Вот в чем недостаток одиночки — так это в том, что ты один. Только я за еду принялся — как с боку характерное такое — клац. Дернулся я было за пистолет ухватиться да в тень под камешек закатиться — а мне с другого бока голосок ласково так советует — не дергаться нихера и ковырялки на виду держать. И, для большей убедительности, опять — клац-клац. Вышло трое недобрых молодцев — и давай со мной вещами делиться. В смысле — мои вещи на себя примерять. Из экзоскелета меня попросили. И один из них давай его на себя напяливать. А второй оттащил мой рюкзачек в сторонку — и потрошит его. Нашел оптический прицел, прицепил сразу на свой «калаш», стоит, радуется. Третий меня на прицеле держит, «гадюку» в упор наставил и смотрит. А я стою себе, в штанишках да в свитерке, на ногах — чулки специальные, вкладыши, для экзоскелета. Это в экзе в них хорошо, а на земле — как в носках стоишь.

Тут первый, что костюмчик мой примерять начал, показывает, мол — чулочки сымай. Сел я на землю, вкладыши-сапожки с ноги стягиваю. Этот, что на прицеле меня держал, расслабился, ствол опустил, тоже в сторону рюкзачка моего стал поглядывать. Я приподнялся, чулочки бандитику в руки кинул — и тут же ножичек подхватил, которым тушенку открывал, да хлеб резал — как ел я, так он на земле на тряпице лежать остался. Ножичек у меня хороший, златоустовский. Ему что хлебушек, что злодея резать — все едино. Вдарил горе-сторожу плечом в корпус на подъеме, ножичком по шее добавил — он кровушкой своей и захлебнулся. Да неудачно маленько вдарил — «гадюка» в сторону отлетела, не успел я ее подхватить. Делать нечего, пришлось ноги как есть уносить. Второй, который с «Калашниковым», автомат вскинул, да пока соображал, кто из прицела на него смотрит — я в кусты да в темноту нырнуть успел. Правильно, нечего не глядя чужие вещи на свое оружие цеплять. Ну а третий так и стоял в полуодетом экзоскелете с моими чулками в руках.

Я, как в кусты запрыгнул — пошумел и сразу залег. Босиком больно то не разбежишься. Поэтому выпущенная очередь выше меня прошла. Лежу, прикидываю — что дальше делать. С одним ножом много не навоюешь. Одно радует — ПДА при мне осталось. Я, когда экзоскелет снимал — на пояс его автоматически перецепил. Как в том анекдоте — привычка, выработанная годами. И бандюки на это внимание не обратили, потому что все так делают. Так что, аномалии мне не особо страшны — есть в ПДА простейший детектор. Жаль, мой навороченный детектор с экзоскелетом остался.

Рукава со свитера посрезал, на ноги одел — как в носках получилось. И по-быстренькому из кустов в сторону Свалки выбираться начал. Пока живность на выстрелы не подоспела, посмотреть — в кого попали. Как оказалось — вовремя. Только отошел — слепыши запёрхали. А потом и «дружки» мои постреливать по ним начали, псина завизжала — попали. Стая врассыпную кинулась от выстрелов, а я — на дерево. Так и ночь коротали — я на дереве, а песики вокруг бегали. Запах, видать, чуяли, а вот где я — толком понять не могли.

Поутру, как светать начало, понял я, что из белок надо в зайцы переквалифицироваться. Пока на дереве не подстрелили. Спрыгнул на землю — и давай бог ноги. Повезло. Не кинулись сразу собачки, а как заволновались да носиться по округе начали — снова бандюки стрелять стали. Да еще труп в смысле жратвы пёсикам покоя не давал — кровь то они за версту чуют. Так что, я им как бы без надобности оказался.

Рванул я до поста долговского, а там уж и до Бара рукой подать. Захожу в бар, весь такой живописный — Гарик с вторым охранником аж челюсти пороняли. Подхожу к стойке, хлопаю по ней ладонью и говорю выглянувшему бармену: — Вертай назад костюмчик мой антисобачий. Соскучился я по нему.

Бармен меня увидел — ахнул, пакет с костюмом сразу же принес, но — с условием — костюм на улице одевать.

А снарягу свою с экзоскелетом я в тот же день отбил. Одолжил у Бармена в счет будущих трофеев старенький Калашников — и отбил. Не успели бандюки с хабаром моим уйти далеко. Там их собачкам и оставил.

Один выстрел.

Ани пазнакомились на танцах и он увел иё в кусты пасматреть катенка каторый ей сказал жывет в кустах. Ана сагласилась сматреть на катенка и ани пашли в кусты. В кустах он не стал ей гаварить пра катенка а начал сразу к ней грязно приставать путем хватания за задницу двумя руками за грудь. Ана только громко начала станать и прасила паказать ей катенка и что ищщо ей нада домой а то мама будит иё ругать. А он только продолжел к ней приставать хватаясь двумя руками за грудь и зализая руками под иё юпку а патом начил снимать с ниё эту юпку вместе с платьем….

Млин, опять обдолбанные свободовцы графоманствуют на посту, поди еще передёргивает, вместо того, чтобы службу нести. И куда только Лукаш смотрит? С такими бойцами Череп доберется до его шкуры в два счета.

Снес эротическую бредятину и продолжил просмотр сообщений. Опачки! Вот оно. «Все готово». И подпись — (8=. Все понятно, краткость — сестра таланта. Подхватил винторез и пошел на исходную.

В оптике прицела показалась часть головы. Далековато. Хоть винторез и убойная машинка, но — далековато. СВД бы сейчас. Этот на вышке тоже не с детским совочком стоит, в момент мне «диалог снайперов» устроит. Попробую чуть ближе подойти, авось не заметит.

Медленно, не отрывая глаза от прицела, перемещаюсь ближе, ногой ощупывая землю впереди себя. Стоп. Вот так нормально. Еще бы ты, родной полшага вправо сделал. Вот так, ай, молодец!, ай, умница! Задержал дыхание и плавно потянул курок.

В оптику видно, как пуля мотнула голову, тело мешком осело на площадку смотровой вышки. Дело сделано. Теперь можно возвращаться к работодателю, получить заработанное и валить отсюда подальше.

…выпущенная ранним утром пуля оборвала жизнь молодого часового-снайпера «Свободы», разом разрушила хрупкое перемирие и послужила началом нового затяжного вооруженного конфликта между группировками «Долг» и «Свобода», сделав территорию Армейских складов малопроходимой для одиночных свободных сталкеров.

Песенка.

Бар встретил меня привычным шумом посетителей и неожиданной, пугающей пустотой за стойкой. Отсутствие на привычном месте бармена, лениво протирающего грязной тряпкой очередную кружку, или меланхолично взирающего в подвешенный под потолком телевизор, на экране которого мелькают картинки древнего боевика с заюзанного диска без названия, само по себе вызывает легкое недоумение. Отсутствие оного в течение доброй пары минут при полном зале народа — легкий ступор и отчетливый жом в районе выше пяток в ожидании нового локального катаклизма. А вот непоявление бармена после дружеского поколачивания кулаком по стойке, сопровождаемого мелодичным и не очень позвякиванием посуды — ощутимую панику и желание оказаться по ту сторону Кордона. Когда же на призывное: «Ау! Твою за ногу…» никто не откликнулся…

Я осмотрел зал — нет, лица все знакомые, никто не дергается, все и всё как обычно. А потом на охранника взглянул. А вот он на меня — нет. Потому как в дверном проеме, ведущем в подсобку, вовсе даже не скучающая физиономия торчала, а противоположные ей филейные части тела. Голова что-то увлеченно разглядывала в недрах подсобки, и на внешне раздражители в виде меня, проскальзывающего мимо, не реагировала. Вернее, среагировала, но поздно. Я был уже в подсобке.

Картина, открывшаяся моему взору, что называется, животрепетала. Дядюшка Офф, исполняющий роль бармена в этом балагане, грубо манкировал своими обязанностями, сидя за столом в подсобке, положив подбородок на скрещенные на столе руки и уставив не видящий ничего вокруг взгляд в монитор старенького ноутбука. Его знаменитый фартук сиротливо висел на ручке двери, ведущей к барной стойке.

Пару месяцев назад, истомленные чередой зимних и весенних праздников, хроническим, в связи с этим, безденежьем, большим количеством пооткрывавшихся к праздникам забегаловок и барчиков, сталкеры резко снизили количество баропосещений в день. Хозяева питейных заведений прибегали к самым различным ухищрениям и уловкам, пытаясь заманить клиента к себе. Все было бесполезно. Народ не шел. Неожиданно пронесся слух, что «100 рентген» пригласили на работу официанку, и та будет обслуживать чуть ли не топлес. Такого ажиотажа Зона не видела давно. Женщина в Зоне, да тем более в баре, топлес…. Очередь желающих попасть в бар растянулась аж до дальнего долговского блокпоста. Ветераны быстро обозначили — всякий входящий в бар может заказать рюмку, выпить ее и быстро уйти, чтобы не задерживать очередь и дать возможность обслужиться остальным. Старожилы могут выпить по две. Жаждущая зрелищ и переминающаяся с ноги на ногу очередь быстро согласилась. В ожидании открытия сталкеры начали спорить, а потом и делать ставки на то, что рыжая, брюнетка или блондинка, и на размер бюста. Особой популярностью пользовались лоты «рыжая с третьим» и «блондинка с четвертым».