— Пожалуй, так, а... к нам помощь придет?

— А если мы не будем просить помощи? — напрямик спросил комдив.

— Пожалуй, так. Но... сила-то их перетягивает.

— Мы должны остановить их. Понимаете? Остановить. А когда придет подмога, мы погоним фашистов назад. Большая придет подмога. Тогда наша сила будет перетягивать. В этом весь секрет, товарищ Шожебаев.

— Пожалуй, так, — сказал Кожек.

— Вижу, тебе пришлось несладко, — засмеялся генерал. — Иначе и быть не могло. Покидая родину, ты, по всей вероятности, хорошо знал, что перед тобой тяжелый бранный путь. Так и случилось. Но впереди нас ждут еще горшие испытания. Мы должны подготовиться к ним. Если не станем ныть да жаловаться, что противник превосходит нас вооружением и численностью, а будем ковать свое оружие и закалять свою волю, то дадим сокрушающий отпор. И, дав отпор, опрокинем врага, а опрокинув, будем его преследовать. Не нужно забывать и о завтрашнем дне, товарищ Шожебаев.

Кожек кивнул головой. Глаза Парфенова загорелись.

— Ты спрашиваешь своего генерала, когда остановим врага. А мне у тебя хотелось спросить об этом. Если бы у генерала не было солдат, не было бы войска, что бы он смог поделать?

— Да нет же, — рот Кожека растянулся в широкой улыбке, — без командующего, пожалуй, дело не пойдет. Трудно одолеть врага без хорошего командира.

— Без хорошего солдата нет хорошего командира. В этом вся суть, товарищ Шожебаев. Победы мы добьемся только совместными усилиями.

Беседа затянулась. Дошло до семейных дел. Парфенов узнал, что у Кожека есть жена и ребенок.

— Жена не скучает? — шутливо спросил Парфенов.

Кожек не знал, как получше ответить, почесал затылок.

— У меня тоже есть жена, — сказал генерал. — Пишет, что скучает. Не молодая, а скучает. А? Что ты на это скажешь?

И они оба снисходительно посмеялись над своей солдатской чувствительностью.

— Передай от моего имени привет жене и ребенку. И почаще им пиши, — сказал Парфенов.

— Передам, товарищ генерал, — пообещал Кожек с просиявшим лицом.

— Ну, будь здоров до следующей встречи, товарищ Шожебаев!

Быстрыми шагами подошли Ержан и Уали и круто остановились перед генералом.

— Командир взвода лейтенант Кайсаров.

— Старший лейтенант Молдабаев.

Парфенов без труда узнал Уали. Этот старший лейтенант в первом бою был у него командиром связи. И этого командира взвода он, кажется, встречал раньше. Лицо Кайсарова было обветрено, сильно загорело, но сразу видно, что он очень молод. Можно утверждать, что существуют два типа командиров, и это резко бросается в глаза. Одни отменно ловки. И форму носят с особым изяществом. Движения их стремительны, четки, они лихо щелкают каблуками и, вздернув руку, красиво подносят ее к козырьку. Когда такой командир, втянув живот, стоит перед старшими, кажется, что он готов по первому их приказу унестись стрелой. Эти командиры ловят каждое слово, незамедлительно и находчиво отвечают.

Другой тип молодых командиров совсем иной. Они спокойны, медлительны. В движениях, еще не отшлифованных военной муштрой, чувствуется неуклюжесть, словно пустившись танцевать, они сбиваются с ритма. Такие командиры не дают молниеносного ответа, а говорят, основательно поразмыслив.

Наметанный глаз Парфенова причислил Ержана к последнему типу.

— Ну, что ж, показывай оборону, товарищ лейтенант, — сказал комдив.

После ухода генерала Кожек не находил себе места. Переполнявшие его чувства рвались наружу, он не знал, как излить их, и только улыбался сам себе. То, как ребенок, он топотал ногами и выпячивал грудь, то вдруг напускал на себя важность, хмурился и шевелил жесткими бровями.

Подошел Картбай, а следом за ним — Борибай.

Они поглядывали на Кожека, как на человека, облеченного доверием высшего начальства.

— Мы не осмелились подойти, а так хотелось. Что-то долго беседовал с тобой генерал. Что он говорил? В тылы нас выведут, на отдых?

— На курорт отправят, на Кавказ, — рассердился Картбай на Борибая. — Ты лучше вот о чем скажи. Спрашивал ты генерала, как это дело повертывается: пятимся К Москве, а немцев все не можем остановить?

Кожек, ошеломленный столь противоречивыми вопросами, долго собирался с мыслями.

— Говоришь, остановить немцев? А как же? Спрашивал. Генерал говорит, что скоро остановим. Вернее, не так он сказал. Не остановим, говорит, а погоним обратно. Очень осведомленный человек.

— Э, если б не был осведомленный, то какой он генерал? — вставил слово Борибай.

— Как много за нами собирается силы? — спросил Картбай?

— Силы этой — тьма-тьмущая, — Кожек чуть призадумался. — Но те храбрецы, которые дойдут до Берлина, это мы сами. Так сказал генерал.

— Значит, верит, что дойдем до Берлина.

— Верит.

— Судя по тому, как генерал смеялся, ты, Кожек, за шуткой в карман не лез, — сказал Борибай.

— Шуткой беседы не испортишь. Генерал тоже шутил. Уж если ты высоко стоишь, то, первое дело, будь с людьми прост. О моей семье генерал расспрашивал, велел передать привет Балкии и Еркинжану, — горделиво прибавил Кожек.

Генерал Парфенов обошел позиции взвода, останавливаясь у каждой ячейки и обмениваясь с бойцами короткими словами.

Возле одной ячейки он задержался и, осмотрев ее, сказал с недовольным выражением:

— Почему рыли неглубоко? Кто рыл?

Он обернулся.

— Это мое место, товарищ генерал, — ответил Борибай.

Парфенов, окинув глазами маленькую коренастую фигуру бойца, ухмыльнулся:

— Если так, прости. По росту и шуба!

На передовой к нему присоединились Мурат и Уали. Парфенов, .уединившись с командирами, разбирал предстоящую операцию. Дивизия отступала с тяжелыми боями и со вчерашнего дня закрепилась здесь. Высокий пригорок перед батальоном Мурата, составлявший центр фронта дивизии, был в руках врага. Мурат рассчитывал захватить пригорок и сделать его опорным пунктом. Купцианов возражал, но Мурата поддерживал командир полка Егоров и генерал. Парфенова увлекло предложение Мурата, и он дал задание батальону взять эту высоту, обозначенную на карте цифрой 175 и расположенную за деревней Соколово.

Обстоятельства облегчали проведение этой операции. По донесению разведки, немцы не возвели на высоте сильных укреплений. Но была и другая сторона дела, говорившая не в пользу наступления. Генерал особенно настойчиво напоминал об этом.

— Прорвать немецкие позиции можно. Внезапный энергичный удар — и мы это сделаем, — сказал Парфенов. — Но мало добиться успеха, нужно успех закрепить. Немцы располагают в этом районе крупными силами. Когда они опомнятся от нашего удара, нужно ждать контратаки. По-видимому, у них есть танки. — Генерал сделал паузу, приглядываясь к тому, какое впечатление производят его слова на командиров. Они сидели молча, размышляя.

— Если мы сумеем занять Соколово, то можно выдержать, — сказал Мурат.

— Запомните основное: на высоте не задерживайтесь ни одной лишней секунды. Натиск. Стремительный натиск. Если одним ударом овладеете деревней, то лучших оборонительных позиций вам не найти. Быстрота — главный залог успеха. — Парфенов повернулся к Мурату. — Связался с приданной тебе артиллерией?

— Связался, товарищ генерал, — ответил Мурат.

Парфенов повернулся к Молдабаеву:

— Если не ошибаюсь, вы были в полку ПНШ?

— Так точно, товарищ генерал, — подхватил Уали. — Я получил разрешение начальника штаба и хочу участвовать в бою во взводе Кайсарова.

— Очень похвально, — проговорил генерал. — Поможете Кайсарову.

Перед тем как уйти, Парфенов ободрил командиров:

— О тактическом значении предстоящей операции вы сами знаете. Помните также, что эта операция — проверка боевого духа дивизии. Если операция провалится, многие повесят носы. А момент критический. Если справитесь с задачей, у дивизии вырастут крылья, она по-настоящему поверит в победу. Смелей же, друзья. Я крепко на вас надеюсь.

Парфенов пожал командирам руки. Руку Ержана он задержал в своей: