24. Обращенный

Вялая жизнь Трантора окончательно сошла на нет, когда они оказались среди широко разбросанных зданий Университета. Там царила торжественная тишина запустения.

Чужеземцы с Установления ничего не знали о бурных днях и ночах кровавого Грабежа, оставившего Университет в неприкосновенности. Они ничего не знали о событиях, происходивших после распада имперской власти, когда вооруженные чем попало студенты с неопытной отвагой образовали армию добровольцев, чтобы защитить главное святилище галактической науки.

Пришельцы не ведали о Семидневном Сражении и перемирии, оставившем Университет свободным, — в то время, когда даже по императорскому дворцу грохотали сапоги Гилмера и его солдатни на протяжении их недолгого владычества.

Приблизившись к этим местам, люди Установления осознали лишь, что в мире, переходящем от разграбленного прошлого к динамичному будущему, район этот оставался тихим, полным изящества музейным образцом древнего величия.

В некотором смысле они тоже были чужаками. Нависшая пустота отвергала их.

Академическая атмосфера, казалось, еще жила здесь и сердито встрепенулась в ответ на вторжение.

Снаружи здание библиотеки казалась небольшим, но под землей оно расширялось и занимало огромное пространство, по-прежнему полное духом науки. Перед изумительными фресками на стенах приемной Эблинг Мис остановился.

Он прошептал — ибо здесь следовало говорить шепотом:

— Я думаю, что мы миновали помещения с каталогами. Я вернусь туда.

Его лоб горел, руки подрагивали.

— Меня нельзя будет беспокоить, Торан. Вы принесете мне еду?

— Все, что вы скажете. Мы поможем всем, чем можем. Если хотите, мы будем работать под вашим руководством…

— Нет. Я должен быть один.

— Вы полагаете, что найдете то, что нам нужно?

И Эблинг Мис ответил со спокойной уверенностью:

— Я знаю, что найду!

Устройство «домашнего очага» здесь стало для Торана и Бейты насущной необходимостью, более чем когда-либо за год их супружеской жизни. Это был странный «домашний очаг». Они жили в простоте, странно контрастировавшей с былым величием планеты. Пищу они брали в основном на ферме Ли Сентера, оплачивая ее маленькими атомными вещицами, которые легко было найти на любом торговом корабле.

Маньифико освоился с проекторами в читальном зале библиотеки и просиживал там за приключенческими романами и любовными историями столько, что стал забывать о еде и сне почти так же, как Эблинг Мис.

Эблинг же самозабвенно погрузился в занятия. Он настоял, чтобы для него повесили гамак в Зале психологических справочников. Его лицо заострилось и побледнело. Живость его речи пропала, любимые ругательства скончались тихой смертью. Бейту и Торана временами он узнавал не без труда.

Легче он чувствовал себя с Маньифико, который приносил ему еду и потом нередко садился рядом и часами зачарованно наблюдал за Мисом, пока пожилой психолог переписывал бесконечные формулы, справлялся с бесчисленными книгофильмами, метался в яростных умственных усилиях, пробиваясь к одному ему известному концу.

— Бейта! — резко сказал Торан, натолкнувшись на нее в полутемной комнате.

Бейта вскочила с виноватым видом.

— Да? Я тебе нужна, Тори?

— Конечно, ты мне нужна. Космоса ради, зачем ты тут сидишь? С тех пор, как мы добрались до Трантора, ты все делаешь не так. Что с тобою происходит?

— Ох, Тори, прекрати, — устало произнесла она.

— «Прекрати, прекрати!» — нетерпеливо передразнил он ее и вдруг сказал с неожиданной мягкостью: — Ты не скажешь мне, Бей, что случилось? Что беспокоит тебя?

— Нет! Ничего не беспокоит, Тори. Если ты будешь без конца придираться ко мне, ты сведешь меня с ума. Я просто задумалась.

— Задумалась? О чем?

— Ни о чем. Ну, хорошо, о Муле, и о Хэйвене, и об Установлении, и обо всем прочем в том же роде. О Эблинге Мисе, сможет ли он выяснить что-нибудь насчет Второго Установления, и что это нам даст — и о бесчисленном множестве других вещей. Ты удовлетворен? — голос ее звучал раздраженно.

— Если ты просто сидишь и тоскуешь, то с этим надо кончать. Это малоприятно и делу не поможет.

Бейта поднялась на ноги и слабо улыбнулась.

— Хорошо. Я счастлива. Видишь, я улыбаюсь и радуюсь.

Снаружи раздался взволнованный крик Маньифико.

— Госпожа моя!..

— В чем дело? Входи…

Когда в открывшейся двери обрисовалась крупная фигура с жестким лицом, Бейта поперхнулась.

— Притчер! — вскричал Торан.

Бейта ахнула:

— Капитан! Как вы нас нашли?

Хэн Притчер шагнул внутрь. Голос его был ясным, звучным и совершенно лишенным эмоций.

— Теперь я в звании полковника — у Мула.

— У Мула?.. — голос Торана осекся.

Наступила немая сцена для трех персонажей. Маньифико, дико озираясь, спрятался за Тораном. На него никто не обратил внимания.

Стиснув дрожащие руки, Бейта произнесла:

— Вы нас арестовываете? Вы действительно перешли к ним?

Полковник быстро ответил:

— Я прибыл не для того, чтобы арестовать вас. В моих инструкциях вы не упоминаетесь. По отношению к вам я свободен, и я решил воспользоваться нашей старой дружбой, — если только вы позволите.

Лицо Торана исказилось едва скрытым гневом.

— Как вы нас нашли? Значит, вы в самом деле были на филианском корабле? Вы следили за нами?

Невыразительное лицо Притчера как бы дрогнуло в беспокойстве.

— Да, я был на филианском корабле! Вас же я встретил… ну… случайно.

— Подобная случайность математически невозможна.

— Нет. Я бы сказал, просто маловероятна. Во всяком случае, вы признались филианцам — такого государства, как Филия, в действительности, конечно, не существует, — что направляетесь к Транторианскому сектору, а так как Мул уже вступил в контакт с Неотрантором, задержать вас там не стоило большого труда. К несчастью, вы отбыли незадолго до моего появления. У меня оставалось время, чтобы приказать фермам на Транторе сообщить о вашем прибытии. Это было исполнено, и вот я здесь. Могу ли я сесть? Я пришел к вам как друг, поверьте.

Он сел. Торан тщетно размышлял, понурив голову. Подавленная, оцепеневшая Бейта занялась приготовлением чая.

Торан поднял взгляд и грубо бросил:

— Ну, и чего же вы ждете, полковник? В чем выражается ваша дружба? Если это не арест, то что тогда? Превентивное задержание? Позовите своих людей и отдавайте приказы.

Притчер терпеливо покачал головой.

— Нет, Торан. Я пришел по собственной воле, чтобы поговорить с вами, чтобы убедить вас в бесполезности того, что вы делаете. Если мне это не удастся, я удалюсь. Это все.

— Это все? Тогда валяйте, произносите свою проповедь и убирайтесь. Я не хочу никакого чая, Бейта.

Притчер, церемонно поблагодарив Бейту, взял чашку. Слегка прихлебывая чай, он ясным и выразительным взглядом рассматривал Торана. Затем он сказал:

— Мул — в самом деле мутант. Он не может быть побежден в силу самой природы своей мутации…

— Почему? Что за мутация такая? — спросил Торан с горьким юмором. — Полагаю, теперь-то вы нам расскажете? А?

— Да, расскажу. Ваше знание о ней ему не повредит. Видите ли, он в состоянии изменять эмоциональный баланс людей. Это звучит немного забавно, но это абсолютно неодолимо.

Вмешалась Бейта:

— Эмоциональный баланс? — она нахмурилась. — Поясните, что вы имеете в виду. Я не вполне понимаю.

— Я хочу сказать, что Мул без труда может внушить, скажем, способному генералу чувство полной лояльности по отношению к себе и совершенную уверенность в победе Мула. Его генералы эмоционально управляемы. Они не могут предать его; они не могут сомневаться; и контроль этот постоянен. Его наиболее способные враги становятся его самыми верными подчиненными. Военный диктатор Калгана сдал свою планету и сделался его вице-королем на Установлении.

— А вы, — с горечью добавила Бейта, — предали свое дело и стали посланником Мула на Транторе. Так я понимаю?