"Ведь нельзя же с имеющимися сейчас пятьюдесятью пятью истребителями надеяться надежно прикрывать наступающие войска, - писал я в одном из донесений. - Противник сманеврировал своей авиацией, нам также нужно совершить маневр истребительной авиацией с фронтов, где противник мало летает".
Я просил прислать хотя бы 130 - 150 танков Т-34 для действий с пехотой и направить в наступающие войска пополнение в 20 - 25 тысяч человек.
Однако подкрепления продолжали поступать медленно. А Москва все требовала наступления во что бы то ни стало.
В октябре и ноябре войска фронта силами пяти армий четыре раза пытались провести наступательные операции севернее и южнее Днепра, но общее продвижение в глубину обороны противника достигло лишь 1,5 - 11 километров.
На этом, казалось бы, следовало, и остановиться, сделать большую паузу для серьезной подготовки к предстоящим наступательным операциям, дать передышку войскам. Но нет, нас не хотели и слушать.
С 23 декабря 1943 года по 6 января 1944 года, с 8 по 25 января и с 3 февраля по 16 февраля 1944 года силами и средствами трех армий были снова проведены три наступательные операции на витебском направлении. Эти кровопролитные бои дали весьма малые результаты - в течение 44 суток войска продвинулись в глубину обороны противника на 15 - 18 километров. Правда, Западный фронт своими активными действиями приковал значительные силы и средства противника к данному направлению. Безусловно, враг понес здесь большие потери, но и наши потери были немалыми.
На меня, как представителя Ставки, были возложены обязанности координировать действия трех фронтов - Западного, 1-го и 2-го Прибалтийских. Я отвечал за их действия. И недостатки в действиях войск заставляли меня глубоко переживать. Я сознавал отчасти и свою вину: у меня, по-видимому, не хватало сил и умения устранить крупные недостатки в управлении войсками, организации их взаимодействия, в снабжении фронтов всем необходимым.
В Ставке время от времени возникали совершенно нелепые проекты. Меня удивляло, что Сталин относился к ним серьезно.
В первой декаде ноября 1943 года, во время моих очередных докладов о ходе боев, он просил подумать - целесообразно ли вместо представителей Ставки на фронтах вновь создать направления и назначить главкомов, которым подчинить группы фронтов.
На следующий день я доложил свои соображения по этому вопросу. Мой ответ был резко отрицательным. На мой взгляд, введение на стратегических направлениях главкомов с их штабами создаст лишнюю инстанцию между Ставкой и фронтами. В наших условиях высокой централизации главкомы не смогут быть облечены необходимыми правами и полнотой власти над подчиненными им фронтами. Главкомы фактически будут заниматься координацией боевых операций фронтов и оказанием им помощи, т. е. тем, чем теперь занимаются представители Ставки.
Впоследствии я узнал, что при обсуждении этого вопроса в Ставке голоса разделились. Кто был "за" и кто - "против", я не знаю. Но все осталось по-старому.
Вскоре в разговоре по телефону Сталин предложил мне подумать: не принять ли в ведение артиллерии все танковое хозяйство? Я сразу же выразил свое отрицательное отношение к этому предложению. Конечно же, явно нецелесообразно сливать два рода войск в один., В составе Красной Армии появился бы чрезмерно громоздкий род войск, которым было бы очень трудно управлять в современных операциях, а еще труднее руководить его сложным тылом. Все это и было откровенно высказано.
Когда наш разговор окончился, я с негодованием бросил трубку. "Только этого еще не хватало! - думалось мне. - Откуда берутся такие предложения?"
Видимо, проект этот сразу же отпал, так как больше о нем никогда не упоминалось.
В этот же период был взят курс на широкое применение воздушных десантов в ближайших к фронту тылах противника при прорыве вражеской обороны.
Когда я был на Калининском фронте, Ставка поручила мне разработать план операции по высадке авиадесантов, для этого предложили привлечь А. Е. Голованова и А. А. Новикова. Мне впервые пришлось решать такую задачу. Вскоре, однако, стала ясна полная нецелесообразность проведения авиадесантной операции. Требования, которые предъявил Голованов, не обеспечивали скрытности и полной внезапности действий десантов. Авиаторы потребовали надежного светового обеспечения трасс полетов чуть ли не на всем их протяжении - от места взлета до переднего края фронта и даже до места десантирования. Иначе якобы нельзя гарантировать успех воздушной операции. Но, создав такую "иллюминацию", мы сразу же привлекли бы внимание противника. Враг, конечно, поднимет в воздух свои ночные истребители, и первый же сбитый транспортный самолет откроет весь наш замысел и сорвет операцию. Но Голованов и его "приближенные" никак не хотели считаться с этой реальной опасностью.
Было очень обидно, что у нас, пионеров создания воздушно-десантных войск, все еще не были разработаны основы тактики этих частей, не было в нужных количествах транспортной авиации.
Много затратили времени на споры и обмен мнениями.
Наконец пришли к твердому выводу, что в наступательных операциях 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов нужно отказаться от высадки десантов в дневных и в ночных условиях.
Я доложил Ставке эти выводы и просил отменить решение о высадке воздушных десантов. Доводы оказались убедительными, и предложение было утверждено.
Каким будет 1944 год?
Годовщина Великого Октября была ознаменована большим событием: войска 1-го Украинского фронта на рассвете 6 ноября освободили Киев. Я помню, как все мы, получив сообщение об этой победе, кричали "ура" и обнимались, поздравляя друг друга.
После освобождения столицы Украины Никита Сергеевич Хрущев в своем донесении в Ставку высоко оценил действия артиллерии, входившей в состав 1-го Украинского фронта:
"Нашим метким и исключительно мощным артиллерийским огнем была сразу подавлена артиллерия противника, что дало возможность развить стремительное наступление нашей пехоты и танков".
В праздничном приказе Верховного Главнокомандующего от имени Коммунистической партии и Советского правительства ставились новые боевые задачи перед Красной Армией: смело и решительно взламывать вражескую о борону, днем и ночью преследовать врага, не давая ему закрепляться на промежуточных рубежах, умелым и смелым маневром резать коммуникации врага, окружать и дробить его войска, уничтожать и захватывать живую силу и технику противника.
Эти задачи были положены в основу всей подготовки личного состава артиллерии. Мне тогда представлялось, что 1944 год будет последним годом войны.
Артиллерийские штабы взялись за обобщение боевого опыта, за широкое применение всего нового, что было накоплено в операции 1943 года. Особенно широко разрабатывались проблемы использования реактивной артиллерии.
1943 год был годом широкого развития нового артиллерийского вооружения. Инженерно-конструкторская мысль рождала хорошие образцы артиллерийского вооружения, которые быстро осваивались заводами, в их числе новая полковая 76-миллиметровая пушка образца 1943 года. Она была гораздо легче старой полковой пушки.
Кроме того, у нас появилась новая 152-миллиметровая гаубица образца 1943 года. По сравнению с прежней гаубицей того же калибра она имела солидные преимущества. В связи с переходом Красной Армии к большим наступательным операциям потребовались новые орудия для наступления. Именно такой оказалась хорошо встреченная в войсках новая, облегченная 152-миллиметровая гаубица.
В числе новинок был также 160-миллиметровый миномет, мощное наступательное оружие с дальностью стрельбы 5150 метров, с миной весом 40,5 килограмма, обладающей мощным фугасным действием. Вес миномета в боевом положении был всего лишь около тонны. Это оружие оказалось незаменимым при прорыве обороны противника, для разрушения его дерево-земляных сооружений.
Когда на одном из фронтов были впервые массированно применены новые минометы, они произвели огромное моральное воздействие на противника. Выстрелы этих минометов глухие, мина взлетает очень высоко по крутой траектории, а затем почти отвесно падает вниз. При первых же разрывах таких мин гитлеровцы решили, что их бомбит наша авиация, и стали подавать сигналы воздушной тревоги.