Император кивнул, сохраняя торжественно-печальный вид.

— Да, я в самом деле только что это слышал. — Внезапно он в упор посмотрел на Джима. — Я ведь слышу все, даже если не слушаю. А ты прав, Джим. Это хорошо, что ты решил вернуться на родную планету.

Рука Императора соскользнула с плеча Словиеля, он сделал шаг вперед, но остановился, по-прежнему не сводя с Джима глаз.

— Ваш мир полон юной энергии, Джим, — продолжал он. — Мы все здесь очень устали. Да, устали. С тобой и остальными Волками все будет хорошо. Я это вижу. Ты ведь знаешь, Джим, я иногда способен очень далеко видеть… — Лимонно-желтые глаза его словно бы затуманились. — Я очень ясно вижу… тебе будет хорошо, всем вам будет хорошо… А что хорошо для вас — хорошо и для нас…

Дымка исчезла из глаз Императора, он вновь посмотрел на Джима.

— Мне что-то подсказывает, будто ты, Джим, оказал нам громадную услугу. Мне хотелось бы, прежде чем ты уйдешь, утвердить твое усыновление. С этого момента объявляю тебя Высокородным, Джим Кейл! — Он внезапно рассмеялся. — Хотя этим я не вношу в твою судьбу ничего нового!

Оран повернулся к Словиелю:

— Что мне делать дальше?

— Думаю, — сказал Словиель, — надо отослать Афуан домой. И посоветовать, чтобы она оставалась там до особых распоряжений.

Взгляд Орана обежал кругом комнаты и уперся в Афуан. Принцесса лишь секунду выдержала взгляд монарха, после чего воззрилась на стоящих возле него Ро и Джима.

— Черномазая! Дикарь! — в ярости выкрикнула она. — Убирайтесь в кусты и там совокупляйтесь!

Джим вскинулся, однако Ро поймала его руку.

— Не надо! — сказала она почти с гордостью. — Разве ты не видишь? Она ревнует!

Крепко держа его руку, она заглянула Джиму в глаза.

— Я отправлюсь с тобой, Джим. В твой мир!

— Да, — неожиданно вступил Император. — Я все так и представлял. Маленькая Ро должна идти с ним…

— Афуан! — строго прикрикнул Словиель.

Принцесса кинула на него полный ненависти взгляд и исчезла.

Внезапно Джим почувствовал, что в голове у него плывет, и лишь значительным усилием воли смог взять себя в руки.

— Нам надо отправляться быстрей, — сказал он. — Я пришлю тебе, Словиель, столько Старкинов, сколько понадобится для охраны Его Величества А пока что возвращай Старкинов из колоний. Сколько сумеешь. И если поспешишь с приказом, меньше людей потеряешь в галиановых ловушках.

— Я все сделаю. Счастливо, Джим, — сказал Словиель.

— До свидания, Джим. — Император шагнул к нему с протянутой рукой. Джим, высвободив левую руку из ладони Ро, неуклюже пожал Императору палец.

— Адок! — Оран повернулся к Старкину, не выпуская руки Джима. — У тебя есть семья?

— Больше, нет, Оран, — ответил Адок своим бесстрастным голосом. — Сын мой вырос, а жена вернулась в женское поселение.

— Ты хотел бы отправиться с Джимом? — спросил Император.

— Я…

За все время совместной службы с Джимом Адок впервые утратил дар речи.

— Я… не привык что-либо желать или не желать, Оран.

— А если я прикажу тебе отправиться вместе с Джимом и Ро, — спросил Император, — ты пошел бы с охотой?

— Да, Оран, — ответил Адок.

— Он тебе понадобится, — Император кивнул Джиму и выпустил его руку.

— Спасибо, Оран, — поблагодарил Джим. Ро схватила его за руку.

— Спасибо, Оран. До свидания! До свидания, Словиель! — воскликнула она, и в ту же секунду они оказались на взлетной площадке, где ждал звездолет с полком Старкинов.

Приблизившись к кораблю, Джим увидел Гарна, ходившего взад-вперед, словно часовой на посту.

— Рад видеть вас, командир, — приветствовал адъютант.

Джим вновь испытал приступ дурноты. Голос Адока, пересказывавшего Гарну события, слышался ему точно в тумане.

— Высокородный Вотан и принц Галиан убиты. Словиель занял место Вотана. Ты со своими Старкинами поступаешь в его распоряжение…

— Да, — подтвердил Джим.

— Командир… — Гарн развел руками и исчез.

Они переместились на корабль. Джиму стало еще хуже. Ро помогла ему улечься на подушки.

— Что это?.. Адок! — Голос ее прозвучал далеко-далеко, в конце длинного и гулкого коридора, по которому Джим скользил куда-то прочь. Последним усилием воли он представил картину космопорта Альфы Центавра и путь оттуда до Земли — теперь он мог быть спокоен. Корабль доставит их на место.

Он на миг прекратил сопротивляться и заскользил еще быстрее по бесконечному коридору. Но надо было продолжать борьбу — вернуться к Ро хоть на миг.

— Галиан перед смертью спалил мне правый бок, — прошептал он. — Я умираю. Ро, ты должна сказать вместо меня… Там, на Земле… Скажи им все…

— Ты не умрешь! — Ро заплакала, крепко обхватив его руками. — Ты не умрешь…

Неслышно выскользнув из объятий девушки, он вновь понесся по черному коридору, без всякой надежды на возвращение, в угрюмый мрак…

Когда Джим очнулся и увидел свет, то с трудом осознал, где находится. Было ощущение, будто он добрую сотню лет пролежал мертвым. Постепенно вернулись зрение и чувства. Он понял, что лежит на какой-то плоской поверхности, более твердой, нежели подушки Высокородных, а потолок над ним — белого цвета, хоть и с сероватым оттенком, и довольно низкий.

С натугой повернув голову, он разглядел рядом небольшой столик, несколько стульев и белый экран, какие обычно ставят в больницах. Кроме того, сквозь единственное в комнате окно проникал желтый солнечный свет. Солнца не было видно, только кусочек неба — голубого, с белыми барашками облаков. Он лежал, глядя в это небо, и пытался понять, что произошло.

Очевидно, он находился на Земле. А если так, то где именно? И где Ро и Адок? И корабль?

Он лежал и размышлял. Внезапно припомнился сожженный бок. Заинтересовавшись, он откинул простыни, задрал край голубой пижамы и исследовал тело. Ничего не болело, а кожа выглядела так, словно он и не был ранен.

Джим натянул простыни и откинулся на подушку. Самочувствие было хорошим, кроме небольшой слабости, как после долгого сна. Он снова посмотрел на столик. На пластиковой плоскости стояли стакан с остатками льда и коробка с салфетками. Стало быть, больница Неудивительно, если был тяжело ранен Галианом. Но куда подевался шрам?..

Внезапно Джим заметил на нижней полке стола телефон. Снял трубку и прислушался — телефон молчал. На удачу набрав несколько цифр, он долго ждал ответа, потом положил трубку на место. И увидел рядом с аппаратом кнопку с табличкой «СЕСТРА».

Джим надавил кнопку, однако ничего не произошло. Подождав минут пять, он надавил еще раз. Дверь распахнулась. Однако вошла не девушка в белом халате и колпаке, а крепкий молодой парень, ростом чуть ниже самого Джима, широкоплечий, одетый в белые брюки и белый свитер.

Не сказав ни слова, парень приблизился к кровати и, взяв Джима за левое запястье, молча принялся измерять пульс, лишь изредка поглядывая на часы.

— Я вполне здоров, — сказал Джим. — Что это за больница?

Парень-санитар издал нечленораздельный звук, досчитал пульс и, выпустив руку Джима, повернулся к двери.

— Эй, подождите! — окликнул Джим, садясь в постели.

— Лежи тихо! — хрипло приказал санитар, приоткрыл дверь и выскочил вон.

Джим резко откинул простыни и спрыгнул с кровати. Сделав три шага к двери, подергал ручку. Пальцы скользнули по гладкому металлу — дверь была заперта.

Он снова потряс ручку, затем отступил. Первым побуждением его очнувшегося из небытия мозга было стучать, колотить что есть сил в эту дверь, пока кто-нибудь не явится. Но он стоял и задумчиво смотрел на нее.

Палата — его теперешнее обиталище — все больше смахивала, на приют для душевнобольных. Джим повернулся и пошел к окну. Его подозрения усилились.

Невидимая с постели, на окне была металлическая решетка. На вид довольно тонкая, но, без сомнений, достаточно прочная, чтобы задержать беглеца, не имевшего под рукой инструментов.

Джим глянул вниз. Под окнами раскинулась лужайка, окруженная стеной сосен. Больше ничего нельзя было разглядеть.