…

Выстрел из карабина довольно громкое дело — но выстрел из карабина рядом с эльфийскими ушами… Да что там говорить — суньте голову вместо языка церковного колокола и со всей дури ударьте по нему кувалдой — эффект будет равнозначный! Вот! А для полного комплекта одновременно, просуньте в это виртуальное ведро фотовспышку и пусть она сработает вам прямо в глаза. После первой попытки пристрелять халявный карабин, мой вид вызвал просто гомерический хохот находившегося рядом этого phlith хуманса. А уж мне было хреново до такой степени, что перед глазами замелькали красные пятна, и во рту почувствовался стойкий привкус крови. Всё же это чудовищное изобретение человечества — огнестрельное оружие — не длинных эльфийских ушей и самое главное — не для чувствительных тёмно-эльфийских глаз — язык огня, вырвавшийся из ствола карабина, почти полностью меня ослепил. Вот такая это была картина — ржущий как лошадь красноармеец и сидящий на корточках с закрытыми глазами, из которых капают слёзы, трясущий головой дроу, перед которым валяется выроненный при выстреле карабин. После первого неудачного испытания процесс осваивания огнестрельного оружия был поставлен на научную основу. На роль основных факторов, препятствующих мне использовать огнестрел, были выдвинуты чрезмерная чувствительность слухового аппарата и моё нежно взлелеянное тепловое зрение, для которого язык огня, вырывающийся при выстреле из ствола винтовки, полностью покрывал всю видимую действительность ровным слоем «попугаев» засветки. С учётом отсутствия штатного глушителя в наших трофеях, я принялся сооружать импровизированный — с помощью лома, такой-то матери и помощи Сергея в особо муторных моментах, первый вариант "типа глушителя" был изготовлен. Обжатое дульце латунной гильзы от 20 мм снаряда, дополнительно распиленное вдоль для лучшего прилегания, было любовно закреплено на стволе карабина с помощью хомутика из стальной проволоки. Донышко гильзы было предварительно прострелено из этого же карабина — в принципе для этого, как раз и применялся Сергей, постоянно лезущий под руки со своими идиотскими вопросами — а что, а зачем, а для чего. Получившаяся конструкция в принципе должна была немного гасить звук, но основным её предназначением являлось пламегашение, с чем она должна была, в принципе, справляться. Незаметно распотрошив в кармане разгрузки упаковку ваты — ибо нефик светить обёрткой с русскими буквами и особо палящим годом выпуска- я, любовно скатав два тампона, принялся вставлять их себе в уши, вызвав при этом очередную кавалькаду улыбок на лице своего напарника.

С использованием данной экипировки и получившейся домашней заготовкой «Брамита» процесс пристрелки карабина был продолжен. С учётом быстро наступившей темноты сам процесс пристрелки сопровождался комментариями Сергея следующего характера:

— Сешес, а куда ты вообще стреляешь? Темно ведь и ничего не видно?

— А? Подожди, сейчас. — И вытащив вату из ушей спросил — Что ты сейчас спросил?

— Говорю, темно, не видно ничего — куда ты стреляешь?

Поудобнее устроившись на пенке, я повернул голову в направлении напарника и в непонятках задал вопрос:

— Сергей, а ты вообще меня хоть иногда слушаешь? Я же рассказывал, что ночью довольно хорошо вижу, да ты и сам был свидетелем моего ночного зрения. Стреляю в сосенку на расстоянии примерно шестьсот шагов, ну где-то четыреста пятьдесят ваших метров. Кстати вроде бы попадаю, только разброс у карабина довольно большой, из десяти пуль в ствол толщиной в человеческую голову попало только семь. Да и грохочет эта железка просто невозможно. Надо будет что-нибудь ещё сотворить с глушителем. Кстати спасибо за лекцию о работе огнестрельного оружия и устройстве глушителя. Сразу видно, что на занятиях по оружейному делу ты не спал, а слушал учителя.

— Да я этот глушитель на занятиях один раз видел. А ты тут из гильзы его за час сделал. Только всё равно он не сильно глушит-то. Пламени не видно — это да. Ты что, решил прям сейчас по немцам пострелять? Мы вообще ночью когда-нибудь спать будем? То трупы носим, то мины таскаем, ни хрена не видно, постоянно спотыкаешься, а за спиной постоянно ты подгоняешь. Уже как совы — днём спим, ночью бегаем.

— А ты подумай о другом. Если мы днём отсыпаемся, то враги и днём не спят, как ты думаешь, им это приятно? И вообще, заканчивай с диспутами, давай лучше попробуем к донышку гильзы глушителя ещё одну гильзу приделать — может, получше работать будет.

Провозившись в уже полной темноте ещё пару часов, мне всё же удалось объединить в одно целое две гильзы. Правда. для этого пришлось из третей вырезать широкую полоску латуни и раззенковать тесаком пробитые пулями донышки гильз. Приложив гильзы донышками друг к другу и обернув получившийся пакет полоской латуни я с помощью двух скруток из сталистой проволоки и плоскогубец соединил их намертво, предварительно просунув между ними кусочек кожи для обеспечения более плотного прилегания. Получившийся двухкамерный глушитель после осмотра был обратно установлен на ствол карабина. Сергей был отправлен на пенку спать (в обнимку с получившейся вундервафлей). А я выдвинулся в сторону немецкого «укрепрайона», принёсшего нам в последнее время много вкусного. Пристроившись в густых кустах на противоположном от караулки берегу реки, ниже по течению, я высунул свою любопытную голову и стал осматривать фронт работ на завтрашнюю ночь, на сегодня у меня было запланировано тихое исчезновение ещё одного охранника…

…

Фортификационные усилия майора Нитке были неведомым доброжелателем оценены буквально на следующую ночь. Несмотря на усиленные дозоры, выставленные во всех направлениях, снова случился переполох, вынудивший майора буквально выскочить из казармы в одних подштанниках. Утихающее эхо взрыва, садящие длинными очередями в ночь пулемёты, хаотически перебегающие солдаты, короче локальный филиал дурдома. При опросе пулемётчиков и часовых поста расположенного напротив казармы выяснилось — буквально несколько минут назад сработавшая противопехотная мина осветила размытую фигуру, тащившую на спине немецкого солдата. После срабатывания мины нарушитель бросил солдата на колючку и длинными прыжками бесшумно метнулся в лес, напоследок блеснув красными глазами и длинными развевающимися белоснежными волосами из-под спавшего капюшона. На крики часового пулемётчики начали подавляющий огонь в сторону леса, не приведший ни к какому результату, судя по отсутствию трупов. Истерические крики часового с просьбой не стрелять, чтобы не задеть солдата, продолжавшего неподвижно висеть на заграждении, были пулемётчиками полностью проигнорированы, так как общая психологическая обстановка на заставе была хуже некуда — солдаты уже дёргались от любого шороха и боялись оставаться одни даже днём. В приказном порядке прекратив беспорядочную стрельбу, майор объявил перекличку и направил группу для снятия и транспортировки солдата.

Рядовой Хельмут Крюгер, не обнаруженный на перекличке, мирно и безучастно висел на колючей проволоке. При попытке его снять два солдата чуть было не подорвались на установленной днём ранее мине. Освободив Крюгера от объятий проволоки и принеся его за ноги и руки к караулке, положили его на расстеленную плащ-палатку. Обследование выявило у рядового сломанную шею, несколько осколочных ранений от сработавшей противопехотной мины и порядка пяти пулевых ранений от пулемёта. Судя по всему, пулемётчики показали чрезмерную быстроту реакции и выдали пристрелочную очередь прямо по засветке от мины. Как показало проведённое на месте случившегося расследование, рядовой Крюгер вопреки прямому приказу начальства, в одиночку, ночью, где-то в два — два тридцать, удалился совершать моцион с желанием подышать ночным воздухом. Это был последний раз, когда его видели живым, к моменту получения ран от противопехотной мины и пулемёта по всем признакам он был уже мёртв, на данное обстоятельство указывало почти полное отсутствие кровопотери из ран. Таким образом, было выяснено, что рядовому сломали шею непосредственно вблизи казармы и потом уже мёртвого пытались вынести из охраняемого периметра. Данное обстоятельство вызвало у майора сильную тревогу, нарушитель находился уже за охранным периметром и повёл себя очень нелогично и неожиданно — так просто никто не поступает — русские или немецкие диверсанты уже давно бы перерезали часовых и взорвали мост. Поведение этого беловолосого просто нелогично — так есть смысл поступать, только если у него нет оружия и взрывчатки и диверсант вынужден убивать доблестных немецких солдат голыми руками — но это же варварство, так и вопило возмущённое сознание майора.