Изменить стиль страницы

24. УРОБОРОС — СИМВОЛ ВЕЧНОСТИ

Скрежет поднимаемой каменной плиты отвлек Дидима от размышлений. Он с напряжением стал вглядываться в образовавшуюся черноту проема. Наконец мелькнуло что-то живое и на свет божий явился Филон. Деревянные створки за ним бесшумно затворились.

Молодой скульптор двинулся по аллейке размеренной поступью. Он высоко и гордо держал голову и щурился от утреннего солнца. Слабая улыбка играла на его губах. Он вдыхал в себя свежий воздух обеими ноздрями и всем своим видом выражал умиротворенность и довольство.

Совершенно не спавший эту ночь, сердитый Дидим поднялся с камня, на котором сидел, и направился через лужок наперерез Филону, прихрамывая на ушибленную ногу.

Филон заметил его не сразу, а когда тот подошел совсем близко, добродушно усмехнулся и спросил:

— Один бродишь?

Счастливый вид молодого скульптора был неприятен Дидиму, он ответил ворчливо:

— Будто ты не один. Выгнали, что ли?

Филон с удивлением поглядел на него. Самолюбивый от природы, он имел привычку хвастать своими победами над женщинами, однако на этот раз у него хватило здравого смысла ответить уклончиво:

— Тебе этого не понять.

— Где уж нам, невеждам, разобраться в таинстве, — проговорил Дидим, исподлобья бросая на него ненавидящий взгляд.

Внезапная враждебность пожилого бородатого человека, колючесть его взора заставили Филона с осторожностью заметить:

— Ты, видимо, перепил, дружок.

— Никакой я тебе не дружок!

— У-у, какие мы сердитые! — протянул Филон, цокнув при этом языком. Зачем же тогда разговариваешь? — И попытался пройти мимо, но Дидим цепко схватил его за левую руку и дернул.

— Нет, ты постой!

Что-то выпало из рук Филона и тоненько звякнуло о камешек.

— Дурной, что ли? — резко выразился скульптор и стал озираться вокруг себя, поворачиваясь то влево, то вправо. Дидм первый заметил оброненный перстень и поднял его. Филон налетел на бородатого человека, как ястреб на курицу, разом смахнул с раскрытой ладони царскую драгоценность, ловко поймал её на лету и зажал в кулаке. Но Дидим успел разглядеть, что тот держал в руке.

"Талисман Клеопатры!" — вспыхнула внезапная мысль.

Взбешенный Филон грубо прикрикнул на него:

— Что торчишь истуканом? Пошел прочь!

Дидим стоял не шевелясь, с широко раскрытым ртом, точно пораженный небесной силой, и, не обращая внимания на слова Филона, думал: "Вот что мне нужно! Передо мной откроются все двери".

Скульптор тронулся по аллейке, оборачиваясь и бросая недружественный взгляд. Дидим заковылял следом. Он не знал, как завладеть Уроборосом Клеопатры, но заполучить его решил непременно. Он окликнул скульптора:

— Эй, Филон! Подожди. Послушай, что скажу.

Филон не остановился, но замедлил шаг, спросив через плечо на ходу:

— Откуда ты меня знаешь?

— Помнишь ночи лунные, когда мы пировали на лодках в зарослях тростника? Под Фивами? Я тогда был моложе, без бороды и усов. А ты совсем молоденьким. В волосах ты носил такие костяные заколки, похожие на изящные козьи рожки.

— Может, мы и встречались, но я тебя не помню. Не подходи ко мне! Я тебе ничего не сделал плохого, а ты ведешь себя как пьяный задира. У меня сегодня самый счастливый день в жизни. Не порть его.

— Как же! Сбылась твоя мечта.

— Не знаю, о чем ты говоришь.

— Не прикидывайся забывчивой кошкой. Я — Дедок. Так меня называли молодые щенки, и ты в том числе.

— Ты — демон, а не человек!

Филон ускорил шаг. Так они вошли в небольшую платановую рощу, полную птичьего гомона. Раннее солнце ещё не могло пробиться сквозь толщу листвы, и в роще царила приятная прохлада. И никого из людей. "Он уйдет, беспокоился Дидим, — надо его остановить. Господи, но как? Как?" Взгляд его задержался на круглом камне, лежащем у обочины аллейки. Их много было разбросано, больших и маленьких, на лужайках и между стволами деревьев. Для красоты, чтобы придать искусственному парку природный, естественный вид.

Дидим поднял камень. С необыкновенным проворством, в два прыжка, догнал он Филона и ударил в затылок.

Скульптор охнул, согнулся в коленях и стал валиться наземь. Дидим подхватил его под мышки и затащил на траву. Но тут, под деревьями, его оставлять было нельзя: лежащий Филон в желтом одеянии сразу мог привлечь внимание. За рощей начиналась открытая солнцу обширная плантация роз. Между стволами деревьев она хорошо была видна. Хотя и не высоки были розовые кусты, но росли они часто и были густы. "Там лучше", — решил Дидим и поволок Филона в кусты.

Филон хрипел, бормотал нечленораздельно; из разбитого затылка крови вытекло немного, Дидим даже не испачкался.

Когда Дидим положил его между рядами кустов, Филон очухался и попытался подняться на ноги. Дидим ударил его кулаком по голове, и тот окончательно затих, точно уснул. Он разжал пальцы его левого кулака и взял перстень. "Вот он, Уроборос! Он принесет мне удачу".

Поясками от хитонов, своего и Филона, он связал ему руки и ноги. Затем оторвал от подола Филонова хитона длинную полоску и завязал несчастному рот, чтобы не вздумал звать на помощь.

Филон пришел в себя и замычал, вращая глазами.

— Полежи немного. Я вернусь и отдам тебе перстень. Мне он нужен на малое время.

Тот мычал, сгибая ноги в коленях и разгибая их, но освободиться не мог, как ни бился.

— Отдам, отдам. Не волнуйся. Тихо лежи, — посоветовал Дидим и выбрался из розовых кустов. Он пошел, довольный, что его никто не видел. Он спешил, потому что уже пробуждалась прислуга и рабы.

Дидим вышел из сада Клеопатры в раскрытые ворота и сразу оказался перед дворцовыми постройками и направился к зверинцу.

Проходя мимо, он увидел бамбуковую клетку, в которой беспокойно похаживала большая черная кошка. Увидев человека, она с шипением оскалила пасть, показав белые острые клыки. "Тьфу! Демонское отродье!" — выругался Дидим, однако от клетки постарался держаться подальше.

За зверинцем, во внутренней стене и под стеной, располагалась царская темница, в которой Птолемеи держали приговоренных к смертной казни и самых непримиримых своих врагов, которым выпала злая доля закончить свою жизнь в кандалах и клетке, подобно животному.

Чтобы попасть внутрь темницы, нужно было спуститься по узкой каменной лестнице. Возле открытой двери стояли два рослых эфиопа с копьями.

Дидим показал перстень Клеопатры и попросил позвать начальника темницы. Он держался уверенно и под пристальным взглядом стражи не сробел.

Один из эфиопов ударил древком копья по открытой створке двери, затем крикнул куда-то вниз:

— Господин! Пришел посланник от царицы!

25. ВЫБЕРЕШЬСЯ ОТСЮДА — ТЫ СВОБОДЕН

Вышел заспанный невысокого роста молодой человек с длинным носом и большими навыкате воловьими глазами.

Молодой человек сказал, что начальник ещё не возвратился из своей пригородной усадьбы, но он, писец Сети, выполнит любое требование царицы.

Тогда Дидим, нахально смотря тому в глаза, заявил, что царица, наипрекраснейшая Клеопатра, повелела доставить грабителя гробницы по имени Македон.

Писец почесал за ухом согнутым пальцем, подумал немного и молвил, что накануне казнили каких-то грабителей — отравили ядом, только один остался жив, но Македон ли то, он не ведает.

— Пойдем посмотрим, — лениво произнес Сети и повел "посланника царицы" по каменной лестнице вниз.

Услышанное повергло Дидима в отчаяние. "Неужно и вправду Македон отравлен? Зачем же тогда отбирал у Филона этот перстень?" — сокрушался он, шагая за Сети, тяжко вздыхая.

Редко поставленные в железные держатели на стенах факелы горели и чадили, скупо освещая каменную кладку стен и ровные щербатые плиты пола, покрытые пылью и мелким сором.

Из-за частых металлических прутьев на них глядели безумные глаза человекоподобных в лохмотьях, а то и вовсе обросших и грязных голых людей. В темнице стоял тошнотворный запах непроветренного загаженного помещения.