— Я, пожалуй, долго тут не продержусь, — грустно сказал Зотик.
— Ну, дак ты хоть молчи, предоставь все мне. А то я гляжу, терпение у тебя, и правда, на исходе.
— Да как тут промолчишь, когда всякая разная встречная поперечная мелкая шваль норовит в рожу харкнуть! Знаешь, что, прежде всего, поражает людей, впервые приехавших в Нейтральную зону? Это поразительная вежливость и предупредительность ее жителей.
— Еще бы! — Ареф ухмыльнулся. — За косой взгляд можно разряд получить, или нож в брюхо… Ты, это, того… Руки-то не распускай. Тут же нет Нейтральной зоны. И орбитальных станций техобслуживания с правом экстерриториальности тоже нет. Так что, силовой прорыв тут несколько затруднен…
— Но тут же на орбитах крутятся частные станции! И принадлежат они вовсе не гражданам Апейрона.
— Ага, крутятся. И принадлежат они всяким инопланетникам, не имеющим никаких прав. У них есть лишь одна обязанность: платить налоги галларами. Но доходы от этих станций таковы, что владельцы мирятся и с непомерными налогами. Основные доходы ведь теневые…
В баре ресторана было чинно и благопристойно. При виде Арефа физиономия бармена начала странно деформироваться, будто пыталась принять сразу несколько выражений, из бармена к тому же, явно мучительно, лезли несколько фраз одновременно. Однако он нашел в себе силы промолчать, потому как сразу сообразил, что швейцар попросту не пропустил бы посетителей без галларов.
Зотик уселся на табурет, обронил лениво:
— У вас есть хорошее вино?
— Разумеется.
Бармен выставил на стойку два высоких стакана, достал бутылку с блеклой бумажной этикеткой, налил стаканы. Зотик взял стакан, поднес к носу, шибануло явственным сивушно дрожжевым духом
— Это что, вино?! — изумленно спросил Зотик.
— Разумеется! — с достоинством изрек бармен. — Восемьдесят рублей бутылка.
— Да в России такое вино даже самая последняя подвальная крыса мегаполиса пить не станет!
Бармен вдруг побледнел, зыркнул по сторонам, успокаивающе зашептал:
— Тихо, тихо… За такие слова вас могут запросто упечь… Пришьют враждебную пропаганду… Да и меня заодно, за то, что слушал…
Тут встрял Ареф:
— Послушайте, уважаемый, вы разве не видите, что я несовершеннолетний? Почему вино наливаете?
Лицо бармена перекосилось в плаксивой гримасе, он жалобно заныл:
— Господа, я вас умоляю! Пожалуйста, потише…
— Хорошо, будь по-твоему, помолчим… — смягчился Зотик. — Надеюсь, кухня у вас не отдает тухлятиной, как вино сивухой?
Бармен тихонько взвыл:
— Да вам уже можно пришить идеологическую диверсию, и отправить на урановые рудники бессрочно…
Зотик бросил на стойку сотенную, обронил:
— Сдачу можешь сдать рублями…
Сотенная исчезла, бармен воровато огляделся по сторонам. Можно было ручаться, что выручку он сдаст только рублями.
— Смешно мне смотреть на вас… — ухмыльнулся Зотик, встал и пошел в зал ресторана.
Огромный, представительный, как королевский пингвин, метрдотель преградил путь, лениво изрек:
— Наше заведение только для взрослых.
Зотик, давший себе зарок больше не расходовать понапрасну "цветы своей селезенки", вежливо представился:
— Капитан Зотик и штурман Ареф. Мы бы хотели пообедать…
Метрдотель слегка смешался, однако непреклонно проговорил:
— У нас имеется отдельный детский зал.
Зотик, подпустив металла в голос, повторил:
— Мы со штурманом желаем пообедать!
— Я понял. Только не вижу вашего штурмана…
— Он перед вами! — прорычал Зотик, теряя терпение.
При этом его взгляд стал таким, что Арефу показалось: сейчас белый фрак метрдотеля задымится. Однако до того, наконец, дошло, что лучше получить галлары с инопланетников, чем битый час просидеть с полицией за составлением протокола, и он повел вольных астронавтов вглубь зала.
Видимо специально для инопланетников название каждого блюда в меню сопровождалось краткой аннотацией мелким шрифтом; из чего состоит и как готовится. Сделав заказ, вольные астронавты отправились в туалет помыть руки.
Туалет был даже грязнее, чем в салуне Грелли. Зотик, порядком отвыкший от грязи в стерильном комфорте своего Корабля, покрутил носом, однако подошел к раковине, пустил воду. Рыжая от ржавчины, воняющая хлором жижа ударила в грязную раковину. На Земле уже несколько веков воду обеззараживали ультрафиолетом или серебрением, а тут применялась совершенно дикая, умопомрачительно древняя технология обработки воды. Зотик вздохнул, и нерешительно подставил руки под тепловатую струю. В конце концов, он даже решился умыться; все ж таки за полдня под палящим светилом и руки, и лицо покрылись корочкой грязи от пыли с потом.
Зотик не сразу сообразил, что за спиной его кто-то стоит, правда, не вплотную, а метрах в двух сбоку. Не подав виду, что почувствовал присутствие чужого, он потянул бумажное полотенце из рулона, висящего на стене, одновременно готовясь к защите. Ареф безмятежно плескался, громко фыркая. Вода, отравленная хлором, его ничуть не пугала. Как бы ненароком развернувшись на четверть оборота, Зотик увидел человека, стоящего у дверей во второе отделение туалета. Одет он был, как местный докер и на руке не было «визы». Однако в руке он держал маленькую коробочку, в которой Зотик моментально опознал довольно современную глушилку. Глаза субъекта умоляюще смотрели на Зотика. Да и всей своей униженной фигурой он напоминал голодную собаку, выпрашивающую кусочек колбасы.
Сообразив, что тип не представляет никакой опасности, Зотик бросил:
— Проходи, здесь не подают…
Но тут же уловил какую-то неправильность… Под мешковатой местной одеждой явно скрывалось тренированное тело опытного бойца, к тому же основательно просушенное запредельными перегрузками. Опытный человек по повадке легко отличит вольного астронавта от обыкновенного пилота звездолета. Да и в глазах субъекта нет-нет, а промелькивало нечто хищное, волчье, и загар был больше похож не на местный, а космический. Зотик подобрался, но внешне это никак не проявилось; он медленно и, казалось, невозмутимо продолжал промакивать полотенцем лицо, ожидая первого шага незнакомца.
Наконец тот горячечным шепотом зачастил:
— Капитан, заберите меня отсюда! Сил моих больше нет! Тут черт те что, а не жизнь! Вся планета — тюрьма! Заберите… Я у вас по гроб жизни буду штурманом без доли в добыче…
Зотик настороженно оборвал его:
— Эй, эй! Ты поосторожнее! Ты за кого меня принимаешь? Я работник весьма солидной фирмы, и здесь — по делам фирмы…
— Да, да, конечно… Капитан, я не то хотел сказать… Я, разумеется, смогу оплатить каюту до ближайшей планеты, принадлежащей Нейтральной зоне. Я даже согласен на трюм. И даже т-переход согласен куковать в трюме… Только заберите меня отсюда…
— Ну, и что тебя сюда занесло? — с подозрением осведомился Зотик.
— Сюда кого угодно заносит, — хмуро пробурчал субъект, — вот только не всех выносит… Так получилось, что капитану пришлось срочно уносить ноги, а я вот остался…
— Ну, уж… Ври больше… — презрительно бросил Зотик. — Чтобы вольный астронавт бросил на чужой враждебной планете своего матроса…
— Видно, что ты раньше не бывал здесь… Тут такой закон, если его не примешь, свернешь шею на втором деле. Вернее, весь экипаж может угодить в каторжную тюрьму, и будешь весь остаток жизни мантулить на дядю за миску бобовой похлебки. Знаешь, как тут ценятся земляне? Мы ж в два раза дольше местных живем, и работоспособность сохраняем до самой смерти… Контрабандисты никогда не ждут. Если остался на Апейроне, выживай сам, как можешь, и жди свой корабль. Если дождешься, считай, что тебе крупно повезло. Апейрон живет контрабандой, но усиленно делает вид, будто жестоко с ней борется. Стоит оступиться, враз сцапают. А купленные чиновнички попавшихся не спасают, наоборот топят понадежнее, чтобы самих не притянули…
— Ладно, чего тебе от меня надо?
— Я ж объяснил! Только одного, капитан, чтобы вы меня отсюда вывезли. У меня есть кое-какие деньжата, так что расплачусь. У меня большие опасения, что мой корабль за мной уже не вернется…