В начале дневников несколько раз упоминалась Хелен. Конечно, я не знала, имеется ли в виду Хелен Форд, но было не меньше десятка упоминаний о том, что она позировала для портрета, и о других, более житейских делах:
«Мы с Хелен сегодня ходили по магазинам, искали ей платье. Она сказала, что я единственный на свете говорю ей правду и не позволю купить что-то, в чем она будет похожа на жирную свинью. Но она не могла бы так выглядеть».
Или вот еще:
«Сегодня лил жуткий дождь, выйти на улицу было почти невозможно. Мы с Хелен сидели, читали, но вскоре ей стало скучно, и она устроила игру в слова. Мне очень хотелось писать, но я, беззаботный человек, оставил все кисти в мастерской, хотя старательно обернул их, чтобы уберечь от дождя. Решил не рисковать, это было бы глупо. Хелен, гораздо более смелая, чем я, пошла в гости. Она уже не счастлива, находясь только со мной. Я спросил, куда она идет, Хелен не ответила. С кем она видится? Что они делают? Я хочу знать, но вместе с тем боюсь ответа».
Потом имя Хелен сменилось инициалом X.
«X. рассказала мне все. Я пришел в ужас от услышанного, но почему-то не удивился. Я думал, все окончилось поездкой в Сингапур пять лет назад. Что будет с ней?..»
«X. была сегодня здесь с В., — гласила одна запись. — Она выглядела такой красивой, даже сияющей, что мои страхи за нее улетучились, пусть всего на час-другой. Я рад, что она доверилась мне, но очень беспокоюсь о том, что может из этого выйти».
Потом:
«Это не может хорошо кончиться для X. или двух других, но я беспокоюсь о X. Как жаль, что я не смог убедить ее избрать другой путь.
Брак X. является ошибкой. Что если он узнает о В.? Я снова и снова упрашиваю ее вернуться домой и забыть обо всем этом. Я сказал, что очень люблю ее, что сделаю для нее все, что она должна прислушаться к моим словам. Но она непреклонна».
В конце этого дневника была краткая запись:
«С X. случилось то, чего я больше всего боялся. Я слишком труслив, чтобы помочь ей, могу помочь только с В. и Б. Больше писать не могу. Господи, помоги всем нам».
Эта запись была сделана в сентябре сорок девятого года. Записей в том году больше не было. В газетной вырезке говорилось, что расчлененное тело мужа Хелен Форд было обнаружено в октябре того года. Если то, что сказал его сын, было правдой, Роберт Фицджеральд-старший не писал ни слова в дневниках до шестидесятого года.
«Слишком тяжело, — неожиданно подумала я. — Не хочу больше разбираться в этом. Собиралась же устроить себе что-то вроде отдыха. Могу с чистой совестью сказать Натали Бошамп, что пыталась найти ее мужа, но не смогла. Точка».
Однако, решила я, можно позвонить Дэвиду Фергюсону, расспросить его поподробнее о Кхун Вичае. Правильно! Смогу смягчить свою вину за то, что не занимаюсь бухгалтерскими отчетами для Чата. Я все-таки уже кое-что делала для него. Потянувшись к телефону, я заметила, что меч как будто лежит не там, где раньше. «Интересно, как он оказался тут? — мысленно произнесла я. — Уверена, я оставила его возле шкафа». Внимательно осмотрела его, он был в полном порядке. Уборщица, подумала я. Ничего не случилось. Однако меня не оставляла мысль, что кто-то рылся в моих вещах.
— Надо подумать, — произнесла я вслух. — Кто сказал Роберту Фицджеральду, что я должна прийти?
Роберт Фицджеральд сказал, что я опоздала. Стало быть, ждал меня. У него было сильное сотрясение мозга, видимо, когда человек в таком состоянии, от него нельзя ждать связного мышления. Но все же тут было, над чем подумать. Я сняла трубку и набрала номер.
— Хорошо, что позвонили, — сказал Дэвид. — Я собирался спросить вас, не хотите ли завтра вечером пойти на ужин после представления.
— Конечно, — ответила я. — Только расскажите немного о том, что мы увидим. Сомпом знаток этого вида искусства, и завтрашнее представление посвящается памяти Таксина, который был покровителем этого театра. Я знаю, Чат очень хотел бы, чтобы мы пошли, но я совершенно не знаю, чего ожидать.
— Представления кхон. Это очень древняя форма танцевальной драмы в масках, пришедшая в Таиланд из кхмерской империи в Камбодже, там разыгрывается сюжет из Рамаяны, по-тайски «Рамакиен». Тайская версия, очевидно, возникла при королевском дворе Аюттхаи несколько столетий назад. Она была утрачена, когда Аюттхая потерпела поражение от бирманцев, но потом возродилась. Национальный театр ставит эти представления. Чтобы передать весь сюжет, потребуются недели непрерывного представления, поэтому мы увидим всего один-два эпизода. Костюмы просто великолепные. Думаю, вам понравится.
— Уверена, что да. А теперь, что можете рассказать мне о Кхун Вичае?
— С чего начать? — произнес Дэвид. — О нем отзываются по-разному. Кхун Вичай умен, может быть очень обаятельным, хорошо ведет бизнес — он богат. Парень из захолустья, в данном случае из Чиангмая, добившийся успеха. Он начинал с двух барж для перевозки риса и создал настоящую транспортную империю. Его суда плавают по всему миру. Компании стремятся иметь с ним дело. Он богат, но не принадлежит к верхушке общества. Пожалуй, ему слегка недостает лоска, вот и все.
— Он хочет выдать дочь замуж за Чата, — сказала я.
— Что повысило бы его общественное положение, не так ли? Думаю, это маловероятно. Разве Чат не влюблен все еще в Дженнифер? Когда я познакомился с ней, они только что поссорились.
— Они снова вместе, и да, Чат влюблен в нее. Но вы сказали, что о Кхун Вичае отзываются по-разному. Его подводит только общественное положение? Чат как будто бы слегка побаивается его или, по крайней мере, вести дело с ним.
— Ходят слухи, — сказал Дэвид. — Но доказательств нет никаких. Одним словом, наркотики.
— Он принимает их или перевозит на своих судах?
— Возможно, и то, и другое. Повторяю, доказательств нет никаких. Его суда обыскивают, однако ничего не находят. Власти обыскивают в море другие суда, те оказываются загруженными наркотиками — два года назад задержали одно в Андаманском море между Таиландом и Бирмой, оно было битком набито героином и кристаллическим метедрином. Миллионы таблеток и пакетиков. Но если эти суда имеют какое-то отношение к Вичаю? Никаких наркотиков. Он сидит себе в Чиангмае, словно главнокомандующий, с приверженцами, беспредельно преданными ему. Только доказать что-то против него невозможно.
— Что еще?
— Ходит слух, что его враги имеют обыкновение исчезать.
— Исчезать?
— Как исчез наш общий знакомый Уилл Бошамп. О них больше ни слуху ни духу.
Глава десятая
Действительно, у юного короля имелись все основания быть недовольным, и не только мной. Госпожа Си Судачан, уже мать дочери от Кхун Воравонгсы, собрала главных министров и сказала, что, поскольку Йот Фа еще рано срезать хохолок, то есть он еще не достиг тринадцати лет, и, по ее словам, хотя я не согласился бы с ней, по-прежнему не интересуется государственными делами, то враги Аюттхаи могут попытаться обратить такое положение вещей в свою пользу. Решение она видела в том, чтобы министры пригласили Кхун Воравонгсу управлять государством до совершеннолетия Йот Фа.
Главные министры, одни из которых наверняка были сильно запуганы, другие просто попали под ее чары, согласились, и Кхун Воравонгсу под звуки труб отнесли во внутренний дворец в королевском паланкине и там торжественно провозгласили королем.
После этого дела королевства резко изменились. Брат Воравонгсы был назначен упаратом, или первым престолонаследником и вице-королем, губернаторов всех северных провинций вызвали в Аюттхаю и лишили должностей, на их места были назначены преданные правительнице и Кхун Воравонгсе люди. Но это еще не все.
Затем правительница и узурпатор Кхун Воравонгса решили, что Йот Фа нужно провести какое-то время в монастыре, как делали многие молодые люди, и для этой цели был избран монастырь Кхок Прая.
Существует обычай перед уходом молодого человека в монастырь устраивать большое празднество, и вечером накануне отъезда Йот Фа наслаждался представлением танцоров в масках. Были приглашены все придворные, в том числе и я.
Это было очень яркое зрелище. Когда мы пришли, средний двор освещали сотни факелов, перед началом представления были поданы замечательные деликатесы. Королевская свита ела, как обычно, из тонких селадоновых[18] чаш, хорошо известно, что селадон трескается при соприкосновении с ядом.
Вскоре начались танцы. Это был в высшей степени поучительный спектакль, представляющий, как Пра Рам и его брат Пра Лак сражались при поддержке обезьяньего войска во главе с Хануманом против Тосокана и его армии демонов.
В этой драме все роли, даже женские, исполняют мужчины, такое бурное движение, разумеется, непосильно для женщин. Костюмы танцоров из украшенной драгоценными камнями парчи сверкали в свете факелов. Маски демонов были поистине ужасающими, а битва между Добром и Злом исполнялась в высшей степени виртуозно.
Однако тот вечер был для меня поистине чудесным потому, что со мной была моя любимая. Мы нашли место позади толпы, откуда нам было все видно, но нас там не видел никто. Я держал ее за руку, когда был уверен, что за нами не наблюдает ни один человек.
В том месте драмы, когда появляется злой Тосокан, я заметил, как один из придворных подошел к Кхун Воравонгсе. В этом не было бы ничего необычного, но оба они огляделись, словно убеждаясь, что на них никто не смотрит, и это заинтриговало меня. Я стал пристально вглядываться. Воравонгса достал что-то из-под одежды, видимо, сосуд и отдал тому человеку, после чего тот скрылся в толпе.
Я пришел в недоумение, однако снова повернулся к танцорам. При этом увидел, что правительница смотрит на меня. От ее взгляда мне стало страшно. Я понял, что видел нечто, чего не должен был видеть, хоть и не понимал, в чем тут дело. Но потом увидел улыбку моей любимой и тут же забыл обо всем.
18
Селадон — разновидность китайского фарфора.