1. Противник, безусловно, знал о готовящемся наступлении и принял ряд мер для противодействия ему.
2. Оборонительные позиции противника оказались хорошо подготовленными для обороны: обилие препятствий, траншей, ходов сообщения, минирование и броневые точки (тип такой же, как и на Брянском фронте, о чем я ранее доносил). Например, сегодня обнаружен один опорный пункт противника - по фронту 500 м. Он имеет, кроме траншей и окопов, 6 броневых пулеметных точек, глубоко врытых в землю и хорошо замаскированных.
3. Ряд наших стрелковых дивизий оказались далеко не подготовленными к наступательным действиям на глубоко эшелонированную оборону противника. Это касается в первую очередь дивизий, находившихся в резерве Ставки. Видимо, не было конкретного, твердого руководства и контроля сверху за боевой подготовкой этих дивизий.
4. Сказывается недостаток танков прорыва, так что ломать оборону противника приходится артиллерии, минометам и пехоте. Контратаки противника и необходимость быть настороже в отношении мин противника резко снижают темпы продвижения нашей пехоты.
5. В первый и второй день наступления в некоторых дивизиях выявились неумелое взаимодействие родов войск, неумение организовать и использовать мощный огонь с движением вперед. Несмотря на принятые меры, имели место "паузы" с атаками, стремление отлежаться, пересидеть противника, свалить или надеяться на соседа и так далее. Плохо еще управляются войска в дивизии, полку и ниже. Простая постановка задачи в ходе боя занимает много времени, наблюдаются медлительность в решениях и действиях.
6. Ряд командиров очень впечатлительны к немецким контратакам. Контратаки роты пехоты противника и 2 - 3 танков, успешное их отражение с потерями для противника вызывают, однако, замедленное движение, а то и приостановку наступательных действий на значительное время.
7. Пехота очень слабо применяет в наступлении свои пулеметы, винтовки, ротные и батальонные минометы. Общее стремление во всех случаях боя прибегать к помощи артиллерии.
8. Перенос сроков нашего наступления с третьего на седьмое августа, как оказалось, дал противнику возможность в эти дни значительно усилить свою оборону.
Плохо получается в 10-й гвардейской армии. Командованию фронта приходится оказывать все время помощь ее командованию.
Несмотря на все трудности, прорыв фронта на главном направлении будет завершен и возникнет возможность развития успеха. Для обеспечения этого необходимо: 1) отпустить боеприпасы по заявке военсовета фронта от 8.8.43 года; 2) дать Западному фронту 4 - 5 танковых полков прорыва, 3) по освобождении авиации тов. Голованова на Волховском фронте желательно помочь его авиацией Западному фронту.
Для выполнения поставленной Вами последующей задачи фронту считаю необходимым (в связи с продолжающимся отходом противника из орловского "мешка") скорее вывести из состава Брянского фронта и передать в состав Западного фронта следующие соединения: 1) танковую армию Богданова, 2) 8-й артиллерийский корпус, 3) сколько возможно танковых полков прорыва и самоходных артиллерийских полков с тем, чтобы эти части и соединения смогли своевременно быть введены в дело".
Обнаружились недостатки и в артиллерии. Так, например, на общем фоне хорошо организованной артиллерийской подготовки части гвардейских минометов начали свои залпы в 33-й армии на 7 минут, а в 10-й гвардейской армии на 5 минут ранее установленного планом срока.
Не были созданы специальные артиллерийские группы для борьбы с минометами противника. Это явилось серьезным упущением.
Плохо было и то, что в артиллерии Западного фронта совершенно не применялись стрельбы на рикошетах, стрельбы при больших углах падения и другие новые эффективные способы. У отдельных командующих армиями и командующих артиллерией армий было стремление управлять боем с командных, а не с наблюдательных пунктов.
Тем не менее, несмотря на эти недостатки, артиллерия фронта полностью выполнила поставленную перед ней задачу. Со стороны общевойсковых начальников к ее действиям никаких претензий не было. Полки и артиллерийские дивизии, сформированные на Западном фронте, оказались вполне слаженными.
С наступлением вечерних сумерек и до рассвета на фронтовых дорогах по-прежнему разбойничали немецкие самолеты. Артиллеристы-зенитчики доложили мне, что на малых высотах ночью бороться с самолетами невозможно, ибо цели не видно и вероятность поражения воздушного противника ничтожна.
Я пригласил опытного прожекториста из Москвы. Он тоже заявил, что прожекторы не могут работать на малых высотах и что он ничего предложить не может.
Тогда, до крайности раздосадованный такой беспомощностью, я сам взялся за разработку приемов борьбы с одиночными самолетами противника ночью.
Было установлено, что вражеские самолеты в темное время пролетали над некоторыми важными фронтовыми дорогами с немецкой аккуратностью в точно определенные часы. Для первого опыта я избрал небольшой отрезок шоссе в пустынном районе, где не было близко наших войск и тыловых учреждений. На этом участке дороги мы поставили в два эшелона прожекторы, которые должны были осветить летящую цель. Три зенитные малокалиберные батареи заняли огневые позиции и приготовились к открытию огня по освещенной цели. Условились, что прожекторы будут включены по сигнальной ракете, которую пустит расположившийся впереди на дороге специальный наблюдатель, когда вражеский самолет пролетит над его головой.
В первую ночь вражеские самолеты над этой дорогой не летали. На следующую ночь первый же немецкий самолет был ослеплен прожекторами и сбит выстрелами малокалиберных зенитных батарей. Наблюдавшие за стрельбой отчетливо видели прямые попадания в фашистскую машину. Рано утром мне доставили вещественные доказательства нашей победы над ночным воздушным разбойником: карту, документы, ордена и револьвер сбитого летчика.
На рассвете над этим районом высоко в небе кружились вражеские воздушные разведчики, по-видимому надеясь обнаружить здесь нашу крупную группировку войск. Ночная стрельба, применение прожекторов, безусловно, ввели противника в заблуждение.
В третью ночь удалось сбить еще один самолет.
Наши "ловушки" были вскоре расставлены и на других дорогах, идущих к фронту и вдоль фронта. Фашистских летчиков так проучили, что они вообще перестали летать над фронтовыми магистралями.
Этот опыт ночной борьбы с самолетами противника на низких высотах стал достоянием командующих артиллерией всех фронтов. Там вскоре начали сбивать один за другим гитлеровские самолеты.
Однажды мне доложили по телефону из Москвы, что Никита Сергеевич Хрущев просит усилить противовоздушную оборону Харькова. Я предложил дополнительно направить в Харьков 60 орудий среднего калибра, столько же орудий малого калибра, 144 прожектора, 81 крупнокалиберный пулемет, батареи орудийной наводки (СОН-2), сняв их с тыловых объектов страны. Это предложение было утверждено Ставкой.
Где бы я ни был, чем бы ни занимался, а заботы о противовоздушной обороне страны и фронтов никогда не покидали меня. Создание трех фронтов ПВО (Северо-Западный, Юго-Западный и Восточный) полностью оправдывало себя. Командующие этими фронтами генералы Журавлев, Зашихин, а также мой заместитель Громадин непрерывно поддерживали взаимодействие войск противовоздушной обороны страны с ПВО действующих фронтов.
"Плюс шесть"
С 20 августа войска Западного фронта приостановили наступление, чтобы произвести частичную перегруппировку. Основные усилия были теперь сосредоточены в направлении Ельня - Смоленск.
28 августа две центральные армии (10-я гвардейская и 21-я) возобновили свое наступление и после мощной артиллерийской подготовки прорвали оборонительную полосу противника.
А спустя два дня мне позвонили из Ставки и предложили срочно отправиться на Калининский фронт для проверки готовности войск к предстоящему наступлению.
На командном пункте Калининского фронта меня ждали командующий фронтом генерал А. И. Еременко и член Военного совета генерал Д. С. Леонов.