Никто – ни Агриппина Федоровна, ни сами ребята – не ожидал такой высокой оценки своей работы. Они сидели все вместе на сваленном дереве, смущенные и обрадованные.

– Ну, кто выступит с ответным словом? – обратилась Агриппина Федоровна к ребятам и, заметив готовность в глазах Стреловой, спросила: – Ты, Лена? А что ты скажешь?

– Скажу, что мы отдаем премию и трудодни на организацию библиотеки в «Искре».

Вера, Стася, Сафронов и Федя единодушно поддержали предложение Елены. Один Чернилин имел другое мнение.

– Лучше бы организовать фотолабораторию, – вполголоса сказал он.

– Библиотека нужнее, – убежденно прошептала Елена.

– Я знаю, ты библиотечная душа! Фотография тоже… – пустился было в рассуждения Боря.

Спор решила Агриппина Федоровна:

– Библиотека, конечно, нужнее.

Выступление Елены произвело на колхозников большое впечатление. Она опустилась на свое место, возле Агриппины Федоровны. Аплодисменты же не утихали.

Цветаев собрался закрыть собрание, как вдруг слова попросил лучший косарь колхоза Терентий Поликухин. Он поднялся с земли, высокий, длиннорукий, с кудрями, спадавшими на лоб.

– Дельное задумали городские товарищи. Нужна нам библиотека. Отдаю свою премию на покупку книг.

Не успел сесть Поликухин, к столу подошел другой премированный косарь, Филат Петров. Он еще говорил, а у стола поджидали своей очереди другие колхозники и колхозницы…

Вечером, по холодку, Агриппина Федоровна и ребята уехали. До деревни их провожал Цветаев. Наблюдательные Вера и Елена заметили, что Цветаев смотрел на Агриппину Федоровну с грустной улыбкой, и оба они были менее разговорчивы, чем обычно…

Глава семнадцатая

Дни каникул бежали быстро. Миновал знойный июль, пролетел август. Накануне учебного года Вера Сверчкова пригласила к себе друзей. Первой пришла Елена, и Вера встретила ее радостным восклицанием:

– Ну, вот и хорошо, что пришла!

Елена раздевалась в прихожей, а Вера торопила ее:

– Скорее пойдем, у меня столько новых книг!

Елена торопливо пошла за ней. Выбежал Володька, схватил Елену за руку и закричал:

– Я тебе подарок сделал!

Он бросился в спальню и сейчас же выбежал обратно с листом бумаги в руке.

– Да подожди ты, Володька, – недовольно пыталась остановить его Вера, увлекая Елену за собой.

Но Елена остановилась, взяла из рук мальчика бумагу и с улыбкой стала рассматривать рисунок.

Здесь были и домики со странными оторвавшимися крышами, надвинутыми набок, деревья из трех веток и маленькие человечки, похожие на головастиков. А вверху печатными буквами было написано: «Леночке от Володьки».

– Спасибо, Володя, – сказала Елена. – Я сохраню этот рисунок.

– Тебе он нравится?

– Очень, – серьезно ответила Елена. – Смотри, какие необыкновенные дома, какие сказочные деревья! А человечки-то, человечки какие! Я этот рисунок дома на стену повешу.

– Правда? – обрадовался Володька.

В своей комнате Вера поспешно закрыла на крючок дверь от Володьки и бросилась показывать Елене новые книги.

Обе с любовью склонились над толстыми переплетами, но в это время послышался звонок. Девочки побежали в сени открывать двери.

На крыльце стоял Федя с большим потрепанным портфелем под мышкой.

– Ты чего это так рано? – засмеялась Елена. – Гости через час еще будут собираться, а ты уже пришел.

– А ты-то? Обрадовалась, что Вера тортом кормить пообещала, на заре прибежала, – отшучивался Федя, закрывая за собой дверь. – А я по делу поторопился.

– Какие же могут быть дела тридцать первого августа? – удивленно развела руками Вера. – Дела начнутся завтра.

Все трое пошли в столовую. Не замедлил явиться туда и Володька.

– Тут что? – с любопытством спросил он Федю, ощупывая толстый портфель.

– Спрос! А кто спросит, тому в нос! – ответил Федя.

Он помедлил немного и, значительно поглядывая на Володьку, открыл портфель. Володька на всякий случай отодвинулся подальше. Федя достал из портфеля толстый журнал. На белой корочке его были нарисованы лес, река, отражающая стоящие на берегу снопы. По безоблачному небу шла надпись: «В «Искре».

– Готов! – в голос воскликнули Вера и Елена и протянули руки.

– Я сам, зацапаете! – сказал Федя, ревниво отстраняя журнал. – Налюбовались на корочку? Смотрите дальше.

Он открыл первую страницу. Вверху отчетливо было написано: «Путевой дневник. Борис Чернилин».

– Читать будете потом. Сейчас только любуйтесь. – Федя перелистнул несколько страниц. – Следующее: «На уборке». Стихотворение Белова. Видите, целых две страницы занял. Хорошее стихотворение. А это про меня очерк, – улыбнулся он.

– «Федя-агитатор». В. Славин», – прочитала Елена. – Это мы с Верой знаем. Здесь написано про то, как ты в «Искре» для колхозников доклады делал.

Федя перевернул еще две странички.

– Дальше, – сказал он, – моя писанина – очерк о полезной деятельности Стаси, Елены, Веры и Чернилина под заглавием «Концерт в поле». А рисунки-то какие! Это Генка рисовал.

– Смотри, это Стася танцует цыганский танец! Хорошо как!

– Где, где Стася? – заволновался Володька. Он давно уже стоял на стуле и тянулся изо всех сил, заглядывая через плечо Веры.

– Володька, не дыши в ухо! – сердито сказала ему Вера.

– Да мне не видно же! – плаксиво ответил тот.

– Иди сюда, – сказал Федя и взял Володьку на колени.

– Вера, а ты-то с гитарой! – засмеялась Елена, показывая пальцем на рисунок, и запела любимое Веры: «Выхожу один я на дорогу». – А похоже, правда, похоже?

– Похоже! – с увлечением воскликнул Володька.

– А стихотворение Сафронова «Я клянусь» не поместили? – спросила Вера.

– Оно по идее не подходит к журналу. А кроме того, зачем же мы будем душу Генкину перед всеми открывать? Ведь журнал этот в гороно пойдет, потом в Москву на конкурс. А у него стихотворение личное…

– А все-таки написано оно хорошо! – воскликнула Елена.

– От души, без ломаний написано, – сказала Вера. – Как это у него: «Молодые товарищи, я клянусь перед вами!»

– В чем это он клянется? – заинтересовалась вошедшая Оксана Тарасовна. – Здравствуйте, Федя!

– Здравствуйте, Оксана Тарасовна! – Федя поставил Володьку на пол и встал.

– Мамочка, это чудесные стихи Сафронова! – горячо заговорила Вера. – Ты помнишь, я рассказывала вам с папой, как по дороге в «Искру» Сафронов ушел писать стихи и мы из-за него тридцать километров пешком шли? Так вот, в стихотворении этом он клянется нам, что теперь для него превыше всего будут интересы коллектива.

– Ну, а так просто, не в стихах, он не извинился перед вами? – спросила Оксана Тарасовна.

– Нет, это не такой тип! Он всё молчит, – сказал Федя. – Вы не знаете его?

Оксана Тарасовна отрицательно покачала головой и с улыбкой ответила:

– Сегодня узнаю.

– И всегда я не вовремя, – раздался голос Сафронова. Он стоял в дверях уже без пальто, в сопровождении Чернилина и Кирилловны.

Все засмеялись, а Володька, хоть и не понял, чем вызван смех, засмеялся громче всех.

– Генка, ты всегда как тень короля Гамлета! – воскликнул Федя.

– Вот именно, – сказал Сафронов. Он поклонился Оксане Тарасовне застенчиво и мешковато.

– Здравствуйте, – поздоровался со всеми Чернилин.

– Здравствуйте. Проходите, – приветливо отозвалась Оксана Тарасовна. С нескрываемым любопытством она взглянула на Сафронова и поспешила выйти из столовой, чтобы тот огляделся и привык к новой обстановке.

Чернилин сейчас же подошел к столу и с увлечением принялся рассматривать журнал. А Сафронов скользнул равнодушным взглядом по знакомым рисункам и, заложив за спину руки, стал ходить взад и вперед по комнате. Он видел, что так делал старый писатель Никонов, когда во Дворце пионеров была встреча с ним.

– Знаете, ребята, что я придумал? – на ходу говорил Сафронов. – Нам нужно устроить литературный диспут по «Молодой гвардии»…