— Какое несчастье, — посочувствовал Елизар и наполнил опустевшую чашу Яна. — А что с ним случилось?

Кожух залпом выпил и, склонив голову на пле­чо, горько задумался, машинально подставив чашу Елизару, который наполнил ее снова. Ян Кожух Кроткий с горестным выражением лица рассмат­ривал кончик своего носа и, казалось, видел там отражение минувших событий.

— Ах, какой это был человек, Елизар! Мы с ним,правда, недавно сдружились, но зато сразу и на­вечно! Какой это парень! Храбрец! Смельчак! Во­ин! И надо же мне было отпустить его к этому проклятому Медведеву!

— Успокойся, Ян, успокойся. Знаешь, ты сейчас об этом не вспоминай. Как-нибудь потом расска­жешь.

— Нет! — решительно заявил Кожух и, подняв голову, уставился на Елизара. — Нет, ты слушай, когда я говорю.

— Как хочешь, Ян. А то, может, — не надо?

— Надо! Все расскажу! Приехал это Степа от князя…

— Ага! Степан, стало быть? — уточнил Елизар.

— Да. Степа Ярый. Так его зовут. Золотой чело­век! Добрый, мягкий, совсем как я! Ну, сам посуди!

С дороги, уставший, немедленно взял отряд и поехщт нстаогать этому Медведеву. А я ведь говорил ему…

— Медведеву?

— Да нет же, Степке! Говорил ему: «Не надо, от­дохни, завтра поедешь». Не послушал. Пошел. Бед­няга… Верно, голову сложил за свою доброту.

-—Да что ты!

— Конечно! Ведь этот Медведев — он же голо­ворез и убийца! Взял, да ни за что ни про что по­убивал половину моих людей, а бедного Степу, го­ворят, протащил на веревке двадцать верст! Зверь,а не человек! Боже мой, какие люди меня там ок­ружали! Ужас! Одни убийцы! Нет-нет, я даже рад,что все так обегжулось, и больше туда — ни за ка­кие деньги!

— Постой, а за что же его, Степана-то, этот Медведев?

— Да просто тай Для удовольствия! Ты не зна­ешь этих московитов. Хуже татар! Разбойники!Особенно Медведев. Вот тебе пример: две недели назад он за одну ночь своими собственными ру­ками перебил тридцать человек безобидных му­жиков. А за что? Да ни за что! Бедняги просто жи­ли в его лесу — им негде было приютиться. Во как!

— А ты уверен, что Степан погиб?

— Кто его знает! После такого зверства с арка­ном… Но если он даже выжил, я знаю — этот Мед­ведев каждый день мучает его люхыми пытками! С него станется! Да-да. Они все там такие. Вот, к слову скажем, Картымазов. Поехал я это две неде­ли назад к нему в гости. Исключительно по-дру­жески. Так что ты думаешь? Тут же набросился на меня с оружием в руках! Убийца!, А что за тип мой сосед— Бартенев! М-м-м-м! Вот- такого роста —громила* Палач! Изверг! Можешь себе предста­вить, как мне там жилось среди них!

. Да, бедный Ян, — вздыхал Елизар, подливая Кожуху вина. -Не повезло тебе крепко, да и Сте­пана жалко. Как, ты сказал, его фамилия?

— Ярый! — выпалил Кожух, опрокинул очеред­ную чашу и прошептал доверительно: — Но это кличка. На самом деле он — Полуехтов. Беглец из Москвы. Его папаша жуткий изверг. Ежедневно из­бивал мальчонку палкой, а ведь знатный, сукин сын, — какой-то дьяк, чуть ли не самого великого князя…

Елизар удовлетворенно отпил глоток вина, а глаза Симона расширились, и он застыл на секун­ду с поднятым бокалом, потом задумчиво пригу­бил.

Неизвестно, за что пил Кожух, но двое его слу­шателей — видимый и невидимый — поздравили себя с неожиданной удачей в поисках пропавшего сына Полуехтова. Впрочем, Елизар не случайно завел разговор об этом. Было ясно, что такой за­бияка, как Степан, мог найти себе пристанище и службу только у самых лютых ненавистников Мо­сквы, а на всем западном рубеже трудно было найти более подходящих людей, чем князь Семен и его слуга Кожух.

Симон Черный, слушая Кожуха и делая поправ­ки на его характер, довольно точно восстановил для себя истинный ход событий на Угре. Остава­лась еще не совеем ясной история с пленницей.

Размышляя о появлении в Березках Медведева, Симон по-прежнему глядел во двор, и хотя мозг его был занят решением неожиданно возникших проблем, глаза продолжали следить за тем, что там происходило. Симон видел, как- в  калитку с улицы прошел Иванец, распахнул волюта и про­пустил во двор карету, запряженную четверкой крепких коней. На козлах сидели молодой парень и бородатый мужик Иванец вернулся и йритво рил ворота, не закрывая их, однако, на щеколду Как только карета остановилась прямо под окно** Симона у самого крыльца, мужик и парень соско чили с козел. Они открыли дверцы кареты, выта щили оттуда какой-то инструмент, полезли по; колеса и, улегшись на земле, стали усердно что-тс чинить. Иванец скрылся в доме.

Симон где-то в глубине ума осознал, что вс всех этих обыденных действиях, которые про изошли сейчас на его глазах, есть что-то стран­ное, неестественное и непоследовательное,' и возможно, в другое время он понял бы, в чем де­ло, но сейчас мысли его были заняты иным.

…Березки заселены… Судя по всему, новый хозя­ин человек незаурядный, он легко отразил напа­дение Кожуха и взял в плен его друга, который, должно быть, еще тот головорез… Итак, Сте­пан Ярый, столь нужный нам сын Полуехтова, находится сейчас на Угре в плену у Медведева…

Тем временем разговор за зеленой шторой продолжался;

— Князь, конечно, оценит мои заслуги, — гово­рил Кожух, — хотя будет очень и очень зол за то,что я не удержал Синий Лог. Но ведь я не мог спа­сти даже любимую жену! И моих несчастных ма­люток! Долг перед князем всегда был для меня вы­ше долга перед семьей! Я, рискуя своей жизнью,вынес на своих руках и увез эту паршивую дев­чонку! Теперь в ней моя последняя надежда!

В дверь постучали.

— Войди, Олекса, — крикнул Елизар.

 Флекса появился на пороге и доложил:

— Там Иванец. Он хочет видеть пана Кожуха.

— Впусти.

Алеша вошел и низко поклонился.

—  Может, поешь с нами, — ласково пригласил его Елизар, — ты ведь встал раньше всех и, навер­но, не завтракал, заботясь о делах хозяина.

—  Такое уж мое дело — печься о господине, —весело ответил Алеша, — а поесть я всегда успею!

Пан Ян! — почтительно обратился он к Кожуху. —

Посмотри карету. На вид она тяжеловата, но очень быстроходна — я проверил. И еще: я привез двух мастеров, там задняя ось ослабла, надобно подтянуть. Через полчаса они закончат, и можем ехать.

—  Почему же ты, щенок, взял карету со слабой осью? И почему не мог починить ее на месте у ка­ретника? — К Кожуху вмиг вернулась его подозри­тельность.

—  Я взял лучшую из двух, что были. А ось обна­ружилась уже в дороге. Мне на нее указали два ка­ретных подмастерья, что случайно проходили ми­мо и взялись починить всего за двугривенный.

Я не хотел возвращаться обратно в мастерскую, чтобы не терять времени, и не рискнул чинить ка­рету на улице, чтобы не привлекать внимания.

—  Гм. Может, ты и прав, щенок! Неглупый вол­чонок?! — восхищенно спросил Кожух у Елизара.

—  Я сразу обратил внимание на мальчика. Он превосходный слуга. Куда это ты, Ян, мы еще не позавтракали…

—  Одну минуту, я должен увидеть эту колымагу своими глазами! Хоть я и доверяю мальчишке, но дело есть дело. Олекса пока может сходить в по­греб за парой тех бутылок, которые мне так по­нравились. Как ты назвал то, что в 4шх налито…Бож… Божна…

—  Божансийское!

— Во-во!

И пока Елизар отдавал соответствующие прика­зания Олексе, Ян Кожух Кроткий, опираясь на плечо своего верного слуги, нетвердой походкой спустился по лестнице и вышел на крыльцо, возле которого стояла карета.

— Ты что, болван? — спросил он у Алеши. — Не мог взять чего-нибудь полегче и поновее?

Алеша встал на цыпочки и зашептал Кожуху на ухо:

— Я отдал за нее только половину денег, что дал купец. А для вас сэкономил вторую — вот возьмите. — Он сунул в руку Яна мешочек с день­гами. — А чем плоха? Настоящая карета!

Кожух хмыкнул, сунул мешочек за пазуху и, от­ворив дверцу, заглянул внутрь. Две высоких ска­мьи, одна напротив другой, были покрыты ковра­ми, спускавшимися до пола.

— Ковры бесплатно, — пояснил Алеша, — никто не видел, что они уехали с каретой.