Изменить стиль страницы

– Что нам делать, Линдс? – печально вопросил я.

Ответ был написан у нее на лице:

– Ты прыгаешь с парашютом, не так ли?

Линдси сглотнула ком в горле. Видно было, как нелегко ей дается этот ответ.

– Знаешь, Дэйв, я должна позаботиться о себе. Я не хотела, чтобы так случилось, но так случилось. Все шло к тому, что мы расстанемся. – И она погладила меня по плечу.

– Что значит расстанемся? Я же все делал, как ты хотела, чтобы ты была счастлива. На себя я просто наплевал, все для тебя. – Обвинение было неуклюжее, но меня застали врасплох.

Как же я проморгал неизбежность этого момента.

– Может быть, тебе не стоило поступаться собой, – снова вздохнула она. – Мы разные, Дэвид, и это необходимо признать, чтобы не портить друг другу жизнь.

– Так зачем же ты втянула меня в это, зачем жила со мной, зачем заставила расстаться с собакой?

– Я надеялась, что это поможет. Что это как-то подействует на тебя. Я думала, мы станем единым целым… Не получилось. Ты все равно любишь эту собаку больше, чем когда-либо любил меня.

– Ну, хорошо, пусть так. Но я же и тебя…

Она остановила меня:

– Не надо, Дэвид. Все прошло. Мне не нужен человек, который не может открыть мне свое сердце.

– Или бумажник, – добавил я.

– Не надо иронизировать, – с надрывом произнесла она.

– Ничего себе ирония. Ты бросаешь меня без дома, без денег…

Она пожала плечами:

– Во-первых, и дом, и деньги теперь действительно мои. И во-вторых, какой смысл тебе во всем этом? В ближайшие годы ни деньги, ни жилье тебе все равно не понадобятся.

– А-а, значит, ты уже переселила меня в тюрьму?

Она с жалостью поглядела на меня.

– За пять или, может, десять лет я успею сделать карьеру. И тогда ты сможешь обратиться ко мне, и я помогу тебе. Я дам тебе возможность начать новую жизнь. Обещаю.

– Погоди, так ты и контору у меня отбираешь?

– Пока ты не обанкротился. Дэвид, как ты не понимаешь. Ты совершенно запустил себя, ты дошел до ручки. Я уже не знаю, какими словами тебе это объяснить…

– Ну, говори.

– Я посмотрела твои расходные книга. Ты по уши в долгах. И твою контору придется в буквальном смысле за уши вытаскивать из того болота, в которое, Дэвид, ты сам себя завел.

– Ты посмотрела их в моем сейфе…

Она пожала плечами:

– Ты оставил его открытым, как будто только того и хотел. Дэвид, ты лгал мне, ты обманывал меня. Ты тратил тысячи, когда я экономила каждое пенни. Какая же у нас могла получиться семья?

– Я… – Но слова застряли у меня в горле.

Да, в самом деле, она была права. С одной стороны, она, конечно, вела себя как крыса, бегущая с тонущего корабля. Но, если взглянуть на это с другой стороны, она была крысой на необитаемом острове, увидевшей дымок парохода на горизонте и подумавшей: «Вот оно, спасение!» Ведь получается, я мучил ее долгие годы, разве не так? Ведь и до появления пса между нами всегда стояла моя главная привязанность – игра.

– Ты любишь меня?

– Да, – сказала Линдси.

– До безумия?

– Настолько далеко я не зашла, – усмехнулась она. – Ты добрый. И я понимаю, что не каждый бы поступил со мной, как ты, и благодарна за это. Но приходят времена, когда, как бы ты ни любил кого-то, приходится уходить. Я не стану обманывать, Дэвид, что буду ждать тебя. Все опять встанет на свои места – Линдси против целого мира. И потому мне нужны все боеприпасы, которые я могу взять с собой. У тебя остались наличные?

– Сотни две, – ответил я. Вообще-то я собирался спустить их у Змееглаза.

– Ну, значит, все не так уж плохо.

Время снова раздулось как мыльный пузырь. Следующая вещь, которую я помню, – это как она села в свой «Дискавери» и уехала.

Приморский городок под струями дождя ужасен. Пустующие закусочные и киоски мороженщиков, брошенный пляж – все напоминает о былой радости, которой больше нет. Точнее, радость в этом мире осталась, но уже не для меня – для более счастливой души в какой-то более солнечный день.

Кто-то схватил меня за руку.

– Так вот ты где! – Это была Люси. – Пойдем потанцуем! Ты здесь замерзнешь.

И вдруг словно и не бывало тех долгих лет, то, что было позади, исчезло бесследно, то, что впереди, вставало зыбким туманом, напоминающим пар от дыхания на морозе. Лишь одно имело теперь значение в мире, одна-единственная вещь. Я вытащил таблетки из кармана и бросил их на дорогу.

– Пучок, – сказал я. – Я иду за тобой.

31

ВОРЫ ПОВСЮДУ

Люси, солидарная в этот вечер с остальным человечеством, все же выпила значительно меньше меня и поэтому могла подать трезвую идею.

– На автобусе будет слишком долго, – сказала она. – Лучше найдем такси.

Было полпятого, темно, и влажный ветер дул со стороны Ла-Манша. А где-то во Франции люди, покинув теплые масличные рощи Средиземноморья, рвались в тоннели и поезда, чтобы пробраться на эту территорию. Мир определенно сходил с ума.

Поскольку было Рождество, перед стоянкой такси красовалось предупреждение:

«Если вам станет плохо в машине, уборка салона обойдется вам в 80 фунтов».

– Кинологический центр Пэтчема! – крикнул я таксисту, стоявшему в очереди первым.

Он оторвал глаза от газеты:

– А вам не будет плохо в моей машине?

– Нет, – ответил я, я чувствовал себя прекрасно, почти протрезвел, хотя, конечно, не совсем.

Похоже, несмотря на праздники, бизнес у них шел туго. Таксист оглянулся на очередь и вздохнул. Пэтчем был в 20 фунтах езды, а ему явно нужны были деньги.

– Ладно, – сказал он. – Только держите вот эту газету у себя на коленях.

– Зачем?

– Так, на всякий случай.

Какой находчивый! Случись что, и он слупит с меня еще и за газету!

Я сделал как велено, и мы помчались по залитой янтарным светом улице к нашей мохнатой цели.

– Как у вас с Линдси, все хорошо?

– Лучше не бывает, – мрачно ответил я.

– Вы всегда так говорите, – заметила Люси.

– Бабушка с возу…

Конечно, все было совсем не так: это меня спихнули на обочину.

Снова зарядил мокрый снег, но на этот раз он сделал попытку произвести впечатление снега, а не дождя. Каждый год я говорил, что Рождество не похоже на Рождество, и вдруг оно стало на себя похоже. Волна Святок расцвеченными витринами гналась за нами, словно цунами от моря. Несмотря на убийственное настроение, я понемногу проникался праздником и становился счастливее.

Что может быть лучше, думал я: сижу в машине, рядом милая Люси, которая помогает спасать моего лучшего друга от лишнего дня страданий, холодного ужина и вынужденных бесед с питбулями.

Вообще-то, Пучок рассказывал, что питбули совсем даже неплохие собаки, их главная цель – соблюдение расовой гармонии. И бросаются они на хозяев только в исключительных случаях, когда их достанут.

Что может быть лучше? Будущее могло бы быть лучше, предполагаю, но сейчас я даже не думал о нем. Я был слит с мгновением, как холод с ветром. Одно от другого неотделимо.

Чавкая колесами в грязи, мы въехали во двор кинологического центра.

– Двадцать фунтов! – объявил водитель голосом человека, окончательно разочаровавшегося в своих собратьях.

Центр был еще открыт или вообще сегодня не закрывался по случаю рождественской вечеринки, которую сотрудники устроили на рабочем месте, – в ночи раздавались аккорды рождественской песни.

Сжимая ладошку Люси, я ворвался в холл.

– Я пришел за своей собакой! – заявил я во всеуслышание.

За столом одиноко сидели Джули и парень из числа вольнонаемных студентов. Остальные, видимо, разъехались по домам, не потрудившись расставить по местам сдвинутые столы и убрать посуду. Студент, в котором я тут же узнал неплохого паренька по имени Дэн, изучавшего английскую литературу в университете Суссекса, сидел рядом с Джули, исследуя ее обнаженную грудь.

Похоже, наше появление ничуть его не обескуражило, однако не было встречено аплодисментами.