Его учили жить при любых обстоятельствах. И пока острая сталь не войдёт в его тело, Драго жив. Жив и не собирается ждать, когда из него эту жизнь вырвут. Где-то в подсознании он был глубоко потрясён предательством Совета Ордена. Пожалуй, не будь этого балансирования на грани жизни и смерти, он оказался бы повержен так же, как от самой раны. Наверное, это и был наилучший экзамен его монашеской сущности. Предали именно те, к кому он тянулся, как к солнцу. И вот, ослепнув, узрев темноту, он должен продолжить эту череду под названием жизнь. Действуя отстранённо и в то же время, творя нечто осознанное.

Что же ему сделать? Отомстить? Это было не достойно истинного талха, это свойственно людям с гордыней, хотя Драго не отвергал подобный вариант категорически. Скорее месть могла иметь смысл в отношении гиганта-урода. Хотя бы потому, что он схватил мальчика, а именно через мальчика можно узнать суть всего происходящего.

Да, ему осталось лишь стремление разогнать завесу тьмы и, быть может, приблизится к истине. Как говорил его Учитель, для истинного талха самое важное - познание Мира. Если у тебя имеются считанные минуты жизни, потрать их на познание. К чему отдавать их на потеху собственному брюху? Лучше уж отходить в другой мир в менее плотной темноте. У Драго же были не минуты, даже не часы, дни, а то и недели. Старх и Совет обманули его, они поступили недостойно талхам, и это ощущение правоты придавало Драго силу. С таким запасом он мог долго бороться, Совет же Ордена, узнав, что Драго жив, получит сильнейший моральный удар - они ведь знают о своём предательстве.

Уже ночью Драго поднялся и пустился в путь. Прошёл немного. Монах хотел только проверить собственное состояние и на всякий случай уйти из этих мест. Когда ночь поблекла, Драго отыскал укромное место в кустарнике, улёгся на спину, довольный, что можно лежать с открытыми глазами и не отвлекаться - ветви кустарника, переплетаясь, не позволяли видеть звёзды на небе.

Теперь ему предстояло самое важное. Проникнуть в возможную картину того, как развиваются события после похищения мальчика. Пойдёт ли талх-чудовище к монастырю, где находятся Старх и Совет Ордена?

Или останется в каком-нибудь из близлежащих городов, послав в монастырь гонца и дожидаясь, когда талхи из Совета Ордена прибудут к нему сами?

2

Около пяти часов назад они свернули к северо-востоку, в направлении Лакаслии. Очередной гонец, нашедший их в пути, сообщил, что последние сведения от Уда исходили именно из этого города.

Старх приказал изменить направление, но также потребовал сбросить скорость. Он хмурился, чувствуя, что торопиться не надо. Система сообщений действовала без сбоя, и, значит, через три-четыре часа их найдёт новый гонец. Возможно, его сообщение многое изменит. Почему-то Старх был уверен, что отход от восточного направления был вызван чрезвычайными обстоятельствами. К счастью, схвати мальчика стервятники Правителя, талхи об этом бы уже узнали. Выходит, причина была в другом. Вынужденная причина. Если её последствия уже не имеют силы, и мальчик, и следовавшие за ним Драго и Уд должны снова сместиться к югу.

Или особой причины не было, и мальчик вместо востока продолжил движение на север? Старх пытался не думать об этом, пытался отрешиться от происходящего вообще, так легче переносились тряска и лениво текущее время, но, странное дело, у него это плохо получалось.

Старх вместе с Лужем и Уинаром находились в карете, которая была загримирована под карету барона Тамали. Земли барона поставляли на общий рынок великолепно выделанные кожи, и посольство Тамали, естественно, не могло вызвать каких-то подозрений и быстро распространяющихся слухов. Конечно, спустя несколько дней приближённые Правителя, узнав о некоем посольстве, которого так и не дождались, догадаются, что это фикция, но к тому времени, как рассчитывали талхи из Совета Ордена, многое изменится. Кроме того, они не без оснований надеялись, что самозванцев не скоро свяжут с талхами.

Несмотря на спешку, они пользовались малолюдными дорогами, объезжая не только города, но и деревни. Вместе с четырьмя членами Совета Ордена ехали ещё восемь талхов, приближённых и знающих очень многое. С одним из них находился Занл, они ехали выдвинутые далеко вперёд. Они исполняли роль своеобразных разведчиков и в отличие от остальных были одеты в неопределённую одежду. Дважды благодаря им талхи избегали встречи с гвардейцами Правителя. Периодически кто-то из восьми талхов-воинов уходил в других направлениях, чтобы система сообщений оставалась чётко налаженной.

Старх, впрочем, как и остальные, почти всё время молчал. Глава Ордена талхов усиленно размышлял о том, как вести себя с мальчиком, когда встреча, наконец, произойдёт. Почему-то он не сомневался, что она произойдёт. Рано или поздно. Это утверждала его интуиция, старое доброе средство познания ближайшего будущего. Мальчик был могучим инструментом, но при этом очень хрупким. С ним нужно будет проявить максимальную осторожность. Несмотря на то, что сомнений, в том, что это ребёнок из Пророчества, не возникало давно, Старх по неизвестной причине всё чаще спрашивал себя, действительно ли с помощью мальчика они что-то коренным образом изменят? Изменение должно быть глобальным, а Старх слишком долго анализировал то, с чем уходил Драго. В глубине души Старх хотел, чтобы всё было именно так, но он оставался, прежде всего, реалистом.

Он понимал, что спасти всех не удастся. Когда-то давно, ещё в прежнем Мире, до Великой Катастрофы, спаслись люди, не имевшие отношения к тем, кто дал начало новому Миру, Рождённому Великой Катастрофой. Объяснение, которое талхи отыскали в Библии, утверждавшее, что спаслись праведники, выглядело наивным и не выдерживало никакой критики. Тогда кто же были те, кто просто выжили и, размножаясь, дали толчок новому этапу человечества? Ни Старх, никто другой из талхов не имели представления, в какой форме предстало это спасение, и что случилось с этими людьми в дальнейшем. Им был известен лишь факт самого спасения, известен из Пророчества. Мнение, что те отдельные люди спаслись потому, что частично изменили окружающую действительность, по-прежнему оставалось чем-то туманным, неопределённым. Остальное лишь связывалось с мальчиком, идущим по Всем Заселённым Землям.

В конечном итоге, вопрос стоял так, спасутся ли Старх и его приближённые, не говоря не только о людях вообще, но и об остальных талхах.

Темнело. Луж всё чаще посматривал на главу Ордена, но тот по-прежнему был погружен в свои мрачные думы. Между тем, Старх осознавал, что от него ждут мнения по поводу предстоящей остановки на ночь, когда её сделать, и нужна ли она вообще.

Когда Старх, наконец, отстранился от мыслей о мальчике, сосредоточив внимание на предстоящей ночёвке, один из талхов, ехавших в арьергарде, приблизился к карете и сообщил, что их процессию нагоняет всадник. Это был гонец, как раз подошло его время, и Старх приказал остановиться.

Талхи замерли, растворяясь с подступавшей ночью.

Спустя минуту послышался отчётливый галоп. Старх определил направление и нахмурился, сердце сжалось в нехорошем предчувствии. Всадник приближался с севера, и хотя это ещё ни о чём не говорило, и это направление вполне мог выбрать гонец со стороны Антонии, Старх сказал себе, что этот человек принёс сведения из тех мест, откуда исходили последние данные. Если так, значит, мальчик действительно отклонился к северу, а близость Столицы тем более была нежелательна.

Старх вышел из кареты, желая первым услышать новые сведения. Гонец, не видевший ожидавших его людей, останавливался резко, подняв облако пыли, и конь его громко заржал, встав на дыбы. Гонец быстро слез с него, отыскал взглядом членов Совета и на секунду замер в низком поклоне.

- Говори, - нетерпеливо потребовал Старх.

Гонец привстал, снова поклонился и только затем заговорил:

- Севернее Столицы началась эпидемия странной болезни, у которой нет названия. В тех землях паника. Правитель, говорят, взбешен, - гонец вежливо замолчал, предоставляя членам Совета возможность проанализировать услышанное.