Дионисий насторожился уже при «превосходящих силах противника» и «захваченной территории», исходящих из прекрасных уст ее величества.

 Граненыч же, привыкший к такой лексике, почувствовал неладное только когда она сказала «по всем правилам» о событиях, когда любые правила были противопоказаны. Но, тем не менее, с надеждой на благоприятный исход, он осторожно задал ей вопрос:

 - И что же надо делать, голубушка царица? Что твоя книга говорит?

 - А разве ты ее не читал? — удивилась Елена.

 - Эту — нет. Не пришлось как–то. О чем это?

 - О конспирации и секретном превосходстве… нет, противодейственой секретности… нет–нет, секретном противодействии… превосходных… нет, превосходящих… то есть, превосходящим… силам… противника… — медленно, как во сне, проговорила Елена, словно пробуя на вкус новые, доселе неизвестные слова.

 Глаза мужчин округлились.

 - А какое отношение имеют птички и цветы к противодействию превосходным… то есть, превосходящим силам противника?.. — библиотечный озадаченно перевел взгляд с обложки на Елену и обратно.

 - Это для конспирации, — неуверенно пояснила она. — Так поясняет Шапкин–Невидимкин.

 - А, ну да…

 - Так вот, послушайте. Вот что я вычитала. Правило первое. Сначала нам нужно придумать себе название.

 - Себе? — недоуменно наморщил лоб библиотечный.

 - Нам, — пояснила царица. — Всем.

 - Зачем? — не понял истопник.

 - А как иначе мы будем подписывать листовки? — просто задала убийственный вопрос Елена.

 - Подписывать… что?

 - Такие кусочки пергамента. С сообщениями о наших успехах.

 - О ЧЕМ?! — в голос воскликнули мужчины.

 - Чтобы колдун об этом прознал? — была первая мысль Граненыча.

 - Сообщать надо о неудачах, — резонно заметил библиотечный. — Если успехи по–настоящему успешные, все о них и так узнают.

 - Но в уроке первом так написано! — защищаясь, Елена выставила на всеобщее обозрение соответствующую страницу.

 - Мы верим, верим, — успокаивающе вскинул ладони библиотечный.

 - И… как мы должны называться, голубушка? По этим правилам? — Граненыч, предчувствуя долгий и трудный разговор, опустился на табуретку рядом с бывшей кроватью Дионисия.

 - Я тут подумала–подумала, но в голову почему–то ничего героического не приходит… — смущенно пожала плечами царица. — Вот сам Шапкин–Невидимкин предлагает «неуловимые мстители», но, насчет «неуловимых», я боюсь сглазить… А еще — «молодая гвардия», но в нашем случае… — она украдкой перевела взгляд с одного предполагаемого гвардейца на другого, — по–моему, это… не отражает… как–то… реальность действительности… То есть, я имею в виду, что для гвардии нас маловато… Конечно, есть еще «красные бригады», «львы сопротивления», «железный кулак возмездия», но они мне как–то тоже… не очень… — быстро добавила она, украдкой кинув взгляд на выражение лиц несостоявшихся гвардейцев. — Но вот тут он приводит еще одно…

 - Какое? — обреченно вздохнул Митроха.

 - Подпольный обком, — заглянула в книжку и, старательно выговаривая непонятное название, произнесла Елена.

 - Что?

 - А что это?

 - Я объяснения пока не нашла… Наверное, оно дается в комментариях. Но, я полагаю, это «оборонное командование» сокращенно, — неуверенно предположила она. — «Подпольный», по–моему, можно опустить, как не относящееся к нам. Мы же не в подполье, а в библиотеке находимся… Ну, как? Вам… нравится? — робко поинтересовалась она. — Потому что остальные еще хуже…

 Мужчины переглянулись.

 Елена поникла.

 - Я просто хотела быть полезной…

 - Замечательно, — тоном, каким обычно говорят с людьми, стоящими на подоконнике последнего этажа небоскреба, наконец, произнес Граненыч. — Просто гениально. Оборонное командование — это мы.

 - Да. Вполне. Отражает полную сущность нашего секретного бытия, — поспешно подтвердил Дионисий. — С зеркальной точностью.

 - А насчет листовок, тут в уроке втором сказано…

 - Многие из простого народа неграмотные, ваше величество, — напомнил царице истопник. — Как же они узнают, что в этих бумажках написано?

 Елена задумалась.

 - В уроке втором ничего об этом не говорится… Но у нас в Стелле в таких случаях рядом с каждым указом ставят глашатого с трубой, чтобы он время от времени трубил, а когда народ соберется, громко и с выражением его зачитывал.

 - Нам сейчас только глашатого и не хватало, — кивнул Дионисий.

 - С трубой, — уточнил Митроха.

 - Но как же тогда быть?.. — на глазах теряя боевой дух, и без того давно чувствовавший себя неуютно в непривычном обиталище, уже почти робко предположила Елена. — Ведь Шапкин–Невидимкин пишет, что листовки — это очень…

 - Замечательная идея, — быстро закончил за царицу истопник и предупреждающе покосился на хозяина библиотеки, готового возразить и без утайки высказать, что он про этого заслуженного конспиратора думает. — Только давай, мы будем их развешивать после нашей победы.

 - Или сейчас, но только там, где их никто не сможет увидеть, — заметив расстроенный вид Елены, добросердечно уточнил хозяин библиотеки. — Пока нам достаточно, что о наших успехах знаем мы сами. И — иногда — Букаха.

 - Д–да, по–моему, вы правы. Я согласна, — поразмыслив самостоятельно, с облегчением кивнула царица. — Мне и самой эта идея с листовками казалась какой–то… непонятной. А от звуков трубы, если честно, у меня голова болит.

 - Вот и славно, голубушка, — с улыбкой облегченно выдохнул истопник. — И если это всё, то сейчас подпольный обком…

 - Оборонное командование, — уточнил Дионисий.

 - …идет спать.

 - Нет, еще не всё! — почти умоляюще царица открыла книгу на заложенной ранее странице и снова протянула для всеобщего обозрения.

 - Здесь, в самом начале третьего урока, написано, что всем конспираторам, перво–наперво, надо придумать заветные слова.

 - Что?..

 - Зачем?..

 Мужчины снова озадаченно переглянулись.

 - Чтобы друг друга узнавать, — с готовностью пояснила Елена.

 - Да мы друг друга и так узнаём, — рассмеялся Дионисий мелким приятным смешком. — Если только Граненыч не выходит за пределы необходимой и достаточной обороны против магии Чернослова.

 - Никуда я уже пять дней не выхожу, — слегка обижено буркнул Митроха. — У меня всего полштофа осталось, беречь зелье надо.

 - Нет, вы не поняли! — замотала головой царица. — А вдруг, к примеру, вы вернетесь, а я под чарами колдуна буду? Или он вместо меня кого другого посадит и глаза вам отведет, что вы и не подумаете, что это не я? Или вдруг Граненыч вернется к тебе, Дионисий, когда вы где–нибудь во дворце промышляете, а это и не он вовсе? Как ты узнаешь, что он — это он?

 - Если я — это не ты… Ты — не она… Он — не он… Или это я — не он?.. — наморщив лоб в мучительной потуге воспроизвести только что услышанное, мутным взором уставился на Елену истопник.

 Библиотечный не стал пытаться делать даже этого.

 - Это всё… — уже почти с осязаемой неприязнью кивнул он на розовый фолиант, — там написано?

 Елена с несчастным видом кивнула.

 - Ну, хорошо. Какие заветные слова нам нужны? — украдкой вздохнул и терпеливо заглянул царице в глаза хозяин библиотеки.

 Елена снова лихорадочно залистала пухлый том.

 - Сейчас… сейчас… сейчас… Ага!.. вот. Приложение шесть. Нашла. Шапкин–Невидимкин пишет, что если один конспиратор пришел к другому, то первым делом он должен спросить, продается ли у того лукоморский шкаф.

 - Но у меня нет… — развел было руками хозяин библиотеки.

 - Это неважно, — нетерпеливо прервала его царица. — А вы должны ответить: «Шкаф уже продан, но осталась двуспальная кровать с балдахином».

 - Но у меня нет!..

 - А я должна сказать, — уже не обращая на протесты, настойчиво продолжила она, — что кровать мне не надо, мне ее ставить некуда.

 - И уйдешь? — недоуменно захлопал глазами Дионисий.

 - А шкаф есть куда? — не для публики, себе под нос ворчливо пробормотал истопник, чувствуя, что начинает тихо ненавидеть Ю.С. Шапкина–Невидимкина.