью. Просто, твой капитал возрастет в десять раз, а с учетом инфляции, вообще раз в пятьдесят…

— Ну, и что ты предлагаешь?..

— Надо закупить листовую сталь для дверей. Гляди… — и он в два счета объяснил Павлу с помощь листа бумаги и авторучки, что прибыль будет и правда, десятикратной.

На следующий день поехали за металлом. Денег Павла как раз хватило на три с половиной тонны листовой стали. Он прикинул, сколько получится дверей, сколько стоит одна дверь, и у него дух захватило от перспектив.

Но изготовить и установить Павлу удалось лишь три двери. Он почувствовал неладное, когда они с Николаем тащили тяжеленную, килограммов сто весом, дверь на пятый этаж. Да, видимо, наконец, сказались и тяжелая работа, и стрессы последних лет.

Последующие три месяца Павел работать не мог. Еле-еле добирался только до бассейна. Отдежурив, потом два дня приходил в себя, готовясь к очередному походу на дежурство. Придя в бассейн, он тут же укладывался на лежанку, устроенную за ванной, подальше от шума насоса. Между дежурствами отлеживался дома. Ольга ходила на цыпочках, вздыхала и каждый день просила, чтобы он, наконец, пошел в больницу. Павел отмалчивался. Да и что было делать? Если бы его положили в больницу, зарплата по больничному листу тут же уменьшилась бы вдвое. Тем более что ложиться в больницу не имело смысла, у него просто не было денег на лекарства. В больницах уже давно не лечили бесплатно. Вся зарплата у него уходила на погашение ссуды. Ольгиной зарплаты едва хватало на пропитание, и то лишь на самое необходимое: хлеб, сахар, постное масло.