И тут камера медленно прошла крупным планом по местам для почетных гостей. Вот он сам — Эльдар Гамидов, главный спонсор турнира, вот рядом с ним — его жена. На несколько секунд камера сфокусировалась на точеном лице Алены Гамидовой, пристально смотревшей на победителя.

— Стоп, Мамед! — приказал Султан и несколько минут вглядывался в экран, бередя свою старую рану.

В глазах его жены светились любовь и страсть, чувства, которые он сам так и не сумел в ней разжечь за целый год их брака.

В детстве Эльдар перенес тяжелое инфекционное заболевание и не мог иметь детей. Русская девушка по имени Алена, в которую неожиданно для себя влюбился Гамидов, и сердце которой, как ему казалось, он покорил, завалив ее дорогими подарками и озолотив ее бедную семью, стала для него и женой, и ребенком одновременно.

Он готов был сделать для нее все, возможное и невозможное, по первому ее требованию, но его жена ни о чем его не просила. Он был ласков и нежен с ней в постели, стараясь разбудить в ней ответный огонь, но она оставалась холодна, лишь безучастно выполняя свои супружеские обязанности.

И вдруг этот анонимный телефонный звонок четыре года назад. Выслушав неизвестную женщину, сообщившую, что у его жены уже полгода есть любовник, за которого она собирается выйти замуж, Эльдар помертвел. Он взглянул на Алену, которая, сидя в кресле, читала книгу, снял со стены старинный кинжал, вынул его из ножен и подошел к жене.

Она удивленно подняла на него глаза.

— Встань, — приказал он тихим и страшным голосом.

Алена встала и прямо посмотрела на него.

— Кто он?! — яростным шепотом спросил Гамидов, и по ее твердому, без тени страха, взгляду понял, что имени она не назовет.

— Я люблю его, Эльдар, — не опуская глаз, сказала Алена, — я жду от него ребенка.

Кинжал вошел в мягкое беззащитное тело женщины, как в масло, пробив ее непокорное сердце насквозь. Алена упала на ковер, не издав ни звука, и, словно белые крылья, раскинув руки. Она умерла мгновенно.

Султан бежал из России. Лишь месяца через два его агенты сумели выяснить имя человека, ставшего причиной гибели его жены, но этот человек исчез. Теперь он появился вновь.

— Продолжай, Мамед, — приказал Гамидов, и слуга нажал кнопку.

— В этом бою нокаутом победил Илья Синельников! — возвестил арбитр, рефери взметнул вверх руку победителя, и трибуны огласились восторженными криками.

— Сволочь! — по-русски зло произнес Эльдар, и слуга отключил ноутбук. — Гурбан, — обратился Султан к своему помощнику, — пусть этот человек умрет. Но сначала пусть умрет его женщина!

Глава 4. Счастье на ромашковой поляне

Елена Синельникова проснулась на следующее утро перед самым рассветом, сладко потянулась, похлопала спросонья длинными ресницами и с улыбкой повернулась к мужу.

Мужа рядом не оказалось.

Елена на всякий случай приподняла его подушку, заглянула под одеяло, потом откинулась на спину и зажмурилась.

Это был сон, догадалась она. Сладкий, сказочный, сладко-сказочный, сказочно-сладкий… сон?!

Елена открыла глаза, откинула одеяло и приподняла голову.

Странно, она никогда не ложилась спать совершенно обнаженной. На ней всегда была ночная рубашка, пусть символическая, пусть невесомая, пусть в последние месяцы по утрам эта рубашка почему-то прикрывала только ее плечи… Елена на всякий случай провела руками по голым плечам, закрыла глаза и улыбнулась: нет, не сон!

Она вспомнила умелые сильные руки, которые вчера вечером медленно снимали с нее предмет за предметом. Вспомнила губы, целовавшие все, что эти руки освобождали от одежды. Вспомнила нетерпеливую дрожь своего тела, трепет своего сердца, бьющегося, как вырывающаяся на свободу птица, свое возникшее вдруг неуместное смущение и ласковый мужской шепот в самое ухо: "Доверься мне…".

Значит, обручальное кольцо ей тоже не приснилось. Вот оно, там, где ему и положено быть, на безымянном пальце правой руки, красивое, с небольшими бриллиантами!

Вытянув руку, Елена полюбовалась кольцом, потом повернула голову, осмотрела спальню флигеля, странно выглядящую в рассветных сумерках, прислушалась к непонятным звукам снаружи, похожим на глубокие вздохи, и окончательно проснулась.

Встав с кровати, она подошла к распахнутому настежь окну, начинающемуся почти от пола, и выглянула наружу, чуть сдвинув в сторону прозрачную штору.

Метрах в тридцати от флигеля на небольшой спортивной площадке, которую этим летом они с братом оборудовали вдвоем, ее муж крутил «солнце» на турнике, возвышающемся над окружающими дом кустами сирени.

Он был обнажен до пояса, в белых тренировочных брюках, босой, к его правой голени двумя ремнями крепились черные резиновые ножны с торчащей из них круглой рукояткой.

— Нож ныряльщика, — догадалась Елена, — интересно, зачем он ему на турнике?

Выполняя упражнения, Илья ритмично и глубоко дышал. Вот он застыл вертикально на вытянутых руках, чуть развел ноги в стороны, затем, согнув тело, встал босыми ногами на перекладину турника и резко выпрямился.

— Здорово! — мысленно одобрила мужа Елена. — И что дальше?

Дальше она с восхищением смотрела, как Илья несколько раз пробежался по круглой металлической перекладине взад и вперед, затем нагнулся, вынул нож из ножен и начал проделывать с ним в движении немыслимые упражнения. Нож то перелетал из одной его руки в другую, то исчезал у него за спиной, то вращался с сумасшедшей скоростью…

Забывшись, Елена совсем распахнула штору и заворожено смотрела на мужа. Несколько секунд спустя произошло то, что и должно было произойти с мужчиной, внезапно увидевшим в окне обнаженную женщину: Илья бросил на окно случайный взгляд, разинул рот и обрушился вниз, исчезнув за кустами сирени.

Ахнув, Елена схватила первое, что попалось под руку — мужнину рубашку, мгновенно набросила ее на себя, выскочила в окно, храбро продралась сквозь кусты и стремглав бросилась к площадке.

Ее муж, закрыв ладонями глаза, лежал на спине под турником, его тело содрогалось.

— Илья! — крикнула Елена и бросилась рядом с ним на колени, схватив его за руки и пытаясь оторвать его ладони от лица. — Тебе больно?!

На теле ее мужа и так уже были следы от двух ранений: пулевого — с правой стороны груди, и осколочного — на левом бедре. Сегодня ночью они вместе принимали душ, она впервые с интересом рассматривала обнаженное мужское тело и спросила его об этих ранениях. Илья отшутился, сказал, что в детстве любил похулиганить, на что только не напарывался! Но ведь она — из семьи медиков, кому он это рассказывает?!

И вот опять! Бедный, бедный муж!..

Илья вдруг расслабил руки, явив перепуганной жене смеющееся лицо, обхватил ее, повалил на траву и склонился к ней, покрывая поцелуями ее испуганные синие глаза, припухшие за ночь губы, шею…

— Илья, ну, хватит, Илья, — слабо протестовала Елена, чувствуя, что еще немного и ей захочется продолжить их первую брачную ночь прямо тут, на спортивной площадке, на виду у всех. — Не здесь!..

Илья оторвался от жены, внимательно посмотрел в лицо самой дорогой ему женщины на свете и вдруг рассмеялся.

— И не смейся надо мной, — надула губки Елена, — знаешь, как я испугалась, я думала, ты упал на свой нож! Кстати, а где нож?

Илья молча кивнул в сторону и, повернув голову, Елена увидела нож, торчащий из деревянного столба с баскетбольным кольцом наверху. Сорвавшись с перекладины, он все-таки успел его метнуть.

Елена перевела взгляд на мужа.

— Ты — "медовая ловушка"! — заявил Илья, улыбаясь. — Ты — медовая ловушка, в которую я впервые в жизни только что попался. И это я, — вздохнул он сокрушенно, — солидный женатый мужчина!

— А ты, правда, никогда не попадался в медовые ловушки? — с интересом спросила Елена, знавшая этот термин из «шпионских» романов.