Джим вернулся к постели, сел, затем лег, накрылся простынями и, призвав на помощь все свое терпение, стал ждать.

Время тянулось медленно. Потом дверь внезапно отворилась, и вошел знакомый санитар в сопровождении низенького человека лет пятидесяти, в белом халате, совершенно лысого. Вдвоем они приблизились к постели Джима.

— Порядок, — произнес человек в халате, обращаясь к санитару. — Вы мне пока не понадобитесь.

Санитар вышел, закрыв за собой дверь. Врач — ибо никем другим он быть не мог — взял Джима за руку и сосчитал пульс.

— Н-да, — буркнул он себе под нос.

Отпустив руку Джима, он откинул простыню, задрал пижаму и принялся изучать правый бок пациента Пальцы давили то здесь, то там. Внезапно Джим вздрогнул.

— Больно?

— Да, — спокойно сказал Джим.

— Хм… — Врач нахмурился. — Если это правда, то все — крайне интересно.

— Доктор, — сказал Джим. — Со мной что-нибудь не в порядке?

— Нет, с вами-то все в порядке. — Врач оправил на Джиме пижаму и укрыл его простыней. — Но я в это не верю. Единственное, во что я мог бы поверить — небольшая рана в вашем правом боку, которую я видел собственными глазами.

— Во что же вы тогда не верите? — поинтересовался Джим.

— В то, что на этом самом месте якобы была жженая рана, по меньшей мере дюймов шести в длину и двух — в ширину, — заявил врач. — Да, я видел по телевизору ваш корабль и помню, что говорила мне девушка. С раной, которую она описала, вы умерли бы прежде, чем добрались сюда. Я могу поверить в небольшую ранку, зажившую без всяких шрамов, но в большую и серьезную — никогда в жизни!

— А разве так необходимо вас убеждать? — мягко спросил Джим.

— Нет, — ответил врач. — такой необходимости нет. Я могу лишь дать заключение, что сейчас вы абсолютно здоровы. Да, так я им и скажу.

— Кому — им?

Врач кинул на Джима пристальный взгляд.

— Доктор, — сказал Джим. — Возможно, у вас сложилось обо мне нелестное мнение. Ваше дело. Но, думаю, не следует держать своего пациента в полном неведении касательно того, где он находится и кто принимает в нем участие. Вот вы упомянули о девушке. Скажите, она случайно не стоит сейчас за дверью?

— Нет, — сказал врач. — Что до ваших вопросов… Поместили вас сюда члены Правительства Мира. Причем мне запрещено беседовать с вами на темы, к лечению не относящиеся. В моем лечении вы больше не нуждаетесь, стало быть, говорить нам не о чем.

Врач поднялся и пошел к двери. Однако он, взявшись за ручку, казалось, испытывал угрызения совести, поэтому повернулся к Джиму.

— Они пришлют к вам своего человека, — сообщил он, — как только я доложу, что вы окончательно выздоровели. Ему и задавайте любые вопросы.

Он надавил ручку, но оказалось, что дверь заперта. Врач принялся стучать по ней кулаком и звать санитара, который, судя по всему, находился где-то далеко. Наконец дверь тихонько приоткрылась, врач проскользнул в образовавшуюся щель, и дверь захлопнулась. Щелкнул замок.

В этот раз Джиму пришлось ждать недолго — минут двадцать. В палату впустили посетителя лет сорока с сильно загоревшим лицом, в деловом сером костюме. Посетитель подошел к кровати, приветствовал Джима кивком головы и, придвинув один из стульев, сел. Джим устроился на краю кровати.

— Я — Даниэль Вилькоксин, — представился человек. — Если хотите, зовите меня Дэн. Правительство собирает Комиссию по расследованию, я назначен вашим адвокатом.

— А если я не соглашусь с вашей кандидатурой? — спокойно спросил Джим.

— Тогда, конечно, я устранюсь, — сказал адвокат. — Однако данное расследование не будет иметь ничего общего с обычным судебным процессом. Процесс начнется позже, если так решит Комиссия. Поэтому формально адвокат вам не нужен. Но если вы откажетесь от моих услуг, вряд ли Комиссия предложит вам новую кандидатуру. Ведь процесс-то не судебный.

— Понятно, — сказал Джим. — У меня к вам ряд вопросов.

— Валяйте. — Вилькоксин откинулся на стуле и сложил руки на коленях.

— Где я? — холодно спросил Джим.

— Этого, боюсь, я не могу вам сообщить. Сам не представляю, где мы находимся. Знаю только, что это правительственная больница, лечиться в которой имеют право те, чьи дела требуют соблюдения строжайшей секретности. Еще могу сказать, что больница расположена минутах в двадцати езды от здания Правительства — там находится моя контора, — но в какую сторону, не знаю. Меня везли в закрытом автомобиле.

— Где мой звездолет? И члены моей команды?

— Корабль в правительственном космопорту, — ответил Вилькоксин. — Окруженный охраной, не подпускающей никого ближе четверти мили. Ваши спутники пока что на борту корабля — этим они обязаны губернатору Альфы Центавра, который в данный момент находится здесь, на Земле. Если не ошибаюсь, женщина, которую вы привезли с собой, — Высокородная. А губернатор Альфы до смерти боится всех Высокородных, и ему удалось разубедить Правительство временно интернировать ваших спутников. Думается, его нельзя упрекнуть… — Внезапно Вилькоксин замолк и с любопытством уставился на Джима. — Неужели Высокородные правят всей Империей?

— Да, — хмуро ответил Джим. — Зачем меня сюда привезли?

— Эта леди, Высокородная…

— Ее зовут Ро.

— Так вот, ваша Ро встретилась с представителями Правительства сразу, едва корабль коснулся грунта. Судя по всему, встречать его явились весьма важные шишки. Дело в том, что губернатор Альфы Центавра опознал корабль Высокородных. Короче, она пустила их внутрь, показала вас и поведала впечатляющую историю о том, как вас ранил на дуэли принц Империи, и будто бы вы этого принца прикончили. Она сказала, что вам уже намного лучше, но не возражала, когда чиновники предложили поместить вас в больницу. Не знаю, как им удалось ее убедить, что привычное для вас лечение окажет благоприятное действие, и, дескать, вы скоро встанете на ноги.

— Да, — тихо сказал Джим. — Ро начисто лишена подозрительности.

— Очевидно. Во всяком случае, она позволила увезти вас, и Комиссия приняла решение начать работу сразу, как только вы поправитесь. Надо думать, врач уже дал положительное заключение.

— Что это будет за расследование?

— Видите ли… — замялся Вилькоксин. — Я уже сказал, что с обычной судебной процедурой оно не имеет ничего общего. Комиссия собрана с целью получить определенную информацию, на основании которой решит, что делать с вами, вашими друзьями и кораблем. Но скорее всего, Правительство возбудит уголовное дело по обвинению вас в предательстве и измене. Думаю, вы это уже поняли.

Последние слова Вилькоксина тревожно зависли в спертом воздухе палаты.

— Почему вы решили, что я должен был ожидать чего-то подобного по возвращении на Землю? — спокойно спросил Джим.

— Но… — Джим почувствовал на себе испытующий взгляд адвоката. — Дело в том, что после вашего отлета с Альфы Центавра на Землю прибыл Максвелл Холланд, который заявил, что вам «плевать на все их приказы», что вы улетели в Мир Владык, чтобы на свой страх и риск учинить там едва ли не бунт. Естественно, Холланд приведет ваши слова на завтрашнем заседании. Хотите сказать, что ничего подобного не говорили?

— Нет, — сказал Джим. — Если я ему и сказал что-нибудь, так это то, что с определенного момента предпочитаю руководствоваться собственными соображениями.

— Для комиссии данная формулировка прозвучит немногим мягче.

— Похоже, ваша комиссия уже признала меня виновным в предательстве…

— Думаю, да, — кивнул Вилькоксин. — Но это говорит и о том, что я автоматически становлюсь на вашу сторону. Как вашего защитника, меня это меньше всего устраивает. Вы были избраны из огромного числа кандидатов, вас специально обучали, потратили на вас кучу денег. Чтобы вы жили в Мире Владык и тихонько смотрели вокруг. В свою очередь Правительство должно было решить — относимся мы к Империи или развивались самостоятельно и представляем собой иную расу, отличную от населения Имперских миров. Верно?

— Да, все так, — подтвердил Джим.