А в Мадриде присвоили Церетели "звание академика-корреспондента нашей Королевской Академии Изящных Искусств Сан-Фернандо в Москве как художнику и скульптору". Поэтому просили прислать две фотографии размером 3х4 на удостоверение.
Но новых заказов от испанцев не поступило.
Как обстояли дела в Москве? Вернувшись из Парижа, Зураб поучаствовал в открытии Петра-плотника в Измайлове. Бронзовую статую Льва Кербеля он помог отлить в Санкт-Петербурге.
Что касается собственных монументов, то все ограничивалось подарком моделей и статуэток. Бронзовыми фигурками Зураба награждали победителей кинофестиваля студенческих картин. Модель Петра попросил знаменитый путешественник Федор Конюхов, задумавший в "год Океана" установить статую императора на острове Петра вблизи ледовой Антарктиды.
Грело душу, что Москва начала менять точку зрения на Петра. Статуя и автор давали повод шуткам, анекдотам и карикатурам. 1 апреля газеты сообщили, что Церетели задумал конную статую Юрия Лужкова и стометровую статую "великого приватизатора". "Ты уверена, что это рука Зураба Церетели?" — спрашивал муж жену у безрукой Венеры. Другой шутник вспомнил, что к гулявшей в детстве у памятника Пушкину Марине Цветаевой домой в гости приходила статуя Опекушина. И спрашивал, что было бы, если бы она в детстве гуляла у памятника Петру Церетели. Этот же автор констатировал: "К памятникам привыкают быстро. Вот и к Петру уже привыкли. А сколько было криков: "Вас тут не стояло!" Где теперь журнал «Столица»? А памятник — вот он. Возражать продолжает только речная выдра, у которой раньше на «стрелке» Москвы-реки и Водоотводного канала было гнездо. Но ее голос слаб".
Наступивший 1999 год напоминал прошедший. Чуть ли ни каждый день звонили незнакомые мальчики и девочки из разных редакций, интересуясь буквально всем: какие часы носит, делает ли по утрам зарядку, что любит есть и пить, умеет ли варить. После чего Москва узнавала, что "дома Зураб Церетели творит из яиц", нравится ему из русской кухни уха, пельмени и солянка. А всем грузинским блюдам якобы предпочитает сациви, холодное вареное мясо, но не курицы, а индейки.
Поездки становились все чаще. Идеи, одна другой неожиданней, осеняли постоянно. Так пришла мысль сделать памятник часам и показать некое представление с их участием.
— Это будет музей часов под открытым небом. Там будут часы разных народов и государств: механические, электрические, солнечные, водяные, песочные, часы фирмы Буре. Музейные ценности в увеличенном масштабе! Такого памятника нет нигде в мире. Я, как художник, вошел в азарт".
Но никто азарт не разделил. Если не считать знаменитого хоккеиста Павла Буре. В те дни, когда озвучивалась эта идея, он появился в мастерской на Пресне с подарком — настольными часами возрожденной фирмы.
Самый поразительный проект инициировали греки. Они задумали по случаю предстоящих Олимпийских Игр восстановить Колосса Родосского. Разрушенная землетрясением статуя, высотой 32 метра, стояла у входа в гавань Родоса. Я увидел на цветном эскизе Зураба гиганта, между ног которого свободно проходили корабли. Церетели отправил письмо в адрес министра культуры Греции, выражая готовность довести задуманное до конца.
По этому поводу известная московская писательница Татьяна Толстая сочинила памфлет под названием "Дедушка-дедушка, отчего у тебя такие большие статуи?". В те дни появившиеся сообщения из Греции дали повод позлословить многим на тему: "Церетели замахнулся на Колосса Родосского".
Писательница не одинока в неприязни к большим памятникам. Стало хорошим тоном ругать любой проект такого рода, чей бы он ни был. По какой причине возникла эта неприязнь? Выше я приводил мнение известного философа ХХ века Сартра, который высказался однажды в том смысле, что большие, подавляющие человека монументы, присущи тоталитарным режимам. На этом основании либерально мыслящие публицисты набрасывались на обелиск Победы и на Петра. Но мысль философа далеко не бесспорна. Не только при Сталине монументалисты создавали памятники, возвышавшиеся над людьми. Но даже когда гигантские монументы воздвигали тираны, императоры, красота этих творений искусства нисколько не уменьшается. В чем каждый может убедиться в Риме, где с античных времен город украшают обелиски и колонны, поражающие и сегодня воображение масштабами. Или в Петербурге, где перед Зимним дворцом высится Александрийский столп.
После Петра его творец стал героем светской хроники, вокруг него плодились дружелюбные легенды и злые мифы. Портрет Церетели экспонировался в Новом Манеже на выставке «Герои». Некий английский меценат, работавший в России, захотел увидеть галерею портретов национальных героев, начиная с персонажей Киевской Руси, кончая современными фигурами. Круг героев определили, проведя социологическое исследование. Всем ставился один вопрос: "Кто в России главный герой?" На первое место вышел Петр, чья слава возросла не без участия Церетели. Назвали в числе героев и его. На основе этого "социального заказа" стены Нового Манежа заполнили портреты народных избранников, среди которых появился большой образ Зураба.
Его имя с именем бывшего премьера Черномырдина увязали с бриллиантами, «уплывшими» в Америку. Более того, назвали "народного художника России главой фирмы "Большой Камень". Снова ожили выдумки о неких земельных участках в Испании, уплаченных якобы за статую в курортном городе. Там законодатели продолжали воевать со своим алькальдом.
Одна московская "газетная утка" поведала всем, что участок земли, откуда вывели популярный Птичий рынок, "приглянулся Церетели под очередное творение". Другая публикация в желтой прессе сделала его отцом однофамильца Сосо Церетели, давно осужденного за угон самолета. И детально поведала, как группа Альфа брала "сына Церетели, женатого на дочери первого секретаря ЦК компартии Грузии". Вся история заканчивалась пассажем, который заставил хохотать всех, кто знал, что никакого сына, ни родного, ни приемного, у Зураба нет. И я не откажу себе в удовольствие процитировать выдумку, вышедшую из-под пера члена союза писателей: "Зураб Константинович Церетели, отец главного аэробандита, ныне является монопольным московским ваятелем. Злые языки утверждают, что лики всех возведенных им в Москве скульптур имеют портретное сходство с его сыном Сосо". Еще одна выдумка связала его имя с именами звезд искусства, полетевших в Париж на день рождения проживающего там эмигранта, подозреваемого в связях с преступным миром. На самом деле Церетели в этот день побывал в Лувре, где прошел показ мод Валентина Юдашкина. Его Зураб считает "скульптором моды", поражающим конструктивными, динамичными силуэтами и цветовой гаммой.
Тот год запомнится пожаром, чуть было не спалившим скульптурную мастерскую, расположенную в промышленной зоне у Хорошевского шоссе. Она похожа на ангар с высокой крышей. Там делали модели Петра и других монументов. Ночной пожар удалось потушить не без потерь. Стихия, однако, не помешала на следующий день улететь в Париж на сессию ЮНЕСКО.
Случилась поездка в Саратов, где губернатор задумал установить на горе, откуда Петр смотрел на город, монумент, такой же заметный, как в Москве.
А в Москве по-прежнему решали устанавливать или нет хрустальную часовню, строить или не строить мост к Петру, который должны были украшать изваяния кораблей и флотоводцев.
Конец года принес сюрприз. В Театре эстрады на премьере американского мюзикла «Волосы» увидели задник, созданный по эскизу… Церетели! Он был заявлен в афише как главный художник нового музыкального театра. Его основал давний приятель Стас Намин. Он же Анастас Алексеевич Микоян, названный именем Анастаса Микояна, соратника Сталина. Стаса Намина считают одним из основателей отечественной рокк-музыки и одним из первых московских хиппи. Единомышленникам, пораженным выбором кумира, Стас Намин заявил, что, во-первых, знаком с Зурабом двадцать лет, и, во вторых, "Зураб — по сути хиппи".