Только теперь Ен понял то нежелание Ильи и Марата верить в предательство Тэма, ту степень доверия, что они испытывали к нему. Он понял и смог поверить в его искреннее желание остановить эту бесполезную войну.

Но понимание этого не помогло Ену простить его за то, что он подставил его, и от своего обещания пристрелить Тэма в случае неудачи затеянного им предприятия отрекаться не стал. За такой поступок не бывает прощения.

— А что там дальше? — спросил Ен, предвидя кульминацию истории. — Что это за первый Фронт?

Тэм продолжил:

— А теперь позвольте мне представить вам кое-кого из его участников. — Тэм сделал широкий жест рукой, охватывающий всю группу. — Мой первый помощник и первый дезертир, кому я оказал помощь, — Генрих. Мастер-пилот. — Один из «Ирбисов» поднял правую руку и четким, отработанным жестом отдал честь. — Самый разговорчивый из моих бывших подопечных — Лука. Старший сержант пехоты. Илья-рядовой. Появился в трущобах с Лукой после их совместного побега из увольнительной. В то время солдатам еще позволялось проводить их в куполах. — Тэм звучно сглотнул и нехотя выдавил из себя: — Было еще девятнадцать человек, но они сейчас не с нами.

— А где? — ляпнул Ен.

— Умерли, — кратко ответил Илья.

Повисло неловкое молчание, когда каждый из четверки террористов вспоминал что-то глубоко личное, какую-нибудь особую, всегда памятную черту ушедших навсегда людей.

Ен молча, прекрасно понимая мысли спутников, дожидался продолжения рассказа и через минуту был им вознаграждён.

— Так вот, — продолжил террорист, — в первом покушении участвовали я, Генрих, Лука и еще девятнадцать человек. У нас, конечно, были и еще люди, но они отказались участвовать, как и Илья, лично пострадавший от землян. Все, кто тогда вызвался, были добровольцами и действительно ненавидели Анфило за то, что до сих пор творится на планете. Мы прекрасно понимали, на что шли и какими неприятностями нам это грозит, если мы провалимся, но мы решились и начали разрабатывать план покушения.

Тэму замолчал, чтобы собраться с мыслями. Затем приступил к финальной части повествования:

— Так вот, после почти двух недель изучения повадок премьера оказалось, что реальной возможности достать его вне здания правительства не было. Он был крайне осторожен, всегда передвигался в бронированной машине с эскортом из восьми «Ирбисов» и даже залезал в неё только внутри охраняемых дворов государственных учреждений. Меньше всего охранников находилось при нем в момент его пребывания в здании правительства, поэтому мы решили направить наш удар туда. Нам удалось раздобыть несколько армейских автоматов, мы были хорошо организованны и полностью уверенны, что его охрана не сможет остановить нас всех.

Тэм снова ненадолго замолк. По его голосу было заметно, насколько тяжело ему давались воспоминания о последующих событиях.

— Нас было двадцать два человека. Мы должны были достать премьера, но в нашей группе оказался предатель. Как и когда он предупредил премьера об атаке, — это мне неизвестно, но во время штурма здания мы столкнулись не с восьмеркой «Ирбисов» и десятком легковооруженных офицеров Безопасности, а со всей правительственной ротой. Единственное, что мы смогли, так это прорваться во двор здания, где нас уже ждали. Мы оказались окружены, и меньше чем за минуту половина из нас оказалась уничтожена. Остальным пришлось сдаться. Мы все были переправлены в тюрьму для допроса и последующей казни.

Тэм снова прервался, и на этот раз продолжения его истории пришлось дожидаться особенно долго.

— В тюрьме мы провели около суток. Меня несколько раз пытали, пытаясь выведать имена поддерживающих Фронт людей, но я их не выдал. Тогда они начали забирать с собой оставшихся в живых бойцов и казнить их. Последними оставались Лука, Генрих и я. Следующим они забрали с собой Луку. Тогда-то всё и случилось. Неизвестно как, но Лука сумел в ботинке пронести к себе в камеру небольшой ножик и с его помощью отковырял кусок бетона, который завернул в одежду и использовал, чтобы проломить черепа своим конвоирам. Потом он освободил всех нас, и мы сумели пробиться к свободе. Во время бегства меня серьёзно ранили, но впоследствии это сослужило мне пользу — меня объявили мертвым. Потом мне, правда, пришлось почти год прятаться на нижних уровнях рудника, но я сумел провести там достаточно времени, чтобы премьер посчитал меня действительно мертвым, а сам Фронт значительно ослабленным. Только после этого я смог вернуться и возродить наше движение, но на людях я больше никогда не появлялся и работал в основном через Генриха или Эмиля. В столице мы были достаточно осторожны и не привлекали к себе внимания, но в других куполах мы открыли на премьера настоящую охоту. Я же тем временем вел информационную войну и готовил свой отъезд из купола. — Тэм тяжело вздохнул, утомленный длинным рассказом и, подводя итог, произнес: — Вот собственно и все. Остальное, Ен, вам уже известно.

И снова Ен не мог не оценить по достоинству поступки этого человека, как бы они не выглядели со стороны. Пережить гибель своих товарищей, оправиться после предательства, прятаться год в неприспособленных для жизни шахтах и снова продолжить борьбу — несомненно, это было проявлением его настоящего характера, граничащей с фанатизмом уверенности в своей правоте и его отношения к войне. Он не скрывался за спинами обычных исполнителей, отдавая приказы и следя за их выполнением, он шел вместе с ними под пули, хотя с первого его слова или жеста любому становилось понятно — этот человек не был бесстрашным, готовым на все бойцом, способным легко переступать через судьбы знакомых или нет ему людей. Тэм был готов умереть за свою правду, а это заслуживало уважения.

Но единственной реакцией Ена на этот рассказ было задумчивое "хм…" Немного подумав, он спросил:

— Тэм, а почему вы не захотели использовать подготовленную для похода к землянам амуницию для покушения на премьера? Танк и девять «Ирбисов» достаточно серьезная сила.

Тэм ответил быстро и не задумываясь:

— А… Это уже бесполезно. У премьера обязательно найдется преемник. К тому же его уже просто так не достать. Он стал крайне осторожен и почти не появляется на людях. Я был очень удивлен, увидев его тогда у шлюза, но почти наверняка он чувствовал себя в полной безопасности. — Послышался мечтательный вздох. — Хотя… если бы у нас было тогда время облачиться в броню, то я, Эмиль или Генрих обязательно попытались бы его достать. Тогда, возможно, мне не пришлось бы никуда ехать.

— Ага, — промычал Ен. — Вам бы тогда точно не пришлось никуда ехать. Лежали бы сейчас в морге и ни о чем не парились.

— Ну… — протянул Тэм. — Если бы я знал, что Анфило вылезет из своей норы, то…

Никто так и не узнал, что случилось бы с премьером, знай Тэм о его планах вмешаться в ситуацию с сумасшедшим, атаковавшем купол. Потому что работающая в режиме слежения за окрестностями Син пискнула и выдала предупреждение:

— Внимание, «Грайдер». Расстояние пять тысяч семьсот пять. Направление юго-запад. Расчетное время контакта — двенадцать секунд.

Ен не поверил своим ушам — танку нечего было делать в этом квадрате! Они точно придерживались безопасного маршрута, и до этого момента не было и намека на присутствие армейского патруля в радиусе километров двадцати. Но какое чудо занесло этот танк в их сектор-приказ премьера, отозвавшего его от линии блокады, или банальная ошибка пилота, заехавшего не в тот сектор карты, — было уже не важно. Оставалось всего двенадцать секунд до того, как все «Ирбисы» попадут в зону видимости сканеров танка.

Пока эти мысли проносились в голове Ена, его тело реагировало. Он быстро осмотрелся, оценил рельеф местности: они как раз поднялись на холм, который давал надежду остаться незамеченным. Прыгнул на шедшего впереди Клима, дернув его назад, кинул на склон, и, прыгнув за ним, оседлал юного майора.

— Всем вниз с холма! — заорал он остолбеневшим спутникам. — Прижаться к земле и отключить броню! — Затем занес над шлемом Клима раскрытую ладонь и приказал: — Отключай броню, немедленно. Или умрешь прямо сейчас.