Не хватало воздуха, но Властимир еще боролся за Свою жизнь, стараясь хотя бы оттянуть конец. Пальцы врага сомкнулись на его горле…

Все-таки и черный воин устал — на лицо князю падали капли пота, он слышал тяжелое хриплое дыхание богатыря. Собрав все силы, что еще оставались, Властимир старался развести его руки и только благодаря этим усилиям все еще оставался в живых — как ни могуч был богатырь-поедин-щик, пересилить князя ему было трудно.

Отчаянно борясь за каждую секунду жизни, за каждый глоток воздуха, Властимир не сразу расслышал над собой голос. Ему почудилось, что это дева Мангура, Перуница, спустилась с небес, чтобы последним поцелуем остудить его лоб и унести в небеса, но голос повторился, и он почувствовал, что страшный обруч на шее чуть-чуть ослаб — ровно настолько, чтобы он мог ответить.

Сквозь застилавшие глаза пот и туман Властимир увидел полузакрытое шлемом лицо богатыря — тонкий хищный нос, тяжелую челюсть и узкую хазарскую бородку. В глубине налобника поблескивали черные глаза.

— Давно сражаюсь, а такого противника не встречал, — прогудел богатырь. — Пока ты жив, хочу сделать тебе подарок — назови свое имя и откуда ты родом, чтобы я мог поехать и передать твоим родным, что пал ты как настоящий воин-. Ну?

Он хотел дать Властимиру пожить еще немного. Все в князе отчаянно стремилось только к этому, и в тот мир, когда богатырь заговорил, Властимир увидел единственный выход для себя.

Когда черный витязь говорил, его борода слегка шевелись порой приоткрывая темную загорелую шею с кадыком. Плетенная из тонких железных колечек рубашка оставляла уязвимое горло незащищенным — места хватало, чтобы попасть ножом. Его только нужно было незаметно достать из сапога…

Пальцы правой руки князя мягко, словно обессилев, разжались.

— Благодарю тебя, витязь, но поберегись — за меня могут найтись много мстителей, — прохрипел Властимир, ловя воздух ртом. — Ибо имя мне — Властимир, сын Улеба, князь города Резани, что на берегу реки Оки стоит. В Резани найдешь мою мать и брата меньшого — им ту весть и передашь. А жены и детей нет у меня, никого ты не осиротишь…

— Что ж, сделаю, — пообещал богатырь. — А теперь, князь, умри.

Он сжал пальцы, но еще быстрее рука Властимира метнулась вверх. В этот удар князь вложил всю силу. Скрежетнув по кольцам железной рубашки, нож словно провалился куда-то… Властимир еще успел подумать, что промахнулся, но руки богатыря последний раз дрогнули и застыли.

От боли в горле князь зажмурился, а открыть глаза сразу не смог — что-то горячее хлынуло ему на лицо. Он ощутил на губах вкус крови — она попала в рот, он сплюнул и постарался освободиться. Вдруг державшие его за горло руки обмякли, и богатырь завалился на бок, не отпуская князя. С яростью отцепив от шеи пальцы врага, Властимир поднялся, протирая глаза.

Его противник лежал на боку, вытянув вперед руки с еще скрюченными пальцами. Князев нож торчал у него из шеи под самым кадыком, уйдя в нее почти до рукоятки. Кровь продолжала толчками выплескиваться из раны.

Подбежал Буян, опустился перед поверженным на колени, с усилием сорвал шлем, открыв темное узкоглазое лицо, оледнеющее перед ликом смерти.

— Хазарин, — определил он, — или еще какой-нибудь степняк… Ну и поделом — не будет на нашей земле свои порядки устанавливать. Ишь ты — «судьбу найдешь»!.. Да, от судьбы не уйдешь, сколько ни играй с огнем… Как ты, княже?

Властимир отерся рукавом от крови и помял шею.

— Ничего, — ответил он. — Живой покамест.

— Идти-то можешь? — вскочил Буян, протягивая руку. — надо отсюда выбираться!

— Забросать бы его землей, что ли? — Властимир не спеша обтёр нож и встал. — А то еще мстить живым примется…

— Не стоит! — Буян легкомысленно махнул рукой, — Он скольких людей, убив, так валяться оставлял?.. Теперь пусть сам попробует, как это — неупокоенному. Я сам изгой — знаю! Пусть и он изведает!

У Властимира перед глазами еще стоял туман, дышать было трудно, горло болело. Спорить с гусляром сил не было. Он молча влез в седло, принял поданные Буяном меч и щит и тронул Облака каблуками.

Но уехать далеко им не пришлось. Всего сотня или две саженей легло между ними и местом боя, как впереди, на возвышении, увидели они небольшой терем, окруженный садиком.

Вперед выходило резное и расписное крыльцо, маленький сад огораживал забор с витыми башенками по углам. Через забор свешивались ветки яблонь и вишен, у крыльца рос куст сирени. Расписные оконца из-за жары были распахнуты. В одном из них мелькнуло лицо девушки и пропало.

Но ни единый звук не доносился оттуда, и больше ни в одном окне никто не показывался.

— Уж не это ли сторожил тот богатырь? — вслух подумал Властимир. — Надо взглянуть.

— Погоди, княже, — опять заосторожничал Буян. — А вдруг там ждет нас неласковый прием? Вдруг там вдова или его мать? Что ты скажешь тогда? А коли ждут там тебя воины? С десятком-двумя мы совладаем, а с сотней?

— Ты трусливей зайца, Буян, — бросил ему Властимир. — Я победил его в честном бою — мне нечего бояться. Оставайся здесь, коли так хочешь, — насильно тебя не тащат!

Он направил коня к терему, но едва успел доехать до крыльца, как двери распахнулись и на пороге показалась девушка. Выскочив, она замерла, схватившись за витой столбик крыльца.

Краса ее заставила обоих путников заглядеться. Две тугие черные косы гибкими змеями спускались чуть не до колен. Золотисто-розовое, расшитое по подолу платье выделяло тонкий стан и высокую грудь. Очи под густыми бровями сверкали, как две звезды. Она в тревоге поджидала незнакомцев, потом обо всем догадалась, и на ее лице засияла улыбка. Всплеснув руками, она воскликнула:

— Вы убили его! Какое счастье!

Нежный голос ее звучал как сладкая песня. Никто не успел опомниться, как она сбежала по лестнице, ловко забралась в седло к Властимиру и обхватила руками его шею:

— Спасибо тебе, богатырь! Наконец-то ты меня избавил от этого чудовища!

Она содрогнулась, прильнув к нему нежным телом, и Властимир невольно крепко обнял ее за тонкую, как тростинка, талию.

— Кого же я победил? — спросил он.

— Это был сам Одихман Туркан, — молвила девушка. — Его и брата его, Соловья, на Востоке все знают, — она пугливо оглянулась, словно Соловей был рядом. — Когда-то в великом Самарканде и землях вокруг него они правили жестоко и безбожно, пока не восстал народ и не прогнал их прочь. Ушли братья в славянские земли, в леса, да здесь и расстались. Соловей в чащобах засел, прохожих свистом пугает да потом грабит, а Одихман тут жил. Всех, кто ни проедет, он на бой вызывал забавы ради…

— А ты кто такая, какого рода-племени? Как оказалась у такого злодея?

На миг Властимир подумал, что Буян оказался прав и эта девушка — жена убитого богатыря. Но она потупилась, метнув стыдливый взгляд из-под длинных ресниц:

— Не своей я волей… Имя мне Сур-Топаз. Я дочь волшебника Барым-Джамара, что жил в Самарканде. Одихман похитил меня и привез сюда. Он хотел, чтобы я стала его женой. Но я была тверда, — добавила она смущенно, — я верила, что однажды найдется смелый витязь и спасет меня. А Одихман надпись на камне сделал, нарочно сюда смельчаков заманивал и убивал.

Она с доверчивой улыбкой, как потерявшийся ребенок, ласкалась к Властимиру, а Буян отчего-то хмурился. Чувствовал он сердцем, что красавица, возможно, и лжет.

Сур-Топаз погладила Властимира по щеке:

— Прошу быть моими гостями, о богатыри! Сур-Топаз будет счастлива отблагодарить своих избавителей… А потом отвезете меня в Самарканд, к отцу…

Властимир вывернул шею, ловя взгляд Буяна:

— Ты слышал про такой город?

— В Новгороде все языки мира встречаются, — пожал плечами тот. — И из Самарканда люди были, и из Бухары, и из Урганта тож… Чудные люди, право! Но в Самарканд нам не по пути — у нас свое дело, красавица.

Властимиру показалось, что девушка при этих словах сердито нахмурилась, но тут же с милой улыбкой соскользнула наземь и ступила на крыльцо.