– И ничего не близко! – не выдержала я. – Сколько можно всем объяснять, что мы просто друзья?!
– Успокойтесь, княжна. И выслушайте меня до конца, пожалуйста.
– Слушаю. Только вы же ничего не говорите. Ходите вокруг да около.
Ректор вздохнул и посмотрел на меня усталыми, красными от недосыпа, глазами. Наверное, надеялся, что я устыжусь и перестану его перебивать.
Нет, я, конечно, устыдилась. Немножко. Даже попыталась сделать серьёзное лицо. И со стола слезла, потому что княжне айр Муллен не полагалось сидеть на столешнице и болтать ногами. Впрочем, смирения моего надолго не хватило, и вскоре я взгромоздилась на подоконник. Ректор, следящий за мной с траурным молчанием, снова вздохнул.
– У меня есть веские основания предполагать, что в ближайшее время эльфийская разведка попытается вас завербовать. Возможно, они попробуют с вашей помощью вызнать какую-либо информацию. Или воздействовать на перечисленных мной людей.
– На Вербу? А зачем на неё воздействовать?
– Я имел в виду Нермора и вашего дядю. Так вот, могу ли я в этой ситуации надеяться на ваше благоразумие?
– Вы хотите, чтоб я послала остроухих далеко и надолго, если они попытаются сделать мне предложение, от которого невозможно отказаться? Так это, вроде бы, само собой разумеется. То есть, я же не предательница, и вообще…
– Нет, Марготта, всё не так просто. Я хотел бы, чтоб вы приняли это предложение. Приняли и полностью перешли на сторону эльфов.
С подоконника всё-таки пришлось спрыгнуть, потому что сидя такие вещи не усваиваются. Как выяснило впоследствии, стоя – тоже. Мне пришлось нарезать пару кругов по комнате, прежде чем удалось собрать в кучу разрозненные мысли.
– Вы хотите, чтоб я делала вид, что работаю на эльфов, но на самом деле в это время собирала бы информацию для вас? То есть была бы двойным агентом?
– Совершенно верно, – Понжер улыбнулся. Я не видела никакого повода для радости, поэтому продолжила:
– Одна малость – меня ещё никто не вербовал.
– Думаю, они рискнут. А вы, при случае, попытаетесь во всеуслышанье объявить о своей лояльности к эльфам. Если они на это не купятся – что ж, вам же проще. Забудете о нашем разговоре и вернётесь к прежней жизни. Думаю, не надо напоминать вам, что эту беседу необходимо сохранить в тайне.
– Даже от Муллена? – Ох, зря я назвала "любимого дядюшку" по фамилии. Как-то не по-семейному это… Но ректор, кажется, ничего не заметил.
– Он знает. Более того, он это и предложил.
– С-с-скотина! – не сдержавшись, прошипела я.
– Княжна! – с укором возразил глава академии.
– А что? Могу я в кои это веки дать волю чувствам? Тем более, что в ближайшее время мне придётся постоянно себя контролировать, так ведь?
Ректор кивнул и поднялся, давая понять, что разговор окончен. Как у него всё просто: вот тебе задание, иди – выполняй.
– Господин Понжер… – Мой окрик застал мужчину почти на пороге. – Но я же ничего не знаю. С чего мне начать? Я не умею ничего такого…
– Умеете, княжна, умеете. Неужели вы окончили военную академию, а так и не поняли, что война – это не только битвы и манёвры? Большая часть сражений выигрывается головой. А голова у вас работает хорошо, уж можете мне поверить. Всё необходимое в неё за минувшие три года вложили. Ещё вопросы?
– Да! Почему вы говорите, что я уже окончила академию? Ещё два месяца осталось, и экзаменов не было…
– Но, тем не менее, ваше обучение закончено. В течение ближайших нескольких дней вас отчислят. За вопиющее нарушение дисциплины. Не подводите меня лишний раз, и постарайтесь за это время что-нибудь натворить. Это вы, насколько я знаю, тоже умеете. До свидания, княжна.
– До свиданья, – пробормотала я, закрывая за ректором дверь.
Мыслей в голове не было. Наверное, они просто испугались ответственности и разбежались в разные стороны, оставив меня в гордом одиночестве. От нечего делать, я подошла к зеркалу и тоскливо вгляделась в мутноватое отражение. Марго из зазеркалья смотрела на меня настороженно и угрюмо. Ей проще – не нужно хитрить и притворяться. Только копировать действительность. И не важно, что эта действительность тебе совершенно не нравится.
За внимательным изучением собственного отражения меня и застал Флай.
Нет, дверь я запереть не забыла. Но он в неё и не входил. Улыбающаяся физиономия возникла в окошке. Впрочем, улыбка истаяла сразу же, как только Глазастый заметил меня.
– За какими бесами ты не спишь? – нахмурился парень. – Я проснулся в такую рань специально для того, чтобы сделать тебе сюрприз, влез сюда, ободрал коленку – а ты не спишь? А ну-ка ложись обратно в кровать и сделай вид, что досматриваешь последние предрассветные сны.
– Рассвет уже был, – отмахнулась я.
– Тогда пост-рассветные. Или предзакатные, неважно. Главное, чтоб ты меня не видела. А я тем временем залезу и начну тебя будить. Потом ты проснёшься, завизжишь от неожиданности…
– Не буду я визжать, Флай. И вообще, шёл бы ты отсюда, а?
– Та-а-ак… – Глазастый сноровисто перевалился через подоконник и подошёл ко мне, – Что случилось?
– Ничего.
– А на самом деле?
– И на самом деле – ничего. Просто сон плохой приснился.
Я даже не соврала. Был же сон. Не сегодня, не вчера – но был.
– Марго, ты за идиота меня принимаешь, да? Думаешь, что твоё оправдание меня полностью удовлетворит, и я пристыжённо удалюсь тем же путём, что и вошёл? Так я тебя разочарую – обратно я по стенке не полезу, я не паук и не безумный акробат. Вообще не представляю, как ты там карабкаешься.
– Нормально, – я пожала плечами. – Просто я легче. Так что худеть тебе надо. На диету сядь, что ли…
– И это говорит человек, который ест всегда, когда не спит!
– А я не человек, я эльф! – Теперь бы самой ещё в это поверить…
Кстати, займёмся-ка аутотренингом на досуге: я – эльф, я на стороне остроухих, желаю им (то есть, нам) счастья, здоровья, разномастных успехов и, главное, победы в войне. Люди – заразы, оттеснили нас на край континента, взвинтили таможенные пошлины, забыли старую веру, и вообще всячески нас, бедных-несчастных, притесняют… Да, как-то так!
– О чём задумалась?
– Вот не поверишь, о человеческой несправедливости…Слушай, Флай, я действительно хочу побыть одна. Так надо. Потом всё тебе объясню. Наверное.
– Вот это "наверное" мне и не нравится, – невесело усмехнулся парень. – Ладно, пошёл я. Увидимся. Дверь открой.
– А что, сам ты со щеколдой не справишься? Мало каши ел?
– Так, мелкая, ты определись уже – мне кашу есть, или на диету садиться?!
– Конечно на диету. Из каши. На завтрак овсяную, на обед – рисовую, на ужин – гречневую, а если проголодаешься ночью, то – пшёнку.
– Кажется, после такой диеты я к тебе в окно точно не пролезу. Да и не одна стенка меня не выдержит.
– Выдержит, – решила я. – Но только очень прочная!
– Что-то меня такие перспективы совсем не радуют. Может, без диет обойдёмся? Я и так красавец хоть куда!
– Слушай, красавец! Я ведь серьёзно! Шёл бы ты уже, а?
– Да, я понял, что ты не в духе, – кивнул Глазастый. – Только дверь всё-таки открой. А то знаю я тебя, понавешаешь там заклинаний всяких…
– Нет там ничего, успокойся. Только щеколда.
…И ещё я теперь не магичка. Я заурядный эльф, я ничего не умею, я до чёртиков зла на людей… Тьфу ты, глупость какая!
– Я ушёл! Не опоздай на завтрак!
Ну вот, ещё и завтрак. Вообще-то, я хотела перед ним хоть капельку подремать, но теперь уже не успею.
И вот кто, спрашивается, просил Понжера заявляться с утра пораньше? Пришёл бы вечером, а лучше – ночью. Все тайные дела нужно обговаривать ночью. Нет, не потому, что так положено. Просто ночью я лучше соображаю.
Я плюхнулась на кровать, закинула руки за голову и уставилась в потолок. Смотрела долго, ни на что особо не надеясь, но втайне мечтая, что на белёном камне сейчас возникнут огненные письмена. И начертаются этими письменами ответы на все мои вопросы, и снизойдёт на меня озарение, и будет мне счастье великое во веки веков.