12 глава

Алексиса снедала страсть. Самая настоящая пошлая мещанская страсть просто ела его поедом. В звоне трамвая и тренькании будильника угадывался Ее смех, перед внутренним взором навязчиво маячили серо-голубые глаза и прелестные веснушки, а по ночам снились и того более удручающие ракурсы… Алексис страдал от любви и оттого, что страдает от любви. Настоящий крутой рокер и незаурядный философ просто не мог себе позволить свалиться в столь страшную пучину мещанства.

Александре тоже казалось, что человек, обладающий психикой Алексиса, не может интересоваться такой девушкой, как она. Особенно судя по тому, как его кампания позиционировала себя по отношению к ней. Поэтому, когда он стал систематически встречаться у нее на пути, она заподозрила неладное. "Не иначе, как он узнал о моих детективных операциях и что-то в этой связи затевает…" — пугливо думала она каждый раз, когда Алексис ненароком появлялся перед ее носом.

Он состриг свои длинные неопрятные лохмы и перед выходом из дома проводил по полчаса у зеркала, причесываясь. Он поменял привычные измятые майки и водолазки на отутюженные рубашки и пиджаки. Он стал аккуратно вывешивать одежду в шкаф, вместо того, чтобы разбрасывать ее по всей квартире, как раньше. А однажды он даже нацелился на забытый в шкафу галстук, но вовремя опомнился и галстук одевать не стал.

Словом, Алексис запал не на шутку. Он стал каждый день маячить у Александры перед глазами: то встречал после занятий в библиотеке, то топтался перед дверями общаги, то неожиданно появлялся перед прилавком, на который Александра пялилась, рассматривая нечто из арсенала женских штучек, совершенно не предназначенных для мужских глаз.

Все это было совершенно ни к чему. Александре с каждым днем это досаждало все больше и больше. А Алексис, похоже, с каждым днем все больше увлекался. Он даже ухаживать за ней пытался — близкими его душевной организации способами: сначала, как обычно, цитировал двусмысленные фразы из любимых рок-авторов, а потом даже стал напевать что-то нежно-лиричное из «Воскресенья» и «Scorpions» — в общем, совсем опустился… За время общения с ним Александра узнала, что она: "вечерняя звезда", "необработанный алмаз", "сердце субботней ночи", "песнь на все сезоны", "живая магия" и просто "венец созидания". Сам же Алексис, соответственно, "трубач у врат рассвета", "безумец на том берегу", "человек на границе", "футуристический дракон", "колдун истинной звезды" и просто «параноид». Судя по всему, Алексис при желании вполне мог бы сделать неплохую карьеру интеллектуального Казановы или, по крайней мере, обаять какое-нибудь симпатичное создание с изощренной жизненной философией. Но он перемежал эту лирику такими циничными комментариями, что сводил ее на нет; произнеся комплимент, тут же принимался насмешничать и ерничать, как бы компенсируя свое моральное падение.

Дошло до того, что он даже притащил измятый букетик хризантем и, пробормотав что-то невнятное, сунул ей в руки. Вопреки ожиданиям, Александра букет приняла с восторгом. Алексис отнес восторг на свой счет и воспылал страстью с еще большей силой, в то время как на самом деле по замыслу Александры хризантемы своим сильным ароматом должны были перебить непонятный гнетущий запах в ее комнате, который усиливался с каждым днем.

Для Александры сегодняшний день был весьма и весьма удачным. Начался он с того, что она просто сидела в тишине и спокойствии за утренним кофе и перечитывала письмо от Анджея. Потом она весьма продуктивно поработала над дипломом в библиотеке. Потом она зашла в библиотечный зал периодики, чтобы ознакомиться со свежими номерами "Иностранной литературы" и "Мира кино", и наткнулась там на преподавателя по социологии. Это было просто каким-то подарком судьбы (пусть и в небольшом объеме), так как преподавателя этого она не могла найти уже долгое время: то он в командировку уезжал, то на конференцию убегал… Социолог узнал ее и поздоровался первым. А когда она объяснила ему свою ситуацию, начал доставать из портфеля стильный Паркер, чтобы расписаться в зачетке.

Он преподавал у них социологию еще на первом курсе, но, как оказалось, до сих пор помнит, как Александра выступала у него на семинаре "Харизматическей тип господства по Максу Веберу". Почему помнит? Он сам этой темой увлекается. Да-да. Тема его кандидатской диссертации, которую он защитил двадцать лет назад — "Магия лидера и культ героя как ключевые характеристики современного общества (на примере социального слоя секретарей парткома)". А сейчас он вовсю работает над докторской на тему "Расхаризмивание и оповседневнивание харизмы как ключевые черты постсовременного общества (на примере социального слоя лидеров-демократов)".

Социолог, поглаживая густую бороду и поправляя воротник на строгом черном костюме, принялся пространно рассуждать о харизматическом типе господства. Да-да, актуальная тема. Да-да, важная. Да-да, в наше время первоначальное понятие харизмы как божественного дара, как исключительной черты, присущей лишь самым избранным, утрачивается. Понимаете, сейчас распространяется так называемая микро-харизма. И харизма как сверхъестественное начало заменяется обычным повседневным обаянием: есть у телеведущего симпатичная мордашка и звонкий голос — значит, есть и харизма… То есть такая, понимаете ли, харизма по-русски — от слова "харя"…

Когда преподаватель потянулся, чтобы расписаться в ее зачетке, из-под журнала "Вопросы философии", лежавшего на столе перед ним, выглянул кусочек страницы какого-то другого журнала. Социолог этого не заметил и продолжал развивать свою научную тему. Александра не выдержала и скосила глаза. Под "Вопросами философии"… стыдливо пряталась обнаженная девица в кокетливых кружевных трусиках…

Когда она вернулась домой, в коридоре, на полу под дверью ее комнаты, лежал конверт. Увидев его, Александра подпрыгнула в радостном возбуждении: вот здорово, только позавчера получила письмо от Анджея, вчера они с ним разговаривали по телефону, а сегодня — опять письмо! Отметив мимоходом, что конверт не подписан, она одной рукой распечатала конверт, а другой открыла дверь и вошла в комнату.

На первом листочке были какие-то лошади. Интересные такие лошади — бегущие в стороны друг от друга. И люди тут были, и тоже какие-то странные — с перекошенными лицами, да еще и не европейской национальности. Судя по скулам и глазоразрезу — китайцы. Какие китайцы? При чем тут китайцы? Что за бред? Непонятно…

Комиксы какие-то, что ли? Только почему-то выполненные в виде снимков, сделанных со старинных литографий… Что, очередной общажный шутник решил поприкалываться над своими соседями? Вот, помнится, в прошлом году один местный любитель приколов сделал фотомонтаж известных политических деятелей и кинозвезд в обнимку с университетскими преподавателями. А потом ходил на лекции к этим самым преподавателям и подавал им эти «снимки», прося автограф. Мол, "Ване на долгую и вечную память"… Вот смеху-то было! Один преподаватель даже попросил свой «снимок» в обнимку с Мэрилин Монро в личное пользование — то ли друзьям похвастаться, то ли жене на годовщину свадьбы подарить… А другой преподаватель ходил жаловаться в деканат и просил выгнать шутника из университета. А третий…

Тут она остановила поток веселых воспоминаниях.

Фотографии, подкинутые ей под дверь, не были комиксами. Это были снимки со старинных литографий, изображающих… китайские пытки.

И лошади, на первый взгляд выглядевшие нелепо, даже смешно, на самом деле были заняты весьма несмешным занятием: растаскивали в разные стороны привязанное к ним по рукам и ногам человеческое тело.

На втором снимке человека в металлических наручниках и с прямоугольной доской на шее прикрепляли за руки, ноги, шею и пояс к железной кровати.

На третьем снимке человеку без носа и ушей отпиливали коленные чашечки.

На четвертом жгли на кострах.

На пятом избивали бамбуковыми палками.