-Коли правда про новолуние, так мы что ж, мы с радостью, да не стесним ли?

 Тихоновна криво усмехнулась и обвела рукой стены избушки:

 -Это только темные сплетники да недалекие умом людишки полагают, что, ежели мы в лесу живем, так совсем и одичали?! Я бабка старая - мне покой и уют надобен, а в этой клетушке разве развернёшься?! Да и не прилично потомственной карге со столетним стажем в такой хибаре ютиться. Избушка на курьих ножках так для гостей заезжих, непрошенных да традиции для. А для отдыха душевного терем-теремок за погребцом стоит. Я ж тебе еще в прошлый раз намёкивала: коль возвернешься - приму по королевчески. При этих словах она шустро поднялась со скамейки и, кивком пригласив нас следовать за ней, поспешила на задний двор.

 

 Двухэтажный терем в изразцах и наличниках стоял посреди трех сосён, сверкая отполированными стеклами. За нашей спиной свисала маскировочная сеть, до самых вершин развешанная на соснах. Сеть мудреная, вроде бы и не волшебная вовсе, а всё равно непонятно как устроена. Когда за бабкой шел, кроме кустов да деревьев ничего не видел, а как вошли под сосны: ба! Стоит терем-теремок, а позади вроде ничего и нет, это я о массети. Но ведь была же! Я даже на шаг отступил и рукой попробовал: и правда весит, вот она. Выглянул наружу - кустик зеленый, обратно вовнутрь шагнул - как в стекло глянул. Занятная вещица, нашему маскхалату "леший" до неё далеко. Надо бы у Яги кусочек выпросить да с собой взять, на экспертизу. И Степанычу, пожалуй, стоило бы намекнуть, какое сокровище Яга прячет.

 А теремок себе ничего: и снаружи красота, и внутри всё уютно, чистенько, диваны ну точь-в-точь как у нас в России. На диванах игрушки плюшевые разбросаны: дракончики, ведьмочки там всякие, это, значит, вместо подушек. На первом этаже печь русская, на второй тепловой коллектор из хрусталя тянется. В гостевой стол широкий, на полу ковер персиянский самолетный, на стене еще один такой же и оба аршинными гвоздями приляпаны. Нет- нет, да по ковру и пробежит рябь легкая, видно никак не успокоятся - все взлететь хотят. Самое смешное, я и не заметил, как Яга и сама преобразилась. Помолодела, морщины разгладились, волосы на голове в высокую прическу уложились, на самой вместо замызганного сарафана деловой костюм (брючный), на ногах черные туфельки на тонкой шпильке. Вот тебе и Яга! Так и кажется, что сейчас официальным голосом скажет: - Господа... - Не успел я так подумать как Яга действительно заговорила. Ан нет, голос остался прежним.

 -Милай, и ты тоже, - (это она попу нашему) - не желаете ли помыться, искупаться с дороги? Хотите, банька по-росски али ванная по-европски?!

 -Да нам, бабуль, сперва немного обмыться да перекусить, а будет день, там уж и в баньку сходить можно. Так что не обессудь, мы уж в ванную, по-скорому.

 -А за что ж мне вас судить-то, ванная так ванная и мне хлопот меньше. Токмо одежку свою под дверь суньте - я её почищу, поштопаю. Ты уж, Коленька, направо иди в золоченую дверцу, а ты "святой" в серебряную. Полотенца махровые да шампунии разные сами найдете на полочках да на вешалочках. Вы уж идите купайтесь, не торопитесь, пыль дальнюю отскребайте, а я покудова стол накрою.

 И она, элегантно повернувшись, продефилировала в сторону комнаты, на дверях которой каллиграфическим почерком было начертано: кашеварня. Я, не сумев сдержать улыбки, направился в сторону двери, ведущей (как сказала Баба-Яга) в "золотую ванную". Прежде чем войти я обернулся, как там мой спутник: отец Клементий, уже стоя перед распахнутой дверью, трижды размашисто перекрестился и лишь затем, сжав зубы, шагнул внутрь.

 

 Ванна Бабы-Яги представляла из себя круглую, золотистую чашу. Если считать, что она действительно выполнена из золота, то это о-го-го, а вы сами представьте чашечку двух метров в диаметре и полтора метра в высоту? Представили, а теперь добавьте сюда такую же золотистую лесенку, перекинутую за край чаши и ведущую на небольшую узорчатую площадку из того же благородного металла. Кроме того все полочки, на которых стояли шампуни и лежали мочалки, все вешалки и вешалочки, на которых висели полотенца и полотенчики тоже были либо золотыми, либо ужасно похожей подделкой. Тьфу ты, краны тоже были из золота. Я, не спеша, снял с себя слегка засаленную, посеревшую от пота одежду и, аккуратно сложив, сунул под дверь, затем, не торопясь, поднялся на площадку и ступил на дно ванной. Тут же краны сами собой открылись и поток воды, разбрасывая брызги во все стороны, обрушился вниз. Не прошло и пары минут, как ванна была полна, а я блаженно покачивался в теплых водах.

 

 Распаренный, слегка сонный и донельзя довольный я вылез из пенистых вод и тут же оказался под тугими струями ароматного душа. Смыв последние остатки пены, теплый "дождь" прекратился так же внезапно, как и начался, а в воздухе появилась приятная свежесть, насыщенная ароматами маттиолы. Смахнув пятерней стекающие по лицу капли, я поднял взгляд и раскрыл рот от удивления: прямо перед носом на изящных плечиках висели мои шмотки. Тщательно отстиранные и аккуратно выглаженные, они казались только что купленными. От недавних царапин, потертостей и обширных засаленных пятен не осталось и следа. Не став загоняться по поводу, как они здесь появилась, я, обтершись насухо большим махровым полотенцем с изображением розовых не то собачек, не то кошечек, с удовольствием облачился в эти ставшие уже привычными одежды и взялся за дверную ручку. От мягкого, эластичного материала рубашки пахло вечерней свежестью и почему-то только что сорванной мятой.

 Отец Клементий, появившийся из ванной минутой позже меня, довольно отдувался. Святая благость, казалось, так и сочилась из его разгоряченного тела, а лысина на макушке лоснилась и блестела словно святой нимб. Спускавшаяся до пят ряса была тщательно выстирана, выглажена и аккуратно заштопана, но над его одеждами Яга перенапрягаться не стала - на толстом сукне сутаны явственно виднелись следы времени.

 Батюшка стряхнул повисшую на бороде каплю, расправил плечи, выпятил грудь, поправил на груди крест, широко перекрестился и решительно шагнул к столу, за которым восседала наша хозяйка, разливавшая по огромным расписным чашкам исходящий паром борщ. Аромат, витающий по комнате, был столь аппетитен, что я тоже поспешил к застеленному белоснежной, шелковой скатертью столу. В самом центре оного, словно большой пузатый рыцарь, взгромоздился блестящий серебряный самовар, окруженный блюдцами и блюдечками, на которых лежали маленькие ложечки и стояли чайные чашечки. Немного обособленно, в деревянной хлебнице, выполненной в форме большого изогнувшегося сазана, расположилась горка подрумяненных баранок, напротив неё высилась высокая хрустальная ваза, наполненная красными яблочками, с другой стороны самовара в большой супнице, накрытой прозрачной крышкой из неизвестного мне материала, поблескивал жиром борщ, а в чугунке, поставленном на изящную, золотую подставочку, очень напоминающую корону (что наводило на определенные мысли), еще пыхтела пшенная каша. Все было красиво и элегантно. Я еще не приступил к еде, но мне почему-то подумалось, что все будет безумно вкусно, и я не ошибся.

 Ели быстро и молча, совершенно забыв про этикет и правила приличия. Отец Клементий, отбросив все свои былые предрассудки и перестав поминутно молиться, наворачивал третью чашку борща. Я же, умяв свою порцию, принялся за кашу и, лишь наевшись досыта и приступив к чаепитию, нарушил дружное молчание, задав давно вертевшийся на языке вопрос, тем более что предмет моего интереса все время трепыхался под моим креслом.

 -Вот Вы мне скажите, - это я Бабе-Яге, - они, - я ткнул пальцем вниз, - ковры-самолеты ,стало быть, всегда так дергаются?

 -Да почитай завсегда, касатик, разве што иногда ночью затихают, да и то ненадолго.

 -Так что ж, если их от гвоздей освободить, так они и улетят?

 Тихоновна, по-видимому удивившись моему вопросу, подозрительно посмотрела в мою сторону: не шучу ли я, затем покачала головой ,дивясь моей необразованностью и, шумно вздохнув, ответила: