— Тю на тебя! Я просто вот чего подумал — ежели гансы нормальные мужики — то по гроб жизни обидятся, что на них с заду кто-то покушался. А если ненормальные, ну, эти… — то разобидятся, что им там все когтями разодрали. А что, вроде сработало… — Леший смущенно шмыгнул носом.

— Еще как сработало! Они еще денег на отстрел кровососов дали! Вот только с Сержантом нехорошо получилось. Он с Ворониным из-за всего этого разругался, из Долга ушел…

— Да нормально все получилось. Это мы с тобой знаем, что да как. И что кровососа этого еще третьего дня мы завалили, когда от выброса на Агропроме прятались. Сержант не пропадет, зато он теперь никому ничё не должен, — Леший хохотнул собственной шутке. — А может и взаправду немчикам нужно было настоящего кровососа показать?

— Ага! Либо он бы нас всех порвал, либо их, либо я у них на глазах «хомо вампируса» завалил бы. По любому — ботаники без гранта, мы с тобой в пролете, я — ваще под крест уйти мог. Так что — без вариантов. А ты, кстати, им чем комбезы драл и задницы корябал? Очень натурально поручилось, и видно, что не ножом. А то я боялся, что долговцы вкурят…

— А вот.. — Леший из кармана плаща вытащил складной нож и отщелкнул здоровенное, похожее на коготь, кривое шило, которым прокалывают толстый брезент или парусину.

— А-а! Ну что, к сталкерам в лагерь пойдем, или в Бар двинем? — две фигуры неторопливо двинулись к темнеющему в сумерках проему распахнутых ворот.

Крысиные шкурки.

Странная это была компания, неподходящая, с первого взгляда, друг к другу, собранная, казалось, с бору по сосенке. В лагерь молодняка, притулившийся под самым боком у военной части, пришли они порознь, с интервалом в несколько дней, и позвала их Зона по-разному, разные струны души резонансом откликнулись на ее неслышимый зов.

Юрик — невысокий, худощавый, вихрастый парнишка, которому — одень кругляшки-очки — и вылитый Шурик из «Кавказской пленницы». К тому же — неисправимый двадцатисемилетний романтик и паталогический, абсолютный с большой буквы, неудачник, как поначалу посчитали многие. За его непревзойденное умение собрать все ямы и кочки на ровном месте к нему быстро приклеилась кличка «Везунчик». Про таких еще говорят, что и на родной сестре трепак поймает.

Вторым был низенький, пухленький, кругленький, подвижный словно ртуть молодой человек по имени Вадик, гордо именовавший себя «Центурионом» и не желающим откликаться ни на какие другие обращения. Хотя за глаза все называли его «Пончиком».

И третий — почти двухметровый Петя «Паровоз», получивший свою кличку за габариты, однонаправленность в спорах, непробиваемую лобовую броню, постоянную привычку курить, особенно чужие, и способность долго разгоняться и медленно тормозить. Его характерная особенность — сначала бить, а потом думать и подсказала ему дорогу с Большой Земли в Зону.

Много людей приходит в Зону, разных людей, и, казалось бы, ничем они не должны были выделиться из общей массы, ан нет — Зона — кому мать, кому сестра, кому тетка, а им спервоначалу мачехой оказалась. И все вроде нормально, приняли их сталкеры, да вот только потом непонятки начались. Начали в лагере у мужиков вещи пропадать, да нычки дербаниться. Оно, конечно, и раньше бывало — то кабан нычку вскроет и разорит, то псы слепые или съестное, или артефакт какой учуют и в тайнике полазают. Они почему-то на некоторые артефакты реагируют — то ли жрут их, то ли со злости грызут. А бывает, что кто и на чужой тайник наткнется. Тут уж от человека зависит — кто вычистит нычку, кто не тронет, а кто возьмет безделицу малую, да в тайник свою какую безделицу кинет — мол, не зевай, сталкер, о твоем тайничке ленивый только не знает.

Опасное это дело — чужие тайники зорить, за «крысу»-вора прослыть можно, со всеми вытекающими, или прилетающими. А что может прилететь — сами понимаете. В Зоне принцип какой — Бог создал людей разными, Кольт слегка уровнял их шансы, а Калашников всех привел к одному знаменателю. Другое дело, если кто сам тебе про нычку расскажет и попользоваться разрешит, или с ПДА жмурика инфу про тайник снимешь. Тогда — считай, наследник. А уж если с упокоенного зомбера или снорка, не к ночи будут помянуты, — если у них, конечно, ПДА до этого момента доживет, то взять такой тайник сама Зона велела.

Вот и призадумались мужички, атмосферка сгустилась — выброс позавидует, а «электра» или «карусель» от зависти свернуться-скукожаться . Оно и понятно — проснись-ка утром без хабара, за которым неделю по Зоне лазил, или без снаряги, что за хабаром идти приготовил. Стали сталкеры друг к другу присматриваться, друг за другом приглядывать — и заметили — эти трое то вместе кучкуются, то порознь куда-то уходят. И нет проблем у них со снарягой, жратвой и патронами. И к Сидоровичу чаще других ныряют, ночью в основном. Хотели было сталкеры их допросить с пристрастием, да потом посидели вечерочком у костерка, водочкой думу полирнули — и решили. А порешили они вот что: оно как известно — не пойман — не вор, но и дальше так оставлять негоже. Поэтому позвали следующим вечером всех троих к костру и подписали на ходку на Свалку, к Бесу, за крысиными шкурками. Мол, покупатели за ними вот-вот прибыть должны, а сходить за ними некому — кто только пришел, оклематься, мол, надо, а кто и сходил бы, да снаряги нет. А они втроем, да и снаряга в полном комплекте, а за это в долю их возьмут, на треть стоимости. Да и репутацию среди бывалых им, мол, пора зарабатывать. Все верно мужички рассудили-придумали, у этих то глазенки разгорелись, подписались сходу, даже Паша «Паровоз» не особо долго раскочегаривался. А там — Зона рассудит, а в лагере хуже не будет.

И в эту же ночь троица ушла. Вернее, ушли они скорым шагом по сумеркам, чтобы до моста порушенного железнодорожного до ночи успеть добраться. Под мостом тем вояки блок-пост установили, никого просто так не пропускали, да и сейчас не пропускают, но за денюжку, водочку или артефакт можно пройти. Однако, ребятки не стали с ними договариваться, то ли пожадничали, то ли удалью решили друг перед другом похвастаться — отсиделись в кустах за старой автобусной остановкой дотемна, да по темноте и рванули скорым шагом через насыпь поверх моста. И все бы ничего, но ведь с ними Юрка «Везунчик» шел. Может он камень спнул, может выронил чего — но прилетел этот подарок аккурат на шлемофон стоящего под мостом военного. А военные — сами знаете, они стреляют сначала, а потом документы спрашивают. Короче, полосонул вояка из своего калаша по широкой дуге, да на мост с криком «Окружай!» ломанулся. Как вдруг из кустов им ответные гостинцы полетели. Оказалось — за ребятками бандюки след в след шли. То ли за мостом их прижучить хотели, то ли не знали про них, шли по своим делам. И пока вояки бандюков по кустам шугали — наша троица со всех ног припустилась кратчайшим путем к заброшенной ферме. Хоть и новички — а ума хватило, кустами пробрались, мимо «карусели», да «плеши комариной». На ферме подстрелили пару «мясных колобков» — ученые их «псевдоплотью» называют, хотя, какая же она «псевдо». Плоть как плоть, сало як сало. Хавроньи ж были, Зона их так надула. Даже есть можно, если припрет, а на Большой Земле — вообще деликатес. Только про съедобные качества подстреленной животины троица не знала, а посему перекусили чем у кого было, дождались рассвета да и двинули дальше. Прошли по дороге аккурат до старого блок-поста, слепых псов выстрелами отогнали, стая, на их счастье, небольшая была, не стала их гнать, ушла. Химеру-псевдопса подранили и, пятясь и отстреливаясь, ушли. Химера — хоть и подраненная, а все равно — догнала бы и порвала, да Паровоз РГДешкой в нее швырнул. Пока она кругами бегала, в себя приходила — они и ушли. А уж за старым КПП до стоянки Беса — рукой подать. Пришли они к нему — так, мол, и так, говорят, за крысиными шкурками прислали, давай, мол, да мы назад пойдем. Посмотрел на них Бес и говорит: «Если б они у меня на руках были, или я уйти за ними смог — на фига б вы были нужны. Прогуляйтесь-ка через Свалку, тут за ней, рядышком, есть стоянка старая. Там сундук найдете. В сундуке — шкурки крысиные. Возьмете их и принесете мне. Я с ними обратно еще весточку отправлю. Да больше ничего там не трогайте, места те заповедные».