Как лев на царском троне, испугавшись,

Я пал в «высоком храме» Нингаль на колени,

Дал питьевую воду, льющуюся Долго,

Колени преклонил, хлеб для еды принес я,

Подобно соколу Ниншаре, я взлетел

Направившись из Ниппура в свой город.

В тот день ревела буря, ураган поднялся,

Южный ветер боролся с северным,

А молнии с семью ветрами заполонили небо,

От рева бури земля дрожала.

Ишкур рычал во глубине небес,

А ветры неба сковали воды на земле,

Крупинки града, мелкие и крупные,

Секли мне спину.

Я, царь, не устрашился, не выказал тревоги,

Как юный лев, я продолжал свой путь,

И, как осел степей, я несся быстрым шагом,

Как жеребенок, мчался я один…

Подобно Уту, вечером спешащему в свой дом,

Так я прошел огромный путь.

И с удивлением взирали на меня солдаты храбрые мои.

В один и тот же день я праздновал эшеш и в Ниппуре и в Уре,

И с юным Уту, братом мне и другом,

В дворце, что Ан построил, напиток крепкий пил я.

Певцы мне пели, барабанам и барабанчикам вторя,

С моей невестой, девственной Инанной,

владычицей побед на небе и земле,

Я сел, вкушая яства и напитки.

Ни один судья не в силах отменить мой приговор,

Куда я обращу свой взор, туда и шествую,

И все, что пожелает мое сердце, моим становится.

Ан возложил на мою главу истинный венец,

И скипетр я получил в святом Экуре.

На трон, излучающий свет и стоящий

На мощном фундаменте, я вступил и гордо поднял голову к небесам,

Сделал великим могущество моего царства.

Себе я подчинил чужие страны, дал людям прочность и надежность жизни,

Во всех концах земли народ в своих жилищах

До дней далеких будет славить мое имя […] в песне

И прославлять величие мое.

Великой царской мощью вознесенный

В Эгишнугале Нанной,

Могуществом, и силой богатырской,

и жизнью в радости богами одаренный,

Великой силой Нинамниром наделенный,

Я, Шульги, тот, кто разгромил все вражеские страны,

кто людям дал надежность жизни,

Кто владел «божествеными силами» неба и земли,

кто не имеет равного себе,

Дитя, о ком заботится герой небес священный Нанна!

Сюжетную основу песни составляет рассказ о путешествии Шульги по случаю ежемесячного праздника полнолуния – эшеш. Погода не благоприятствует поездке царя – разражается буря с градом, тем не менее он, преодолев за один день около 150 км, принимает участие в празднествах в Нип-пуре и Уре. Насколько это совпадает с реальными историческими фактами, для нас не столь уж важно. Интересно другое: многократное упоминание о скорости передвижения Шульги. Вероятно, здесь автор имеет в виду его военные походы, способность Шульги быстро перебрасывать войска с одного конца обширного государства на другой. Заслуживает внимания также сообщение о строительстве «замков» на далеких торговых путях. Гимн Шульги оперирует конкретными фактами, насыщен историческими реалиями, которые известны по другим источникам. В нем рассказывается о ряде мероприятий царя: он послал доверенных людей на отдаленные пограничные заставы, разместил там воинские гарнизоны, солдаты которых имели свои «сады», обеспечил безопасность купеческих караванов.

Царь-бог Шульги не ограничивался строительством одних только храмов. Он соорудил в Уре огромный дворец Эхурсаг, в котором разместился весь чиновничий аппарат государства. Богу – богово, кесарю – кесарево. Все те функции, которые прежде выполняла храмовая администрация, теперь перешли к царским чиновникам. Дворец контролирует все стороны хозяйственной жизни Шумера, ведет учет налоговых поступлений, доходов от царских поместий и мастерских, податей и дани. Продолжая начатую отцом унификацию, Шульги вводит обязательную для всего государства единую систему мер и весов, определяет точный размер пошлин и т. д.

Желая еще больше утвердить себя в роли бога, а может быть, для поддержания традиции, восходящей к первой династии Ура, Шульги строит для себя рядом с гробницей своего отца и матери на древнем царском кладбище, на глубине Юм обширную гробницу из обожженного кирпича – настоящий подземный «дом». Следующий после Шульги царь построил там же еще два «дома» – для себя и своей жены. Над подземными гробницами, обнаруженными Вулли, высился мавзолей.

Хотя военные походы отнимали у царя немало времени, он, как мы видим, управлялся и с другими делами. У него даже было хобби. Обнаруженные в Пузриш-Дагане, недалеко от Ниппура, таблички привлекли к этой местности внимание ученых. Первоначально считалось, что Шульги имел здесь свою личную резиденцию, построенную на тридцать девятом году царствования. Однако исследования последних лет показали, что в этом месте находилась не резиденция, а ферма царя. В документах хозяйственной отчетности перечислены животные, которые здесь содержались. Сохранились таблички, удостоверяющие поступление на ферму в Пузриш-Дагане крупного рогатого скота, овец, коз, ягнят и других животных (в качестве налогов, даров и жертвоприношений от подданных царя). Есть и таблички расхода, из которых явствует, что ферма поставляла на царскую кухню всевозможные мясные продукты. В Пузриш-Дагане держали не только домашних животных: коров, баранов, коз, свиней, ослов, но и диких: зубров, туров, ланей, оленей и др. Молоко косули считалось любимым напитком богов и приносилось им в дар. Страстно увлекавшийся охотой царь собирал на своей ферме различные виды диких горных козлов, муфлонов, антилоп, газелей, а также кабанов и медведей. Последних, по-видимому, было много, так как мясо молодых медведей поставлялось на дворцовую кухню, а старые «несли охрану» городских ворот, что вызывало у приезжающих страх и восхищение перед царем, которому служат даже грозные дикие звери.

Перечни пойманных царем и для царя животных являются сейчас бесценным источником сведений об азиатской фауне того времени. Шульги процарствовал 48 лет. Он оставил после себя огромное, богатое, прекрасно организованное государство. Понятие «богатое» требует небольшого комментария. Не подлежит сомнению, что в результате политики Ур-Намму и Шульги противоречие между богатством и бедностью резко углубилось. Возродились храмы как экономическая сила страны. Благочестие царей – строителей храмов должно было служить примером для граждан, и без того достаточно преданных своим богам. Широкой рекой потекли в храмы жертвоприношения богам, которые совершались из самых различных побуждений: из чувства долга, ради получения помощи от храма, в порыве религиозных чувств или для того, чтобы заслужить милость небес. Интересные сведения по этому вопросу содержат таблички из архивов Ниппура, обработанные в 1910 г. Гильпрехтом и в 30-е годы Т. Фишером. Характерно, что в них нет никаких упоминаний о вывозе товаров из священного города. Зато о ввозе говорится очень много. Из Лагаша привозились рыба, ячмень, ценные минералы, орудия труда, из Гирсу – рыба и пшеница, из Ура – ячмень и фасоль (или бобы), из Уммы – ячмень и тростник, из Урубиля (города богини Нинтинуг-га) – кирпич. Все эти товары большими партиями доставлялись судами. Многочисленные таблички сообщают о том, что в шумерских храмах, по старинному обычаю, было развито производство самых разнообразных изделий, например в Ниппуре – изделий из шерсти – тканей и одежды. Шерсть получали от овец и коз, которые поступали в храм в виде жертвоприношений и паслись на храмовых лугах. Размах производства шерсти в Ниппуре был так велик, что его храмы превратились в настоящую сокровищницу государства.

Дворец (так принято называть все, что находилось в непосредственном подчинении царя), несомненно, играл в экономической жизни страны не меньшую роль, чем храмы. Царю, как и храмам, принадлежали поля, луга, бесчисленные стада, корабли, ремесленные мастерские. Кроме того, наряду с «предприятиями» царя существовали «предприятия» высших дворцовых чиновников и энси – наместников и губернаторов отдельных городов и провинций. Имущественное положение царских подданных зависело от их положения в обществе. Чем ниже ступенька лестницы, на которой стоял человек, тем скромнее был его достаток.