– Первый. Мазок. – тут же, без пауз предмет перекочевал в руки самоучки.
Нанеся специальным мазком, смесь поверх раны, Эд выждал некоторое время, пока компоненты мази не начали взаимодействовать с тканями. Начавшаяся реакция вспенила мазь, обеззараживая рану. Хотя Эдвин довольно сильно волновался, но дальше все пошло, как по маслу.
Изредка отдавая ботам приказы, Эд хоть и был самоучкой, но дело свое выполнял со всей ответственностью. Над раненным мародером то и дело мелькали медицинские принадлежности – зажимы, пневмошприцы, бинты и тому подобные вещи.
Обезопасив раненного от заражения. Эдвин приказал:
– Первый. Иглу и нить. – бот без промедления передал хозяину, необходимые в данный момент предметы.
Вооружившись иглой, Эдвин начал аккуратно зашивать рану. Метнить, состоящая из специального сплава, прочно соединяла края, сводя их вместе. После каждого стежка, Эдвин брал специальной лопаточкой мазь, которую держал рядом с ним второй бот, и аккуратно смазывал уже зашитое пространство. Приготовленная по специальной формуле, наносимая биомасса, попадая на живые ткани, сразу же начинала изменяться. Она тоже становилась как будто живой. Разглаживаясь, она проникала в микроскопические складки, скрепляя края зашитой раны еще сильнее. В последствии, биомасса расщепляла молекулы металла, из которого состояла нить, и вживалась в ткани человека, образуя дополнительную защиту для шва.
Что происходило с биомассой потом, Эдвин не знал. В программах про это ни чего не было написано. Но насколько он мог судить по прошедшим ранее операциям, она куда-то исчезала. По крайней мере, повторно приходившие к нему пациенты, не имели никаких жалоб относительно лечения, и при визуальном осмотре, биомассы тоже не было видно. Либо она становилась новой кожей человека, либо просто стиралась, как это происходило с верхними слоями кожи, когда они отмирали, он не знал. Главное было то, что он оставался, уверен на сто процентов, в полном излечении приходивших к нему людей.
Закончив операцию, Эд приказал роботам перенести тело Обреза в восстанавливающую камеру, а сам тем временем снял медицинский комбез и пошел умываться.
Роботы следую заложенной в них программе, раздели до Обреза до гола, и аккуратно уложили в стоящую горизонтально камеру, предназначенную для послеоперационной реабилитации. Камера была изготовлена из высокопрочного пластика, специально для Эдвина, по чертежам, которые он раскопал, в старых программах, принесенных ему Хамелем.
Она была на половину заполнена регенерирующим раствором, в который боты и поместили обнаженного Обреза. Подключив его к специальному аппарату, поддерживающему дыхание во время восстановления, боты опусти прозрачную крышку, из того же высокопрочного пластика, и герметично закупорив ее активировали работу камеры.
Раздался чуть слышный шипящий звук герметизации, и в камеру начал поступать лечебный раствор. Через некоторое время раздался мелодичный звон, свидетельствующий о полном заполнении камеры, и по подключенным к Обрезу разным трубкам, начал поступать воздух и питательные смеси.
К камере подошел Эдвин. Он вытирал полотенцам лишнюю влагу, оставшуюся после умывания. Посмотрев на показания датчиков, он удовлетворительно хмыкнул и, поставив одного из ботов на охрану пациента, направился к выходу. Второй бот, следуя программе, скрылся в предназначавшейся для него нише.
Закрыв за собой стену, скрывавшую секретную комнату от посторонних глаз, Эдвин подошел к своему столу, выдвинул ящик, и взял из него уже давно початую бутылку 'Грисса'. Выпить хотелось безумно. Откупорив сосуд, он налил в стакан пьянящей ароматом жидкости ровно на половину, и уселся в широкое кресло. Несколько раз, пригубив терпкого напитка, он отставил стакан, и откинулся на спинку. Как же он устал!
Стакан так и остался больше не тронутым. Закрыв глаза, Эдвин спал. И на спящем его лице отражалась легкая улыбка.
Глава 20
Новый комп, который использовал Кайман взамен разбитого, исправно вибрировал определенные отрезки расстояния, отмеряя каждый километр на пути к месту назначения. Дорога, по которой он шел, была не сказать, чтобы слишком легкая, но в тоже время и не очень обременяющая. Несколько раз ему приходилось скрываться от проходящих в опасной близости от него отрядов. Но не потому, что он их боялся. Он просто не хотел выдавать своего присутствия. Никому не нужно знать, куда он направляется и с какой целью. Это и являлось причиной его скрытности.
С того момента, как он оставил Хамеля, прошли сутки. Судя по данным, которые скачивал комп с переданного хакером чипа, до цели оставалось чуть более ста километров пути. Это расстояние Кайман рассчитывал пройти менее чем за полутора суток. Его тренированное тело, позволяло ему это осуществить. Да и нахождение в течение семисот лет в криокамере, которая не только способствовала сохранению здоровья и физических сил, но и довольно их преумножила, тоже дает о себе знать. Поэтому для Каймана дорога с полной амуницией, была больше похожа на прогулку по парку.
Он уже миновал большую часть пути. Останавливался он редко. Иногда на легкий привал, во время которого, съедал один из ИРП, но больше, чтобы затаится от проходящих мимо людей.
Что касается географических данных, то и в этом хакер его не обманул. Очередной чип, переданный Кайману, показывал топографическую карту местности, которая менялась по прошествии определенного расстояния, открывая все новые и новые территории.
Дорога от Черного леса, до того места, где сейчас находился сталкер, проходила в основном по довольно пустынным местам. Изредка на пути появлялись редкие кустарники и небольшие лесочки. Область довольно безопасная, раз уж тут так часто попадались люди. К тому же датчик движения, встроенный в его компьютер неумолимо молчал и лишь иногда, когда Кайман встречал на своем пути группы людей, мелко вибрировал.
Кайман остановился. Достав из рюкзака ЭБ, он некоторое время вглядывался, в окуляры устройства, рассматривая местность впереди. Заметив немного правее своего маршрута такой же редкий, как и встречавшийся ему до этого лесок, сталкер решил сделать там очередной привал.
Он убрал бинокль и, поправив кобуру на бедре, направился к нему. Дойдя до живого, если так можно было выразиться островка, он бегло осмотрел его и, выбрав оптимальную для привала сторону, снял рюкзак. Достав из него очередной ИРП, он отставил рюкзак немного в сторону, под защиту одного из ветхих деревьев. Сорвав с рациона тугую пластиковую ленту. Он собрал одноразовую металлическую горелку, вскрыл сухое горючее, чиркнул им о специальную полосу, имеющуюся на боксе ИРП, и вспыхнувшее с одной стороны мягким голубым пламенем горючее, заняло свое место на горелке.
Вскрыв отдельную упаковку с галетами, он откусил одну, и отложил пачку в сторону. Затем он достал одну из запаянных банок, сорвал металлический ключ с крышки, и с помощью него открыл консервы. Банку он поставил на горелку и, посматривая на переливающийся огонек горючего, принялся уплетать галеты.
Стряхнув с себя крошки, он снял с огня консервы, поставил на их место напиток, достал походную ложку и приступил к поеданию консервов. Когда он закончил, напиток уже погрелся. Он снял его с огня и маленькими глотками, растягивая удовольствие, выпил.
Допивая напиток, ему показалось, что сзади что-то хрустнуло он, откинув чашку, резко вскочил, выхватывая из набедренной кобуры пистолет. Встав в стойку, он взял на прицел то место, откуда, по его мнению, донесся звук. Он все стоял, но ничего особенного не произошло.
Тогда он, убрав пистолет обратно в кобуру но, все еще настороженно посматривая в сторону показавшегося звука, начал как говориться, заметать следы. Ножом он немного разрыхлил землю, сбросил в эту ямку оставшиеся от приема пищи уже ненужные отходы, и ногой заровнял вырытую ямку. Не поленился он, и поискать емкость от напитка, которая тут же присоединилась к уже зарытому добру.