— С Алькой мы независимо от Володьки общались, потому как раньше в одном дворе жили. А его я после детского садика из виду потеряла. Встретились мы уже тогда, когда оба учились в университете. Ну, поговорили немного. Только разговаривать нам с ним особо не о чем. Интересы у нас разные, общих знакомых нет. Не о детском же садике до бесконечности вспоминать!

— Понятно… — Александра встрепенулась, поскольку лекция у Олега Павловича закончилась, и из аудитории повалила толпа студентов.

— Вот с его мамой мы нашли общий язык, — продолжала Маркушка. — Она у нас в том же самом детском саду нянечкой работала. В то время, когда и я, и Володька туда ходили. А сейчас она сделала карьеру и стала старшей воспитательницей.

— И в этой связи вы с ней нашли общий язык?

— Нет, — засмеялась Маркушка. Ее громкий смех прокатился до дальнего конца коридора и эхом срикошетил обратно. — Общий язык мы с ней нашли, разговаривая о лекарствах. Она их своей матери — Володькиной бабушке — покупает. А моя мама в аптеке работает.

— Ясно…

— Тебе лекарства не нужны?

— Спасибо…

— А в детский сад никого устроить не надо? — не унималась Маркушка в порыве своей активности.

— Да пока как-то…

— А то я могу с Володькиной мамой тебя познакомить. Она поспособствует, если что, — сказав это, она уже собралась убегать.

— С Володькиной мамой? — неожиданно заинтересовалась Александра. — А это было бы весьма кстати.

Она подумала, что «информаторами» разбрасываться не стоит, они на дороге просто так не валяются.

— Так ты же сказала, что…

— Это мне детский сад не нужен, — торопливо перебила ее Александра. — А вот ясли — очень даже. То есть, они не мне нужны-то, а одной моей знакомой. Вернее, ее дочери… — и она, отдуваясь, принялась сочинять путаную историю про мифическую знакомую.

Врать она не любила, да и не умела. Вот фантазировать на какую-нибудь интересную тему — всегда пожалуйста. Когда же приходилось обманывать людей, исходя из каких-то прагматических соображений, ей всегда делалось неловко, и она пыталась найти другой способ достижения своих целей. Однако в ходе следствия постоянно получалось так, что ей нужно было — ну, не то, чтобы врать, а подвирать, переступая через собственные представления о честности и интеллигентности.

— Ну, хорошо, — подвела итог ее мучительному сочинительству Маркушка (похоже, она поверила ее истории; а, может, ей просто наскучило долго стоять на одном месте). — Познакомлю я тебя с Володькиной матушкой. Записывай…

Договорившись о технических деталях знакомства, девушки расстались. Неугомонная Маркушка унеслась в неизвестном направлении, Александра отправилась со своей зачеткой к преподавателю.

Олег Павлович оказался серьезным и сердитым субъектом. Выслушивая объяснения Александры о том, что ей нужно, он молчал и хмурился под огромными очками в роговой оправе. Ситуация усложнялась тем, что в голове у Александры был полный сумбур, и она с трудом могла подобрать слова в своей речи. Преподаватель же то ли был занят собственными мыслями, то ли зачем-то делал вид, что не понимает того, что она говорит.

Когда она на третий раз принялась объяснять свою историю с зачеткой, Олег Павлович снял очки и внезапно превратился в совершенно еще молоденького паренька Олежку с застенчивым взглядом и неуверенными движениями. Очевидно, неуклюже громоздкие очки нужны были ему, чтобы уравновесить ими свой несолидный возраст.

— Вы знаете, а я Вас помню, — тихо сказал он. — Когда Вы еще учились на первом курсе, я преподавал у Вас логику.

— Все правильно, я же Вам только что сама это сказала. Так вот по этому поводу я…

— Я помню, как Вы слушали мои лекции, сидя у окна. На Вас тогда была такая белая кофточка…

"Клеит, — догадалась Александра. — Каждый студент хоть когда-нибудь, да сидит во время лекции у окна, и у любой девушки имеется хотя бы одна белая кофточка".

— У Вас тогда был такой отрешенный романтический вид, — продолжал паренек, — казалось, Вы как-то не подходите ко всем этим людям, сидящим рядом…

Чувствуя, что ее сейчас стошнит от потока банальностей, Александра молчала. Что это с ним? Неужели не гнушается флиртовать со студенткой? И не боится, что она расскажет о его намерениях "по секрету всему университету"? Хотя ведь она уже не учится у него, стало быть, нанести урон его репутации не сможет.

Между прочим, интересно проверить, есть ли у этого преподавателя по логике такое качество, как логика. Если есть — то вот сейчас он чуть поднатужится и спросит…

— А, кстати, что Вы делаете сегодня вечером?

"Вот так, — мысленно зааплодировала Александра, — в логике этому логику не откажешь. Предварительная работа успешно проведена, теперь нацелился штурмовать бастионы дальше. Как там у Шварца? "Вы — привлекательны, я — чертовски привлекателен, так что же время терять?" Однако мне-то что делать дальше? Зачет ведь надо получать". В ответ на этот вопрос в голове у нее сложилась следующая логическая конструкция:

(А) =» (В)

(В) =» (С)

(А) =» (С)

Если (А) мне нужен зачет, то =» (В) мне нужно ориентироваться на требования преподавателя;

Если (В) мне нужно ориентироваться на требования преподавателя, то =» (С) мне нужен флирт с преподавателем.

Следовательно, если (А) мне нужен зачет, то =»(С) мне нужен флирт с преподавателем.

И тут ее внутреннему взору представилась картинка из летних впечатлений. Река, вокруг — лес и загадочная тишина, Анджей — на веслах. Она зачерпывает в пригоршню воду, в которой отражается ночное небо, и подносит ее к губам. "Звезды становятся ближе", — улыбается он и тянется к ней. Его темно-серые глаза приближаются, приближаются и…

— Знаете, Олег Павлович, — решительно сказала Александра, делая особенно сильный акцент на отчестве, — сегодня вечером я иду в кафе со своим парнем отмечать зачет, который Вы мне сейчас поставите.

Испепелив ее недовольным взглядом, паренек вновь нацепил очки и обратно трансформировался в скучного преподавателя.

— Давайте сюда свою зачетку, — буркнул он.

"Просто оборотень-инкуб какой-то", — не без восхищения подумала Александра.

По словам мамы, Володя Полянок в детстве был, как водится, весьма премилым ребенком. Таким, знаете ли, кудрявым светленьким ангелочком. Он все время ходил за мамой хвостиком и плакал, когда она ненадолго отлучалась. Родители воспитывали его в лучших традициях приличных семей. А потом, когда ему исполнилось двенадцать лет, отца по долгу военной службы перевели в другой город на полгода, родители уехали, и Володя остался вдвоем с бабушкой.

Вот тогда он и вошел в дворовую кампанию, стал курить, пить и завел себе девушку (по маминой логике, вредные пристрастия усугублялись именно в такой последовательности). Словом, когда родители вернулись обратно в Город, это уже был не белокурый ангелочек, а дворовый хулиган с серьгой в ухе, сплевывающий через каждое слово и выражающийся на языке подворотен. В семье начались скандалы под рубрикой "отцы и дети": родители не понимали появившихся привычек и привязанностей сына, сын же, в свою очередь, считал безнадежно устаревшими взгляды родителей. История, что и говорить, довольно известная.

Однако в десятом классе с сыном произошли изменения. В школу завезли новое компьютерное оборудование, а вместе с ним появился новый преподаватель по информатике и вычислительной технике. Володя стал зависать в компьютерном классе, с азартом изучая азы виртуальной премудрости. Преподаватель любил его больше остальных учеников и часто после уроков оставался в школе, чтобы вместе с ним побродить по интернетовской сети, опробовать новые технологии или просто поиграть в компьютерные игры. Часто он оставлял ученику ключ от класса, и тот в одиночку бился с виртуальными монстрами, отыскивал магические артефакты, строил фантастические замки…

Чем дальше — тем дольше Володя стал оставаться наедине с компьютером, забывая про все на свете, и часто домой его за ручку уводили рассерженные родители, либо поздно вечером выгоняла уборщица. К концу одиннадцатого класса в дневнике у сына теснились одни тройки. Приятное исключение в виде пятерки было одно — по информатике. Даже добродушный физкультурник, вытаскивающий за уши хиляков и астеников, не согласился поставить ему четверку (больных и слабых он жалел, а вот к прогульщикам относился непримиримо). Родители забили тревогу: близилось окончание школы, там — поступление в вуз, а кому нужен их драгоценный сыночек со своими тройками? Даже с его знанием компьютера поступить на престижный факультет информатики с таким удручающим аттестатом просто невозможно.