Существует устремленность тамасическая и раджасическая. Как та, так и другая не полезны для духовной работы (и вообще для какой бы то ни было работы). Тамас — это неведение, источник инерции движения или покоя, поэтому тамасическая устремленность лишена гибкости, текучести, она не учитывает ни реальные особенности ситуации, ни действительные возможности человека. И здесь будет уместно вспомнить главного героя рассказа Н. С. Лескова — "железная воля", имевшего тамасическую несгибаемую устремленность. Раджас — это динамическая сила, порождающая борьбу и усилие, она наиболее ярко проявляется в витальной природе человека и находится на службе у человеческих привязанностей и желаний. Поэтому духовная работа должна выполняться не под действием этих двух сил, а под действием той, которая соответствует равновесию, гармонии, счастью и свету. Это саттва — сила, которая наиболее полно проявляется на уровне интеллекта и воли, дает ощущение легкости, воодушевления и уверенности.

О зависти

Зависть — это ветвь древа смерти, имя которому — гордыня.

Зависть — это одна из реакций эго и это не только страдание, потому что упущено первое место в чем бы то ни было, но это и негодование, потому что кто-то опередил тебя. Это может быть злорадство, когда сопернику по каким-то причинам стало плохо. Зависть защищается, если ей грозит уступить свое место. Зависть обвиняет, чтобы унизить того, кто, по ее мнению, должен занимать второе место после нее. Зависть нападает, если агрессия может помочь ей сохранить свое положение (иногда мнимое). Зависть обличает, потому что положение изобличенного равно положению виноватого, и иногда даже ниже. Но не следует думать, что любое изобличение — это симптом только зависти, хотя зависть нередко использует этот прием. Зависть может мстить, потому что ее унизили, оскорбили, не оценили. Зависть может собирать сплетни и с удовольствием передавать их, если это унизит ее соперника, и возвысит ее. Зависть стремиться приобретать то, что есть у других, чтобы быть не хуже других. Зависть может быть жадной, если это принесет ей ущерб и может быть щедрой, если это ее возвышает. Зависть всегда хочет быть более значимой и не хочет, чтобы кто-то другой превзошел ее. Особенно зависть нетерпима, когда, чувствуя свое превосходство в чем-либо перед другим, вдруг осознает, что другой превзошел ее в этом. Зависть любит опекать, жалеть, осуждать, потому что это возвышает ее. Зависть может ревновать, потому что тот, другой, оказался предпочтительнее, чем она. Зависть может оболгать другого, чтобы унизить его и этим самым подняться выше оболганного. Зависть стремится физически или морально уничтожить другого, который опередил ее. Это все отрицательные реакции зависти.

Конкуренция и соревнование имеют одни и те же корни зависти. Зависть стремится получить то, что есть у других, но нет у нее. Зависть хотела бы уничтожить то, что есть у других и не может быть у нее, иногда она желает несчастья тем, кому завидует. Зависть может приходить в отчаяние, если кто-то превзошел ее и ситуацию никакими доступными для нее средствами нельзя изменить. Зависть может породить у человека стремление к превосходству, что внешне может выглядеть как нечто прогрессивное, хотя действительные ее мотивы низменны. Зависть может стремиться вызывать к себе жалость, если таким образом она в чем-то станет более исключительной сравнительно с другими. Но не всегда стремление вызвать жалость порождено завистью, чаще такого рода стремления вызваны витальной слабостью. Зависть может вызвать ненависть к тому, кто превосходит ее. Она может быть злопамятной и, помня о своем унижении, которое переживает очень тяжело, стремится унизить унизившего ее. Зависть всегда честолюбива, потому что постоянно нуждается в преобладании над другими и поэтому нередко в борьбе за преобладание ставит себя хоть в чем-то рядом с известными авторитетами. Человек, находящийся в плену у зависти, может этого и не осознавать, но тем не менее ставит свои переживания, свои мнения рядом с аналогичными переживаниями и мнениями авторитетов. Но и это последнее качество не обязательно может быть связано только с завистью, хотя часто и используется ею, потому что сходные переживания и мнения встречаются нередко. Зависть может быть подлой, потому что для унижения и уничтожения своего конкурента для нее все средства хороши. Например, она может быть клеветницей, чтобы унизить или уничтожить того, кто преобладает над ней. Зависть может быть насильникцей по отношению к объекту зависти и может испытывать вожделение в предвкушении превосходства над другими. Зависть может стремиться к власти, так как это дает ей превосходство над другими и в этом стремлении она опять — таки, может использовать все недозволенные средства.

Когда зависть стремится к совершенству, часто уродливым и нередко бесчестным способом, она может испытывать страдания озлобления, так как всегда найдется кто-то, который в чем-то будет превосходить ее. И совсем не обязательно что это превосходство должно быть на пути к совершенству. Оно может быть и в уродливости, если это уродство почитаемо, оно может быть и в извращенности, если она превозносится. Зависть стремится не к совершенству, а к превосходству. Но завистливый человек, оказавшись в среде людей, стремящихся к совершенству, и в этом случае будет стремиться превзойти других. Будучи среди преступников, он будет стремиться быть не только таким, как все, но опять-таки, возвыситься над ними, или хотя бы над некоторыми из них.

Другими словами, завистливый человек — это человек с больным эго, который противопоставляет себя всему миру, борясь с реальностью, которая не борется с ним, в этой борьбе зависть может использовать весь арсенал проявления эго, для того чтобы превзойти своего противника или не дать ему превзойти себя.

Можно сказать, что зависть — это одно из извращений человеческого стремления к совершенству.

Богатство и бедность в духовной практике

В Евангелии от Матвея Иисус Христос говорит: "трудно богатому войти в царство небесное". Не потому ли, что бедному легче отказаться от своей бедности, чем богатому от его богатства? И обязательно ли быть неимущим, чтобы идти духовным путем? Любые материальные ценности могут служить Божественной работе. Поэтому можно сказать, что если человек искренне идет духовным путем, то все его богатство может служить Божественному или же, другими словами, быть жертвой Божественному. И совсем не обязательно свое имущество раздавать нищим, потому что это сделает их хуже, чем они были прежде. Вполне возможно, что богатый человек более правильно распорядится своим богатством чем нищий. Так же как богатый может быть привязан к своему богатству, так же и нищий может быть привязан к своей нищете. Любые привязанности служат препятствием для духовной работы. Если человек всеми своими помыслами привязан к материальному миру, ко всем его радостям и страданиям, к его боли и его удовольствиям, даже к его смерти, то мы вправе говорить, что этот человек богат привязанностями. Если же человек не привязан к материальным благам (даже если они только в его воображении), то тогда ему легче направить свое сердце к Божественному. В этой притче Иисус Христос говорил, что человек, вставший на духовный путь, должен оставить все свои привязанности и жить только для Божественного. Разумеется, в этом случае отношения с внешним миром и со своими близкими не станут более отчужденными, потому что человек, идущий духовным путем, знает, что все, что окружает его, есть проявления Единого Бога, он помнит о том, что Бог поручил ему заботу о его семье и о деле. Человеческая жизнь на земле — это школа, которая должна научить нас знанию истины, а земля — это Божественная мастерская по одухотворению материи.