Так чем же Наташа хуже Ксюши? Почему в этом мнимом “обществе равных возможностей” две девушки, одинаковых интеллектуальных способностей и почти одного возраста, должны так различаться по своим реальным правам? При этом смешно слушать о привилегиях советских аппаратчиков – хотя все начиналось, несомненно, именно с них, и именно эти привилегии так раздразнили аппетиты сергеевичей всех мастей, что и привели к сегодняшнему гнусному положению вещей. Но никогда в советское время “сергеевичи” не вырывались из-под контроля до такой степени, чтобы массовым потоком пустить на панель наших детей! Для того, чтобы позволить себе так развернуться, им пришлось сначала уничтожить вeсь наш cтpoй! Проведя, конечно, предварительную” артиллерийскую подготовку” в виде пиара по прославлению “шикарной жизни “интердевочек”…
Я смотрела на бледное лицо Наташи, которой некуда возвращаться (украинская бабушка за это время умерла) …"Мы – дети страшных лет России"… Поколение, не помнящее социализма – потому что оно слишком поздно родилось – сегодня начинает поворачиваться к нему лицом, в поиске выхода из той беспросветной жизни на панелях и в подворотнях, которую уготовил ему “весь цивилизованный мир.”
***
… «В Москве похищен известный чеченский авторитет»…
Господи, люди, да вы что, совсем офонарели? Кому он известный, для кого он авторитет?
Это я дома. Проснулась под звуки программы новостей по радио «Россия». У мамы есть такая привычка – чтобы и радио, и телевизор работали почти весь день. Мне это действует на нервы, особенно теперь, и я обычно стараюсь их сразу же выключать. А вот ей, наоборот, чего-то словно не хватает, когда они не работают! Даже если там несут сущую дребедень. Эта привычка осталась у нее от советского времени – когда, может, радио и бывало скучноватым, но уж такой дребедени там точно не несли.
Когда мы жили в старом доме, у мамы был свой маленький переносной приемник, и по вечерам она слушала его допоздна. Особенно ей нравились концерт «Для тех, кто не спит» и прогноз погоды в исполнении гидрометеоролога с таинственным и красивым именем Теймураз Галактионович Иванидзе. Она млела от его голоса и сравнивала то, что он скажет, с тем, что скажут в программе «Время» по телевизору. Когда там начинался прогноз погоды- под музыку, с фотографиями разных уголков нашей страны, мама неизменно напевала слова этой песни – «Манчестер и Ливерпуль»- точнее, ее русский текст.
«Ты всю ночь шептала «да»,
И это слышала в реке вода,
Я прощу, а вдруг река
Простить не сможет никогда?»
По выходным мамин приемничек будил нас программами «Здравствуй, товарищ!»- по субботам и «С добрым утром!»- по воскресеньям. «Воскресенье – день веселья, песни слышатся кругом, c добрым утром, с добрым утром и с хорошим днем!» От этой радостной, бодрой музыки действительно на весь день поднималось настроение.
А еще мы слушали программу радиостанции «Юностъ» – «Полевая почта «Юности», с песнями по заявкам для солдат, служивших в армии, такой же концерт по заявкам – для шоферов, которые все время были где-ннибудь в пути. И концерт по заявкам «В рабочий полдень». У нас в стране было множество профессиональных праздников – День учителя, День геолога, День машиностроителя, День металлурга, День печати. И Тамарочка как большой праздник отмечала свой День физкультурника. Мы даже подарки ей на этот день дарили. А сейчас, что сейчас отмечать?День мерчандайзера? День спонсора? День стриптизера? День брокера? День менеджера по продажам?…
…По утрам по радио была производственная гимнастика – сразу после моих любимых детских передач со знаменитым радиосказочником Николаем Владимировичем Литвиновым и обожаемой всеми детьми СССР «Радионяней», в которой нас с юмором, с шутками и с песнями, обучали правилам русского языка и хорошего поведения…. Сейчас, наверно, считается, что и то, и другое – «пережитки тоталитаризма»!
А еще потом начиналась передача “Время, события, люди»….
На радио работали грамотные, умные люди, а не дешевки-пошляки, полуграмотные ди-джеи, от которых у меня вянут уши. Впрочем, что обижаться на людей ущербных? Хуже когда пошляками становятся люди умные и талантливые. Например, есть в Ленинграде (для меня это всегда будет Ленинград) один такой певец и композитор. Судя по его творчеству, человек талантливый, хрупкий, ранимый. Я очень любила его песни. И потому с огромным удовольствием пошла на днях на его концерт в нашем городе.
И… ушла с этого концерта минут через 15 после его начала! Нет, с голосом у него все было в порядке. И песни были по-прежнему хорошие. Но почему-то он счел себя обязанным заполнять паузы между ними скабрезными анекдотами. А в зале было много не только женщин, но даже и детей!
И никто, ни одна душа не оскорбилась на эту похабщину. Не заткнула своему ребенку уши. Застенчиво опускали вниз глаза и хлопали – словно под дулом автомата! Люди, да есть ли у вас еще хоть грамм собственного достоинства?!
Я сидела на втором ряду в партере. Я молча встала, разорвала на клочки свой билет, бросила их на сцену. И вышла из зала. Никто не ожидал этого, тем более сам певец, и мне показалось, что никто так и не понял, почему я это сделала.
А я просто не могла поступить иначе. Потому что я – Совьетика!
Мне больше не хотелось приезжать домой. И от этого мне самой становилось страшно. От мысли, что я теперь приезжаю сюда только потому, что так было надо. Каждый раз когда я приезжала в Россию, родные места мои, казалось, становились все более и более печальными, а жизнь – все более и более невыносимой. Когда видишь гадости в чужой стране, тем более такой, что и никогда не знала никакой другой жизни, это воспринимается легче, чем видеть как уродуют твою родную. Видеть – и не иметь возможности ничего с этим поделать, вот что было выше моих человеческих сил!! Это было все равно как присутствовать в застенках при пытке близкого тебе человека – и не иметь возможности дать как следует по рукам палачу! Это уже само по себе пытка, хуже всяких физических мук.
Вот так я себя теперь ощущала дома. Но даже мама не совсем, по-моему, понимала это. Просто она по-прежнему еще не могла поверить в то, что все советское, родное, доброе, человечное исчезало на наших глазах безвозвратно. Просто ей все еще казалось, что оно никуда не может деться – как воздух, как солнечный свет, как звезды на небе, которые может только временно затянуть облаками….
… Я сделала что могла для того, чтобы помочь Ойшину и ребятам. Не все было в моих силах. Работа наша продвигалась медленно, но он сказал мне, чтобы я не волновалась насчет этого: лучше меньше, да лучше.
– И еще: поспешишь -людей насмешишь!- сказала я ему. Особенно тех, на кого возложено за такими, как мы, присматривать…
У моей страны не было с ними ничего общего. Они, эти люди, не были, никогда не будут и по природе своей не могут быть ни нашими партнерами, ни уж тем более союзниками. Что бы нам там ни говорили. Приравнивать Северную Ирландию к Чечне – невероятная глупость, потому что делая это, мы тем самым добровольно, сами приравниваем себя к колонизаторам. А наши межнациональные отношения советского времени были совершенно другого порядка. Кстати, среди самих северных ирландцев подобные сравнения очень мало кому приходят в голову. В основном невеждам, которые не видят разницы между задницей и половником – только на том основании, что оба они круглые.
«Хозяева» Северной Ирландии – такие же враги нашей стране, как и остальным ; человечества. И потому совесть моя была совершенно чиста.
****
…Когда мы вернулись в Ирландию, все потекло своим прежним, ирландским чередом. Лиза опять начала учиться в той же школе – где были такие лентяи-учителя. Других школ у нас там просто не было, и, если по-честному, называть то, чем она там занималась, учебой – это было слишком громко. Почти так же, как называть подлинными коммунистами руководителей КПРФ.
Мама как истинный советский человек, не могла смириться с этим. А когда из школы пришла написанная будничным таким тоном записочка, что у каких-то там учеников этой школы есть вши, и что мы должны теперь ежедневно дома проверять, не передались ли они и нашему ребенку, мы с мамой обе,не сговариваясь, пришли в ужас.