— И что? — потребовала Джинни.

Гермиона не сдержала наивной улыбки, и Гарри понял все ее злорадство, ибо продолжение было совсем не таким, какое нравится любопытным слушателям.

— Тут, откуда ни возьмись, выскочила Булстроуд, и давай они вместе с Малфоем на меня шипеть. И такая я дура, и если в следующий раз высунусь, получу по заслугам и все прочее. Булстроуд проводила меня до башни и все ругалась, а я до такой степени обалдела, что кажется, так ничего ей и не ответила.

— А надо было ответить! — попеняла ей Лаванда.

— Теперь мне придется показываться с ним на людях, — вздохнула Гермиона.

— Ну да, — хором произнесли, разводя руками, почти все присутствующие девушки, а Лаванда, жалостливо поглядев на Рона, соизволила добавить: — В школе почти каждый год находятся такие пары, которые уже знают, что позже поженятся. Так они ходят под ручку и все такое.

Гермиона покачала головой.

— Да, я видела, но не ожидала, что тоже буду так делать. Тем более, сегодня.

Разумеется, объявление о том, что Гермиона Грэнжер выходит на первую прогулку с Малфоем, нигде не вывешивалось. И все же некоторое время спустя, когда она вышла, многие обитатели башни прилипли к окнам. Гарри и Рон остались в своих креслах, честно пытаясь читать, однако в возбужденной атмосфере гостиной им было не по себе.

— А вы почему не смотрите за Гермионой? — обвиняюще поинтересовалась, подойдя к ним, Лаванда.

Гарри неопределенно повел плечом. Он без труда мог представить то, за чем все с таким неприличным волнением наблюдают, и воображаемая картина ему не так уж и нравилась. Какая-то часть его готова была присоединиться к толпе. И все же он не двинулся с места.

— Мы считаем, что она взрослая, — отмахнулся Рон, — и потом, что такого предосудительного можно сделать, прохаживаясь у всех на виду?

Лаванда, улыбнувшись, признала справедливость его замечания; но тут же сама вернулась на свой наблюдательный пост.

— Скажи, позор? — нагнувшись, поделился своими соображениями Рон. — Как в зоопарке! Нет, правда, мне жалко Гермиону. Вот посмотришь, это еще не последняя плата за любовь к малфоевской библиотеке.

Его слова сбылись скорее, что можно было ожидать.

— Они собираются устроить прием! — бушевала Гермиона час спустя, вышагивая по гостиной подобно пантере в клетке; испуганные ученики поспешно шарахались от нее. — Малфой заявил мне, что в его семье принято отмечать помолвку, как подобает, и что его семья, будь она неладна, собирается пригласить кучу народу! Нет, на самом деле, — бросила она одноклассникам, присаживаясь и понижая голос, — он просто опасается, как бы его папашу не отправили обратно в Азкабан, и хочет оттянуть это событие хотя бы с моей помощью. Подлец! Еще спектакль запланировал!..

Про себя Гарри считал, что Гермионе не на что жаловаться, и не надо было соглашаться с самого начала, но он благоразумно промолчал, не желая ее злить еще больше.

Вообще, ситуация казалась ему немыслимой, и, подумав, он решился совершить поступок, которого при других обстоятельствах избегал бы. Пока Гермиона возмущалась, как можно планировать торжество, не спросив ее, на ближайшие выходные, Гарри один, понимая, что Рону это не понравится, отправился в туалет Плаксы Миртл.

Гарри не бывал там с тех пор, как открыл Тайную комнату, и, войдя, некоторое время со странным чувством разглядывал неработающий кран, пока, наконец, Плакса Миртл сама не обратила на себя его внимание.

— Как я рада тебя видеть, Гарри, — вздохнула она с оттенком трагизма.

После этого он не придумал ничего лучше, как сказать ей то же самое. В его планах ясно наметился разлад с реальностью: сам по себе он считал, что стоило бы отругать ее за ценные предложения, но, находясь здесь, он чувствовал, что у него не хватит духу, да и сомневался в результативности подобных действий. Поэтому он осторожно заговорил о планах Драко, искренне надеясь, что удастся обойтись без слезных рек. И чем больше он говорил, тем сильнее смущался, и больше хотелось ему закончить то, что он сам же начал по доброй воле. А Плакса Миртл, в свою очередь, не скупилась на реплики, совершенно сбивающие с толку.

— Уверены ли вы с ним в том, что это правильно? — спросил Гарри в итоге.

— У меня тоже были сомнения. Я не думаю, что твоя подруга станет делать ему гадости, — вздохнула Миртл, — ведь он такой ранимый!

Похоже, разговор зашел в тупик. Не затем пришел сюда Гарри, чтобы слушать, какая у Драко Малфоя чувствительная душа. А Плакса Миртл как будто бы не собиралась разговаривать о чем-то другом. И Гарри понял, наконец, что в нем нет столько дипломатических способностей, чтобы теперь убедить ее отговаривать Драко.

— Я просто беспокоюсь за Гермиону, — сказал он и поспешил откланяться.

Эта попытка заставила его о многом задуматься. Потерпев неудачу с Миртл, хотя до попытки план казался ему отличным, Гарри понял, что ему куда проще было бы разрешить открытый конфликт с Малфоем посредством открытой же дуэли или обычной драки. Но в ситуации, когда это было нежелательно, гриффиндорец оказался беспомощным. А ведь ему предстояла борьба. Он не рискнул бы утверждать, что дипломатия и хитрость не потребуются ему в этой борьбе.

По возвращении в гостиную Гарри узнал, что стороны обо всем договорились, и Гермиона согласна на выходные, «коль скоро все равно придется это сделать».

Однако в деле оказалась замешана еще одна сторона. Этой стороной был Фадж, который категорически воспротивился тому, чтобы ученики перемещались из школы в такое опасное время. Нет, он не возражал, Малфой и Грэнжер, взрослые ученики, по его мнению, имели право делать разные глупости, и им обоим, само собой, позволялось провести выходные в особняке Малфоев, а вот больше — никому. Но Гермиона воспротивилась.

— Я никуда не поеду без Гарри и Рона! — отрезала она.

Все это время они с Малфоем продолжали потешать замок, прогуливаясь после обеда во внутреннем дворике, причем «любопытство глупых людей», как окрестил наблюдателей Рон, ничуть не ослабевало.

— Ну и как тебе это нравится? — каждый раз кисло спрашивал Рон, не забывая неодобрительно коситься на выглядывающих в окна Джинни, Лаванду и прочих.

Гарри недоуменно пожимал плечами, наблюдая, как азарт копания в чужих делах безудержно расцветает в гостиной «Гриффиндора». Он тоже не был лишен любопытства, но все еще считал ниже своего достоинства присоединяться к толпе.

— А профессор Трелони намекает, что им предстоит долгая и счастливая жизнь, — не преминула объявить Парвати.

— Да брось, когда и кому Трелони что-нибудь хорошее предсказывала? — отмахнулся Рон и, наклонившись к Гарри, доверительно сообщил: — Луна, между прочим, считает, что Гермиона на него хорошо повлияла, и он ведет себя гораздо вежливее. А я ей сказал, Малфой просто боится Гермиону рассердить!

— Да, — согласился Гарри, — она и по физиономии съездить может. Я понимаю, не в том дело, Рон, — добавил он.

Гарри не мог не отметить, что Малфой своего добился, и решился попытаться прямо поговорить об этом, когда слизеринец, дождавшись их возле большого зала со своей свитой, лично передал приглашения ему и Рону.

— Теперь твоя семья хочет использовать меня, как вывеску? — спросил Гарри вполголоса.

— А почему бы и нет? — не без наглости осведомился Драко и с надеждой добавил. — Хорошо бы это получилось…

Через день стало известно, что Фадж готов «сделать исключения», из чего Рон заключил, что «Малфои ну очень в нас нуждаются». Однако кое-кто на Гермиону втайне обиделся. Гарри не мог не замечать, что многие одноклассницы очень рассчитывали посетить праздник, и за то, что она не упомянула их перед директором, сочли Гермиону нечуткой и недружелюбной особой. Но особенно это проявилось у Джинни.

— Она совсем не интересуется нормальными вещами и в этом особняке половину стоящего не разглядит, — раскритиковала она Гермиону. — Я бы знала, как себя вести…

— А я вот абсолютно не хочу, чтоб ты там находилась, — отрезал Рон, за что заслужил от сестры наименование деспота.