Тот стал врагом, кого я раньше славил,
Остался я ненужным никому.
Б а т и м а - х а н у м:
Но, как создатель, сам ведь ты расставил
Всех нас по разуменью своему.
Иль, может, твой расчет был слишком скорый,
А, может, сам ты преступил предел,
Иль стала цель тусклее, для которой
Ты в день былой меня не пожалел?
С у л т а н С а у р а н:
Ты все года копила злобы яд.
Ну что ж, злорадствуй, может, станет слаще.
Б а т и м а - х а н у м:
Была бы злоба, в злобе жены мстят,
А месть от муки избавляет мстящих.
С у л т а н С а у р а н:
Хоть моему терпенью есть предел,
И мне с твоим не примириться мужем,
Ты, Батима-ханум, не стала хуже
Лишь потому, что муж твой похужел.
Я многажды за это время клялся
Мечом предательство его пресечь,
Но думал о тебе, и опускался
В руке нетвердой справедливый меч.
Б а т и м а - х а н у м:
Твердишь ты о бессилии своем,
А сам похож на тучу над полями.
Подумать страшно мне, что станет с нами,
Когда прольешься грозовым дождем.
С у л т а н С а у р а н:
Мне надо б стать грозою и сурово
За все обиды хана покарать,
Но, видишь, суесловлю я опять,
Давнишней слабости поддавшись снова.
Б а т и м а - х а н у м:
Я о твоей любви мечтала ране,
Лишь о покое ныне я пекусь.
Мне кажется, что поместить я тщусь
В один казан две головы бараньи
Я у тебя, султан, прошу пощады,
Мою исполни просьбу, удружи.
С у л т а н С а у р а н:
Я за тебя, ханум, и в пламя ада
Согласен спрыгнуть, только прикажи,
Б а т и м а - х а н у м:
Прошу тебя: к Абулхаиру ныне
Не относись, как к своему врагу,
А уступи, смири свою гордыню,
Сойди с его дороги.
С у л т а н С а у р а н:
Не могу!
Уж лучше ты, припомнив все, что было,
Безумье мужа как-то обуздай...
Отговори...
Б а т и м а - х а н у м:
Мне это не по силам,
Меня на путь свой ложный не толкай.
С у л т а н С а у р а н:
Что ж, попаслась вблизи осла кобыла
Так по-ослиному заговорила.
Выходит, умерла моя Бопай?
Б а т и м а - х а н у м:
Не сам ли смерти ты ее обрек,
Силком Бопай за хана выдать силясь.
Смириться может все, и я смирилась,
Я положилась лишь на божью, милость,
И ненадолго дал мне счастье бог.
Здесь нет Бопай и не вернуть былого.
Где это видано, что скот продав,
Купец его забрать хотел бы снова...
И впрямь я повторяю мужа слово
И в том не вижу ничего дурного,
Тем более, что он сегодня прав.
С у л т а н С а у р а н:
Моя ханум, коль скоро я вернулся,
Открою то, что глубоко таил.
Признаюсь, как я в жизни обманулся,
Когда любовь свою пресечь решил.
Главу покроешь белым джаулыком,
Но ревность жгла меня еще сильней,
Чем жгла любовь прошедших наших дней,
Я в степь скакал один, кричал я криком.
Потом, когда прошло немало дней,
Я убедился: пламя не погасло,
И новый облик зрелости твоей
Меня томил и мучил все сильней,
В огонь мой адский подливая масло.
Я горевал сильнее, чем вначале.
И чтоб забыться, преступил закон.
Себе избрал я шесть прекрасных жен,
Но заглушить не мог своей печали.
Ведь сказано недаром: «Сто ворон
Заменят лебедь белую едва ли».
И хоть мои мученья все сильней
И, словно дикий зверь, мечусь я в клетке,
Меня ты не найдешь среди людей.
Кому по вкусу ханские объедки.
Б а т и м а - х а н у м:
Не трать, султан мой, столько гневных слов.
И хану тяжело на перепутье.
И без того достаточно врагов.
Будь рядом и пойми — он прав по сути.
С у л т а н С а у р а н:
Выходит, у меня у одного
Нет ни беды, ни горя, ни печали.
Меня оклеветали, обобрали,
Нет ничего и рядом никого.
И не любви уже, а гнева пламя
Внутри меня бушует и вокруг.
Мне даже ты, ханум, не свяжешь рук.
Властитель бывший мой, мой бывший друг
Пусть знает, смерть стоит теперь меж нами,
Как ты стояла раньше...
(Уходит.)
Б а т и м а - х а н у м:
Быть беде!
Великий наш аллах, когда и где,
Над кем из них меч занесешь, не знаю,
Но умоляю: чудо соверши —
Не кровью спор их грозный разреши.
Лишь твоему суду я доверяю —
Две дорогие для меня души.
КЛЯТВА
На высоком холме собравшийся народ. Впереди х а н А б у л х а и р, Б а т и м а - х а н у м, Т е в к е л е в, Б у к е н б а й, С е й т к у л. Отдельной группой стоят с у л т а н ы С а у р а н, Б а р а к и другие.
Х а н А б у л х а и р:
Друзья единокровные, не вы ли
В степях своих едва ли не вчера
Свободно кочевали, вольно жили?
Но безмятежная прошла пора.
Сегодня мы окружены врагами,
В степях привольных трудно стало жить.
И «бедствия великого» нам с вами
И даже нашим детям не забыть.
Чтобы несчастью вновь не повториться,
Чтоб нашим землям был неведом страх,
Нам нужен кров, чтобы в буран укрыться,
Нам нужен друг, с которым вместе биться,
И, преуспев в раздумьях и трудах,
В тяжелую для нас, казахов, пору
В рессейском троне я нашел опору.
Г о л о с а:
— Благослови дела твои, аллах!
— Мы не должны гяурам покориться!
— Нам от врагов одним не защититься!
Х а н А б у л х а и р:
Единоверцы, прежде чем решить,
Должны ль с Рессеем мы объединиться,
Посол ее величества царицы,
Мамет-мырза, желает говорить.
Т е в к е л е в:
Казахи, бог спаси вас ото зла.
Царица русская, чья власть и слава
Российские пределы перешла,
Чтобы избавить вас от войн кровавых.
Желанью хана вашего вняла
И ваш народ достойный приняла
Под покровительство своей державы.
Давно уже татары и башкиры
Под русской властью обрели покой.
И вам, казахам, под ее рукой
Жить вечно в благоденствии и мире.
Вы станете сильнее во сто крат
Под верною защитою России,
Которую и недруги былые
Уже давно благоговейно чтят.