… Увы, Ойшин позорно проспал утреннюю зорьку… И еще более увы, все равно решил во что бы то ни стало покорить в тот день Кристофель-берг, как я его ни отговаривала…
Утро выдалось солнечное – как и почти каждое утро здесь. Ойшин отказывался поверить мне, что на Кюрасао вообще когда-нибудь бывает дождь. И действительно, полупустынный пейзаж, украшенный лишь колючим кустарником да высокими кактусами, склонял к такой мысли.
Пока мы добрались до Кристофель-парка, солнце взошло уже высоко и стало сильно припекать.
– Может, не надо тебе ходить туда? – махнула я рукой в сторону Кристофель-берга. – В другой раз, а? Смотри, как уже жарко…
– Мы же с собой воду возьмем. И головной убор у меня есть , – Ойшин похлопал по своей бейсбольной кепочке, – А наверху наверняка прохладно…ветерок… Тебе с нами не хочется?
– Нет, спасибо.
Может, он и прав насчет ветерка – недаром плантаторы всегда ставили свои дома на возвышенностях, чтобы со всех сторон освежало ветром, – но под такое солнце и с его бледной кожей?…
– Ты хотя бы кремом солнцезащитным намажься, – от души посоветовала я Ойшину. – Ты ведь даже ни разу не загорал еще тут….
– Каким-то еще кремом…Может, еще помаду губную предложишь? – буркнул он недовольно, – Что я, какой-нибудь ***?
Он недоговорил, но я поняла, что он имел в виду. Опять это европейское пристрастие к форме вместо содежания. Мне стало смешно. Как будто крем – это не для его же собственной пользы! Это было из той же серии, почему мальчики не должны дарить на 1 сентября цветы учительнице. А вот корейские мальчики почему-то спокойно дарят. И даже не стесняются плакать, если их переполняют чувства. И тем не менее, они помужественнее большинства ирландцев!
Тырунеш и Арлон уже ждали нас – в тенечке, под навесом около дома плантатора на превращенной в музей плантации Савонет. Плантация эта была основана в начале 1660-х годов, на ней проживало более 1500 человек. Разводили здесь в основном скот, получали молоко и шерсть, но в сильную засуху скот погибал. Растения здесь был смысл выращивать только засухоустойчивые – например, арахис. На экспорт выращивали сизаль. Но, честно говоря, меня не интересовал экономический аспект истории плантаций. Меня гораздо больше волновал их челоивеческий – точнее говоря, бесчеловечный! – аспект…
Арлон оказался высоким как баскетболист, симпатичным белозубым парнем -цветом кожи чуть темнее, чем Тырунеш. Я быстро поняла из разговора, что политика его не интересует. В общем-то он жил как у Христа за пазухой – благодаря родителям, и интересовало его только как героя Жванецкого: «- Что вас интересует? – Меня интересует, ну, поесть что-нибудь.» Плюс – как и в обычном потребительском наборе – fast toys for fast boys . Я смотрела на него, слушала его и думала: как же хорошо, что я вовремя перевезла своего Че в непотребительское общество!.. Когда человеку под 30, а у него в голове все еще такая детская дребедень, это уже даже не смешно…
Я посмотрела на Тырунеш, пытаясь понять, что же привлекло ее в нем, кроме внешности (она вряд ли была из тех, кого можно завлечь статусом родителей!). Но ответа на этот вопрос так и не находила – кроме того, что видела перед собой человека, повторяющего мои ошибки. Который когда-нибудь – возможно, очень скоро – сам все это поймет…
Впрочем, к чести Арлона, парень он был компанейский, веселый, чувствовалось , что с легким характером. Это уже и само по себе не так мало…
И достаточно безрассудный, поняла я, когда он поддержал Ойшина в его стремлении покорить местные вершины.
– Ничего такого страшного, девочки. Я пойду с ним, я много раз бывал там, заблудиться там невозможно. И не так уж сегодня и жарко…
Может, для уроженца Кюрасао это и не было жарко, но для выходца из Белфаста, где люди падают в обморок при плюс 23…
– Пожалуйста, возьми с собой хотя бы мобильник! – попросила я Ойшина, – В случае чего сразу звони мне…
– Ты со мной как с маленьким обращаешься!- не выдержал Ойшин.
«Что же делать, если ты ведешь себя как маленький…» – подумала я, но вслух говорить не стала.
– Оставь их, Саския, пусть себе идут!- сказала вдруг Тырунеш, и я по тону ее поняла, что она о чем-то хочет со мной поговорить.
Арлон с Ойшином взяли с собой запасы воды и еды, надели рюкзаки, нахлобучили пониже кепки и двинулись в путь, а мы с Тырунеш прогулочным шагом отправились по дорожке вокруг плантаций.
Она долгое время молчала -видимо, не знала с чего начать. Я не стала ее ни о чем спрашивать -ждала, когда она сама соберется с мыслями.
Мы шли по тропинке, проложенной через колючие заросли того, что когда-то было плантацией. Вокруг уже все звенело от жары. Дорогу нам перебегали мелкие лагадиши. Иногда в зарослях мелькали головы любопытных игуан. Некоторые из кактусов все еще цвели, и над цветами порхали какие-то мелкие птички.
– Эта дорога тянется километров на 10, – сказала Тырунеш, – Как раз вернемся к тому времени, когда наши парни будут спускаться.
– Я уже говорила тебе, что мне не забыть моих отца и сестру.- продолжала она – Не забыть того, что мне нельзя жить у себя на родине. Но не только в этом дело. Когда я была совсем маленькая, отец мой работал на Кубе, я ходила в кубинский детсад. Мне никогда не забыть, какая там была атмосфера- братская, дружеская.Я никогда и нигде в жизни себя так не чувствовала – ни до и ни после этого.
Все эти годы я продолжала следить за событиями в разных странах мира. Моя собственная страна раскололась надвое, потеряла выход к морю . К власти в ней пришли американские марионетки, которым наплевать на народ. Зато на Западе они слывут «демократами»… Чем дольше я жила в Нидерландах, тем сильнее становилось мое желание, чтобы мои собственные дети, если они у меня когда-нибудь будут, не жили такой жизнью, как люди там. Я хорошо училась, могла бы многого там достичь, могла бы стать эдакой эфиопской Хирси Али , если бы пошла на сделку со своей совестью. Но я предпочла уехать… Очень хотелось найти единомышленников, но в Нидерландах это мне так и не удалось, хотя я пыталась. К сожалению, левые, которых я встретила там, все были какие-то витающие в облаках. Может быть, мне просто не повезло… Они не представляли себе реального социализма – со всеми трудностями, со всеми его несовершенствами, но все-таки неизмеримо лучше того, что мы видим сегодня. Вместо этого они мечтали о какой-то манне небесной. Я о манне небесной не мечтаю… Пару лет назад я была по делам в Каракасе- и меня потрясло, тронуло до глубины души то, что я там увидела. То, как меняется к лучшему жизнь людей. То, как борются они за свои права. Знаешь, одно дело, когда симпатизируешь тем или иным силам абстрактно – и совсем другое после того, как увидишь этих людей своими глазами…. После того, как тебе доведется вместе с ними смеяться и плакать и даже делить кусок хлеба. Теперь они как родные мне. Я буду драться за них, если надо!- глаза ее засверкали.
Я кивнула. Я очень хорошо понимала все эти ее чувства.
– Когда на Кюрасао, который стал для меня вторым домом, прибыли американские солдаты, сначала я была вне себя от гнева. Но у меня хватило ума никому этого не показывать. Арлон все равно не понял бы таких вещей. Хорошо, что Орландо (ты с ним еще встретишься) дал мне почитать книжку о Феликсе Дзержинском. О том, как он говорил про горячее сердце, чистые руки и холодную голову. Вместо того, чтобы крушить все вокруг от бессильной ярости, я приехала сюда, села здесь и задумалась. Было ясно, что американцы выбрали Кюрасао неспроста. Что борьба с наркотрафиком – это для них дело второстепенное и во многом только предлог для того, чтобы зацепиться за Антилы. Экономически они уже давно вытесняют отсюда голландцев. Теперь, видимо, решили, что одной экономики мало. Мне с самого начала было ясно, что в их прицеле – Венесуэла и Колумбия.. Что я смогу сделать, чтобы им помешать? Вот лично я, без ссылок на кого-то другого? Пусть даже это и будет немного…И когда мне достался этот контракт с ППБ (спасибо Арлоновым родственникам!), я чуть не запрыгала от радости, – хотя за пару месяцев до этого я задушила бы любого, кто мне на такое даже бы только намекнул. Пока дело ограничивается нагнетанием напряженности – все эти постоянные визиты их военных кораблей, чем дальше тем больше; все эти «случайные» их залетания в венесуэльское воздушное пространство и прочие прелести… Но это еще цветочки. Чем больше я с ними общаюсь, тем больше я чувствую, что готовится что-то крупное – очень надеюсь, что не прямая агрессия, но с янками ни в чем до конца уверенными быть нельзя. Здесь очень много чего происходит. Например, знаешь ли ты, что ППБ представляет собой нечто совершенно новое в военном деле, потому что в ней учтены уроки космической войны в реальном времени, которые были приобретены во время войны в Персидском заливе. ППБ основывается на компактных разведывательных площадках – маленьких аэродромах для разведывательных летательных аппаратов и системе их связи в реальном времени с Космическим Центром Ведения Военных Действий, расположенным на военно-воздушной базе США в Колорадо-Спрингсе, что обеспечивает функционирование «виртуальной» военной базы. Обычное представление о Космическом Центре Ведения Военных Действий – это место, где проигрываются сражения в космосе, с использованием оружия, размещённого в космосе. Но еще с середины 90-х гг. этот центр переориентировался на региональную контрповстанческую борьбу. Центр провёл несколько секретных испытаний в середине 90-х гг., собирая в масштабе реального времени развединформацию с нескольких расположенных на земле и в космосе источников, анализируя её, и сразу же переправляя боевым самолётам, морским вспомогательным группировкам и армейским транспортным средствам поддержки. Дополнительные засекреченные информационные сети были созданы после 11 сентября. В ходе конфликтов в Боснии и в Косово Космическое Командование провело серию экспериментов с использованием данных космической разведки, полученных с помощью ППБ и беспилотных летательных аппаратов, базировавшихся на островах около побережья Далмации для того, чтобы обеспечивать оперативными разведданными для бомбардировок в Косово. Но только в ходе претворения в жизнь «Плана Колумбия» впервые оказалось, что базы на полную запланированы для использования «разведданных, полученных в режиме реального времени для ведения войны». Помнишь, что случилось недавно с товарищем Рейесом в Эквадоре?… Хотя несколько радаров уже были ранее размещены в департаменте Путумайо, а также в Перу и Боливии, США создали 4 специальных ППБ для ведения контрповстанческой деятельности в Колумбии – и одна из них находится здесь у нас… Здесь есть все для этого необходимое – и маленький аэродром, и портативное сигнальное разведывательное оборудование, и спутниковые антенны, и контактны с некоторыми контрактными компаниями по получению дополнительной информации.