По второму этажу распространялся аромат благовоний, которые принцесса курила у себя в спальне, этот аромат заглушал запах освежителей воздуха, которыми утром побрызгали горничные. Я уже привык открывать парадную дверь дворца безупречно одетому астрологу Дебби Фрэнк. После того как Дебби и принцесса проводили долгое время в гостиной, рассуждая о движении планет и о том, как это может повлиять на Рака королевских кровей, весь пол в гостиной был исчерчен зодиакальными символами и фигурами. Принцесса считала, что у Раков астрологических как и у раков биологических, есть толстый хитиновый покров — «раковина» — и мягкое нутро и что и те, и другие любят прятаться в тень. Еще она считала, что именно этим объясняется ее любовь к воде и желание, мечта переселиться в дом на побережье. Она сказала Дебби: «В этом доме полно Близнецов. Уильям — Близнецы, Пол — Близнецы. С ними непросто!»

Дебби хотела и мне рассказать о том, что меня ожидает, но я отказался. «Нет, обязательно надо, чтобы она составила карту твоей судьбы, — уговаривала меня Диана. — Это так интересно!»

Как-то раз позвонила иглотерапевт, от которой только что вернулась Диана. Вообще-то иглотерапия должна успокаивать, но звонок имел противоположный эффект. «Специалистка» была в ужасе. «У меня не хватает одной иголки! Кажется, я забыла ее в голове у принцессы!»

Поднявшись по лестнице, я вошел в гостиную, где за письменным столом сидела принцесса, ожидая увидеть антенну, воткнутую в ее макушку. Я хихикнул, и принцесса подняла голову.

— Только что звонила иглотерапевт, — сказал я. — Похоже, у вас в голове осталась одна из игл.

Принцесса ощупала голову, а потом расхохоталась:

— Успокой несчастную женщину и скажи ей, что со мной все в порядке. После сегодняшнего сеанса мне стало гораздо лучше!

Принцесса никогда не упускала возможности посмеяться над всеми своими терапиями и методиками. Некоторые были донельзя странными, другие — не очень. Дважды в неделю — это входило в мои обязанности, потому что дело было личное, — я отвозил принцессу в клинику на севере Лондона на ободочное спринцевание. «Даже не спрашивай, что это, Пол!» — говорила она.

Она сама ездила к Сьюзи Орбах, психотерапевту, которая специализировалась на проблемах с пищеварением действительно помогла принцессе усмирить булимию. Док-Мэри Лавдей, маленькая женщина с нежным голоском, исследовала химический баланс в теле принцессы. Она прописала ей витамины трижды в день.

Эволюция человеческого духа, духовная сторона жизни — «другой жизни», по выражению принцессы, — всегда завораживали ее. Медиум Рита Роджертс, которая жила недалеко от моего Честерфилда, была ее наставником, а Симона Симмонс, исцелявшая верой, постоянно разговаривала с ней по телефону. Иногда принцесса могла проболтать с ней часов пять кряду. Именно Симоне я был обязан стойким ароматом благовоний.

Я считал, что благодаря всем этим людям Диана становится счастливее. Однако со временем это времяпрепровождение переросло в зависимость, и я забеспокоился. Еще меня беспокоили журналисты, которые буквально преследовали Диану, куда бы она ни шла. Однажды, когда принцесса вышла от Сьюзи Орбах, надев черные очки, ее довели до слез какие-то фотографы, работавшие в иностранных журналах и агентствах. Они окружили ее и стали издеваться: «Посмотри, какая ты жалкая!», «Ты обычная шлюха, Диана». Принцесса разрыдалась и побежала к машине, а на следующий день в газетах появились такие заголовки: «Диана рыдает». Журналисты намекали на то, что она оплакивает свой брак.

Редкая женщина смогла бы устоять перед таким ежедневным натиском. Много раз в центре Лондона я своими глазами видел, что значит оказаться в эпицентре битвы. Припарковавшись, я ждал, когда принцесса вернется из оздоровительного центра, магазина или ресторана. Заметив в боковое зеркало или зеркало заднего вида ее, а сзади всю «свору», я быстро заводил двигатель и тянулся, чтобы открыть ей дверь, тогда она быстро запрыгивала в салон с криком: «Езжай, Пол, езжай!» Но фотографы уже окружали нас, наклонялись над капотом, стучали в окна. Однажды принцесса, склонив голову, сказала: «Однажды мы кого-нибудь задавим». Все это приводило ее в ужас.

Больше всего мне нравилось возить куда-нибудь принцессу летними солнечными днями, когда мы останавливались на светофорах в «мерседесе» с опущенным верхом. Диане нравилось видеть удивление на лицах водителей, когда они бросали взгляд в нашу сторону и узнавали ее. Хмурые лица вдруг озаряла радость. Однажды нам пришлось остановиться на светофоре возле реставрируемого здания в районе Мейфэйр. Один из строителей на нижнем уровне лесов заметил принцессу. Через несколько секунд об этом знали уже все рабочие. Они побросали работу и стали протяжно свистеть, радуясь такому событию.

Принцесса смутилась и сделала вид, что не слышит их, но когда мы поехали, она помахала им рукой и тихонько посмеивалась всю дорогу до дома.

Прессе не удалось сфотографировать принцессу, когда та пришла на вечеринку в честь дня рождения Марии в «Кафе Руж» — моей жене исполнялось сорок лет. Этот ресторан находился недалеко от дворца. Вечеринка состоялась 1 февраля 1994 года. Это был костюмированный бал на тему «знаменитости». Мы с Марией были Антонием и Клеопатрой. Бывшая экономка Хайгроува Венди Берри была Мерзеллой Дьяволь [23], шурин Пит Косгроув был Аль-Капоне, а мой брат Грэм с женой Джейн — Наполеоном и Жозефиной. Когда в ресторан пришла принцесса, другой мой брат, Эндрю, который нарядился генералом Кастером, пожал ей руку и спросил довольно бесцеремонно: «А вы кем нарядились?»

Она была в черном брючном костюме и черном, расшитом золотом жилете.

— Принцессой, конечно! — ответила она.

В субботу, когда мои друзья готовили костюмы, принцесса тайно съездила на встречу с матерью Терезой, но вечеринку она пропустить не могла — там должны были присутствовать многие из слуг, которые работали в Кенсингтонском дворце или Хайгроуве. В ресторан пришел даже ее старый друг из Букингемского дворца — бывший дворцовый распорядитель Сирил Дикман. Принцесса хотела «повеселиться, как обычные люди». Но принцесса Уэльская, у которой уже нет полицейской охраны и которая ходит по ресторанам одна, не может быть «обычным человеком». Возможно, на меня так повлиял наряд римского центуриона, но я в тот вечер хотел всех защищать. Поэтому я договорился с принцессой, что вместе с небольшим эскортом гостей встречу ее в восемь вечера у дворца.

Принцесса возникла из темноты и глазам своим не поверила. «Боже мой!» — воскликнула она и расхохоталась. Принцесса Уэльская пошла к кафе вместе с Антонием, тремя мушкетерами, Бэтманом и Робином.

Многие друзья и члены семьи приехали из Северного Уэльса, и у них чуть не отвалились накладные усы и бороды, когда они увидели принцессу Диану. Настоящий член королевской семьи в ресторане на костюмированной вечеринке? Некоторые могут со мной не согласиться, но я еще никогда, ни на одном приеме не видел, чтобы принцесса так веселилась. Она сидела в кресле и пила воду, глядя на смешные гримасы ряженых, которые сели на пол друг за другом, изображая лодку, пока до нас не донеслись звуки латиноамериканской музыки.

Потом принцесса встала возле будки диск-жокея, она согласилась выдать призы за лучший костюм. Мой брат Грэм занял первое место в роли Наполеона, и принцесса вручила ему плеер для компакт-дисков.

Через два часа Диана решила, что ей пора уходить, и я, в эйфории от того, что ей было так хорошо на нашей вечеринке, проводил ее домой — получилось, что принцесса Уэльская шла по Кенсингтону с римским центурионом.

Приятно было, что принцесса с удовольствием праздновала день рождения Марии, тем более что терпеть не могла отмечать свой собственный. Ей не нравилось, что она становится центром всеобщего внимания, она боялась что друзья и знакомые будут чувствовать себя обязанными потратить деньги на дорогие подарки. Она всегда дарила роскошные подарки на дни рождения своим друзьям — она отмечала все даты в календаре. Но ей всегда было неловко получать подарки. Она любила повторять: «Гораздо проще давать, чем получать. Давать можно сколько угодно».