Глава тринадцатая

1.

Юноша лет двадцати, рост метр семьдесят два, худощавый, брюнет, глаза чёрные, без особых примет – по паспорту Богумил Славков – но как раз паспорт-то он и забыл в гостинице! – растерянно озирался по сторонам. Слишком тесно, к тому же вместо одной стены – решётка. Густота воздуха и миазмы таковы, что дышать невозможно. Нет, Аллах такого не мог создать, а только люди, забывшие Аллаха. Но почему его поместили сюда? Неужели он чем-то вызвал подозрение? И провалил всё дело? Какой стыд! Что скажет Куратор? Что теперь будет с сеньором Айвеном и донной Розой, его новой хозяйкой?

Сначала Богумил Славков был в панике. Потом понял, что задержали его, потому что у него не оказалось с собой документов, и не более того. Правда, оставалось непонятным, почему эти люди в форме придают такое большое значение документам, а живого человека, не совершившего никакого преступления, помещают в ужасные условия – но он и тому был рад, что причина задержания столь незначительна. Но время шло, документы у него ни откуда появиться не могли, а его и не отпускали, и не предъявляли никаких обвинений. Он пытался объясниться на английском; это вызвало у человека в форме недоумение. «Ты кончай этих глупостев, азер», произнёс он на непонятном Богумилу русском языке.

В Москве Богумил по указанию своей новой начальницы поселился в гостинице «Космос». А где поселилась сама начальница с мужем, ему не сказали: связь только по мобильному. А он в гостинице получил неплохие апартаменты. Даже хорошие. Можно сказать, очень хорошие. То есть поселился он шикарно! Ему в таких апартаментах бывать не приходилось: и в деревне своей родной, и в Стамбуле жил скромно… Однако удержался он, не показал горничной своего удивления, изображая из себя многоопытного путешественника…

Доизображался! Теперь сидит в кутузке и не знает, что делать…

Вселившись в номер и предполагая, что в Москве они пробудут недолго, он сразу позвонил тому верному курду, телефон которого дал ему Куратор. Набирая номер, он как бы уговаривал кого-то (самого себя, кого же ещё тут было уговаривать), что надо сообщить Организации о благополучном прибытии в Москву. На самом деле (о чём он отлично знал) сообщать об этом было совсем не нужно. Однако для звонка, а потом и для встречи была ещё одна причина, тайная: семейное дело, кровная месть врагу.

Ни донну Розу, ни Айвена, сколь бы не были они хороши, и вообще никого не мог Богумил просить о содействии в семейном деле. Кроме курдов. Курды поймут. Для любого курда семья – понятие святое. А ведь ему-то всего и надо, что русские деньги (с отдачей) и информация, где купить пистолет, чтобы убить Бориса Шилина. Он, правда, из пистолета стрелял один раз в жизни. Тогда в деревню приехал на недельку старший брат его приятеля, помочь семье другого брата построить дом, и у него был пистолет. Он дал каждому из мальчиков деревни один раз стрельнуть из него.

Опыт, конечно, ничтожный. Но хоть какой. Ни ножом зарезать, ни задушить кого-нибудь Богумил бы не смог. Он, в конце концов, системный администратор, а не террорист. Был бы у Бориса Шилина компьютер, он бы с ним разобрался сурово… Но у этого проклятого торговца ядовитой водкой наверняка нет никакого компьютера…

Когда он позвонил по телефону, номер которого дал ему Куратор, там ответил мужчина по-русски. Но они быстро разобрались, кто есть кто, посмеялись, перешли на язык курманджи. Богумил попросил о встрече, предупредив, что в его гостинице «Космос» встречаться нежелательно, а Москвы он не знает.

– Что ты видишь в окно? – спросили у него.

Внизу, прямо под собой он видел медную фуражку памятника какому-то местному военному, дальше – памятник взлетающей ракете, а ещё дальше целый город с памятниками и фонтанами…

– Понятно, – усмехнулся его собеседник. – Это памятники бывшим достижениям экономики бывшей страны… А видишь ли ты круглое здание за эстакадой, возле которого толпы народа?

– Вижу.

– Это станция метро ВДНХ. Возле неё и встретимся через полчаса.

Богумил не мог ждать полчаса. Он вышел сразу. Сверху-то всё кажется близко, но он, житель гор, привык, что, как бы близко что ни казалось, в итоге идти туда полдня. А то и день. Вот он и пошёл: запер номер, сунул ключ в карман, а забрать у портье паспорт, сданный на регистрацию, даже не подумал. Круглое здание оказалось близко, он стал ходить возле него туда-сюда. Подошёл один в форме, спросил о чём-то по-русски, взял за рукав, потащил. Он назвал своё имя: Богумил Славков, показал на гостиницу «Космос», что живёт он там. То ли не понимают, то ли не верят. Пытался позвонить донне Розе – отняли телефон!

И как теперь быть?

2.

«Что происходит с моим Айвенго? – думала донна Роза, она же Камилла Гомес, она же „Кровавая Агата“, направляясь на встречу с генералом Чесноковым. – Бродит по Москве с вытаращенными глазами… Понятно, что он русский и рад снова попасть в Россию, но ведь она предала идею пролетарской революции, разве нет?..»

Дойдя до здания, в котором размещались офисы ОАО «Росконверсторг», она выкинула все эти мысли из головы, окончательно превратившись из донны Розы в сеньору Камиллу Гомес, меценатку. В Москву-то она приехала ради этой встречи! Не ради же того, чтобы Айвен наслаждался дикими ароматами московских пивных. Ей надо было оформить контракт на поставку техники с доставкой до Минска, где она учредила благотворительную организацию.

Генерал Чесноков был «ужасно рад её видеть». Правда, он попытался произнести эту фразу на английском. Лучше бы обходился родным языком. По-английски у него получилось, что Камилла настолько ужасна, что он, генерал, рад это видеть. Она попросила его говорить по-русски.

– Вы знаете русский язык! – счастье генерала просто перехлёстывало через край. – А белорусскую мову вы знаете?

– Немного. А вы? – улыбнулась она. Он был ей абсолютно понятен, и она выбирала линию поведения с этим типом.

– Поразительная женщина! – таял генерал. – Владеет языками, разбирается в компьютерах и занимается политикой. И красавица! И с деньгами! Вас не обижает, что я вами восхищаюсь? А то, говорят, в Европе феминизм всякий, там нельзя восхищаться красивыми женщинами.

– Если наедине, то можно, – проворковала она. Решение, как себя вести, было принято: как простушка с кобелём. Главное, получить технику, остальное неважно. – Ведь мы наедине, господин генерал? Я тоже буду восхищаться вами, когда вы квалифицированно выполните мой заказ.

– Ваш заказ будет выполнен очень хорошо! Мы умеем выполнять деликатные заказы. Мы вообще специализируемся на деликатных заказах. А ваших – особенно. Просите меня… Просите о чём хотите… Но должен заметить, в российской армии к офицерам обращаются со словом «товарищ». Я – товарищ генерал.

– Вы – товарищ?! Компаньеро?

– Да, сеньора. Я компаньеро. Какое оборудование вас интересует?

– А я же присылала вам спецификацию. Вот она лежит перед вами. Компьютеры, брандмауэр, сетевое оборудование с полным монтажным комплектом. И мне сообщили, у вас всё это есть.

– У нас есть всё и всегда. Об чём больше всего заботится наш президент? Об нуждах армии и народа. Поэтому у нас всё есть. А вы платите наличными? Как говорят в наших кругах, кэш?

– А почему именно кэш? – Камилла округлила губки.

– Ведь вы занимаетесь политикой, сеньора, и должны понимать, это самое, того-этого… – и генерал Чесноков многозначительно замолчал, шевеля пальцами.

– Но я совсем не занимаюсь политикой, – продолжала удивляться сеньора. – С чего вы взяли?

– Мне вы можете доверять! – страстно проговорил генерал. – Я на вашей стороне.

– Правда? Какое счастье!

– Да. Если нужна наша помощь для уничтожения тиранства в Белоруссии, то почему бы нет.

– О, генерал! – Камилла ухитрилась назвать Чеснокова ни господином, ни товарищем. Какой он ей, боевой участнице антиимпериалистической революции, товарищ? – Я так сильно хочу, чтобы мы подружились. Поэтому буду абсолютно правдива с вами. Я создала в Минске небольшой частный фонд содействия науке. Мы консультируем изобретателей, а не политиков!