Чекисты внимательно следили за действиями диверсантов и держали под контролем их «окна» на границе. Когда взрывчатка была переброшена, все двадцать участников группы Падерны были схвачены с поличным.

Подлинный характер штаб-ротмистра оказался на поверку не таким уж боевым. Попав под арест, он начал лихорадочно спасать жизнь трусливыми признаниями и фальшивой искренностью. Выдавал всех, кого, только мог, рассказывал о связях, об организации диверсионной работы эмигрантских групп, называл фамилии, адреса, систему явок. Слезливо каялся в собственных «прегрешениях». Знал Эльвенгрен много и рассказывал не утаивая, но «прегрешения» его были такими, что и самое искреннее раскаяние не могло освободить боевика от заслуженного наказания.

— Эльвенгрен трясся от страха, — зло продолжал Вяземский. — Упустил Чичерина из-под самого носа. Сорвал операцию…

Инженер Арбенов согласно кивал, подливая в рюмку князю, и поддакивал. Было очевидно, что Волошин и Вяземский будут теперь, дружно спихивать неудачу на уехавшего Эльвенгреда.

— Хорошо, будем считать, что такие, как Эльвенгрен, не подходят для работы в экспортно-импортной фирме… Но генерал Волошин оказался молодцом?

— Несомненно… Волошина я знаю больше двадцати лет. Кстати, господин Арбенов, как вы отнесетесь к знакомству с генералом? Я бы мог представить вас моему однокашнику по Пажескому корпусу.

Арбенов задумчиво крутил в пальцах тонконогую рюмку.

А в груди радостно бухало вдруг разгорячившееся сердце.

Наконец-то! Наконец-то Волошин. Тот, кто больше всех нужен сейчас Кулагину. Оправдалась выдержка. Оправдалась ставка на Вяземского.

Но радость нельзя было показывать.

— Я уже говорил, князь, что политика меня не интересует. Судя по вашим рассказам, Волошин интересный и порядочный человек, но наши деловые устремления так расходятся…

— Вы ошибаетесь, господин Арбенов, — торопливо возразил Вяземский. — Конечно, интересы генерала лежат в области политики. Но подумайте, как могли бы помочь экспортно-импортной фирме люди с такими связями и влиянием, как Волошин.

Инженер вынужден был согласиться с убедительными доводами Вяземского, и через несколько дней знакомство его с генералом состоялось.

Более того, Вяземский оказался прав, убеждая в полезности знакомства. При очередной поездке в адвокатскую контору выяснилось, что выполнение юридических формальностей в отношении груза — дело не такое простое, как поначалу уверял Арбенова почтенный метр Лежен. Виной тому был финский паспорт Арбенова, ограничивающий, к сожалению, возможности русского инженера быть принятым в самых высоких административных инстанциях. Кроме того, владельцы пакгаузов, где лежал груз, снятый с «Дюка Ришелье», требовали уплатить за хранение явно несоразмерную с фактическими затратами сумму, насчитав на основной платеж проценты, пени за просрочку, страховые и прочие суммы.

Генерал Волошин заверил расстроенного Арбенова, что употребит имеющиеся у него в Париже личные связи, чтобы помочь распутать этот клубочек. За будущие услуги генерал попросил три процента комиссионных со стоимости груза. Арбенов предложил один процент в будущем и тысячу франков задатка наличными. Волошин сразу же согласился. Вяземский доверительно сообщил инженеру, что генерал доволен их знакомством и в будущем, когда князь станет возглавлять ниццкое отделение экспортно-импортной фирмы, Волошин не прочь получить в порядке переуступки права владения портовый бар, с которым князю наверняка будет и обременительно и несолидно заниматься в его новом положении.

— Но ведь Волошин находится при дворе Кирилла Владимировича?

— Он найдет кого-нибудь, кто будет стоять за здешней стойкой, — объяснил Вяземский, помолчал и добавил: — Кирилл Владимирович весьма стеснен в средствах… Сейчас умных людей кормит не политика, а коммерция.

«Двор» в Ницце требовал твердой руки, и Виктория Федоровна все больше приходила к мысли, что именно ей нужно подтянуть слабеющие бразды «императорского» правления. Не зря же на русском престоле не раз восседали женщины. Умная и волевая женщина стоит порой много больше, чем десяток растерянных мужчин.

Провал операции расстроил Викторию Федоровну, но она не пала духом. Наоборот, неудача вызвала у неё прилив энергии. Она теперь понимала, что наспех сколоченная группа боевиков никогда не достигнет успеха в активных действиях. Для этого нужна постоянная организация, тщательная подготовка, надежные и проверенные люди.

— Опять николаевские пасквили? — раздраженно спросила Виктория Федоровна, когда на веранде за полосатыми маркизами, колыхавшимися от морского бриза, генерал Волошин делал очередной доклад «их величеству». — Этот самозванец так и не успокаивается. Всё ещё хочет въехать в Москву на белом коне и короноваться в Успенском соборе?

— Его поддерживают офицерские круги, а главное, РОВС, — почтительно напомнил Волошин. — На газеты николаевцы не жалеют денег. Нападки в печати усиливаются.

— Особа императора Кирилла Первого выше грязных газетных инсинуаций, организуемых николаевцами. Вместо того чтобы воевать с комиссарами, поправшими святую русскую землю, нападают на того, кто принял высокий титул в трудное для государства время. Это же неслыханное безрассудство…

— Но мы не можем оставлять без ответа такие оскорбительные нападки, ваше величество.

— Мы и не оставим, генерал, — ответила Виктория Федоровна, и по гону, каким были сказаны слова, Волошин понял, что ему не придется скупиться на газетчиков. — Наш долг защитить авторитет двора от оскорбительных наветов. Но не это сейчас главное… Эльвенгрен, безусловно, повинен в провале операции. Но надо учесть, что при её подготовке были допущены серьезные организационные промахи.

— Позвольте, ваше величество…

— Успокойтесь, Волошин. Я ведь не говорю, что промахи допущены вами. Наши активные действия не могут быть эпизодическими, генерал. Нужна группа, ещё лучше — несколько групп, находящихся в постоянной готовности к активным действиям. На вас возлагается поиск людей, их тщательная проверка и организация таких групп.

— Люди будут, ваше величество. Однако мне представляется, что нельзя рассчитывать на новый приезд Чичерина в Ниццу.

— Кроме Чичерина сыщутся и иные объекты наших интересов. Красных комиссаров, к несчастью, становится всё больше, и активность их возрастает. И потом — почему мы должны ограничиваться только Ривьерой? Европа велика, генерал, да и наши группы не будут носить только ударный характер. Мы поставим перед ними более широкие задачи и свяжем с организацией Кутепова.

— Но там николаевцы, ваше величество.

— Знаю, генерал, и не собираюсь поступаться нашими политическими принципами и законом о престолонаследии. Но манифесты остаются только манифестами, а наши группы будут той реальностью, которую Кутепов, надеюсь, не оставит без внимания. Активные люди нужны всем.

— Безусловно, ваше величество, — с готовностью согласился Волошин. — Но всё это потребует значительных дополнительных затрат.

— Это моя забота, генерал, — с покровительственной улыбкой ответила Виктория Федоровна. Женский ум умеет приметить то, мимо чего равнодушно пройдет сотня мужчин. И в том нет удивительного, поскольку ценность вещей и явлений испокон веков несколько различно воспринимается полами.

Мысль, посетившая Викторию Федоровну, была настолько проста и логична, что Кирилл Владимирович поначалу оторопел, выслушав предложение «императрицы».

— Мы имеем полное право жаловать подданным титулы, награды и должности. Я предлагаю пожаловать титул княгини Донской госпоже Детердинг.

— То есть как княгини Донской? — одолев замешательство, спросил Кирилл Владимирович. — Почему Донской?

— Потому что госпожа Детердинг русская по происхождению, и родом она с Дона, из донских казачек. Нельзя же её именовать в титуле Пензенской или, например, Саратовской.

— Ты права, — согласился «император». — Именно Донской. Княгиня Донская… Это величественно звучит. Титул, данный госпоже законным императором Российским Кириллом Первым… Генерал, немедленно подготовьте рескрипт для опубликования в печати. За особые заслуги перед отечеством и так далее… даруем. Какая восхитительная мысль — даровать подданным титулы и награды!