Салемен
(в сторону)
Слишком сильно!
Опять припадок страсти. Все пропало,
Коль не отвлечь!
(Громко.)
О ране вспомни, царь.
Она болит, ты сам сказал.
Сарданапал
Болит!
Но обращать внимания не стоит.
Салемен
Все меры мною приняты; теперь
Пойду, узнаю, как дела, и тотчас
Вернусь за приказаньями твоими.
Сарданапал
Прекрасно.
Салемен
(уходя)
Мирра!
Мирра
Князь?
Салемен
Сегодня ночью
Себя ты проявила так, что если б
Он не сестре моей был мужем… Впрочем,
Не время… Любишь ты царя?
Мирра
Люблю
Сарданапала.
Салемен
Но царем — ты хочешь,
Чтоб он остался?
Мирра
Пусть он будет тем,
Кем должен быть.
Салемен
Так вот — чтоб он остался
Царем твоим и всем, чем должен быть,
Чтоб сохранил он жизнь — не дозволяй
Ему опять изнеженности прежней.
Ты властвуешь над ним сильней, чем мудрость
Здесь во дворце или мятеж, ревущий
Вне стен. Смотри ж, не дай ему упасть!
Мирра
Для этого мне голос Салемена
Не нужен. Я не отступлю, и все,
Что женщина беспомощная в силах…
Салемен
Она всевластна над подобным сердцем;
Владей им мудро.
(Уходит.)
Сарданапал
Мирра! Что за шепот
С моим суровым братом? Я ревную.
Мирра
(смеясь)
И есть причина. Нету в мире мужа
Достойнее, чем он — и женской страсти,
И преданности войска, и почтенья
Всех подданных, и милостей царя,
И восхищенья общего!
Сарданапал
Хвали!
Хвали, но не чрезмерно. Не хочу я,
Чтоб кто-нибудь, меня затмивший: вызвал
Все красноречье этих нежных уст.
Но ты права.
Мирра
Теперь пойдем, займемся
Твоею раной. Обопрись; поближе.
Сарданапал
Да, радость! Только рана — пустяки.
Все уходят.
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ
Виден Сарданапал, спящий на ложе; сон его беспокоен; Мирра наблюдает за ним.
Мирра
(глядя на Сарданапала)
Подкралась я стеречь его покой;
Но где ж покой? Он мечется. Будить ли?
Нет, стих… О бог покоя, царь смеженных
Ресниц и сладких грез, и сна — как бездна
Глубокого! О, будь похож на смерть,
Сестру твою, недвижную, немую!
Всего счастливей мы в безмолвном царстве
Твоей сестры, где пробужденья нет…
Вновь шевелится… вновь игра страданья
В чертах лица, — так зыблет вихрь внезапный
Гладь озера, дремавшего спокойно
В тени горы; осенний ветер так
Тревожит листья блеклые, печально
Прильнувшие к родным ветвям… Не время ль
Будить его? Но нет: никто не знает,
Что видит он во сне. Страдает он?
А если явь еще больней? Тревоги
Ужасной ночи, боль от раны легкой
Вот вся причина; мне глядеть, пожалуй,
Тяжеле, чем ему страдать. Не надо:
Природа-мать сама его пусть лечит;
Я подожду, не стану ей мешать.
Сарданапал
(просыпаясь)
Нет, нет — хотя б размножили вы звезды
И дали в царство мне!.. Такой ценою
Над вечностью — и то царить не стану!
Прочь, древний ловчий первозданных тварей,
И вы, травившие себе подобных
Как зверя, вы, кровавые при жизни
И ставшие кровавыми вдвойне
Богами, коль жрецы не лгут. Ты, призрак
Прабабки, весь покрытый липкой кровью
И топчущий индийских мертвецов, —
Прочь, прочь! Но где я? Где виденья? Где?..
Нет, здесь не тень! Ее узнал бы я
Средь всех теней, дерзающих являться
Из тьмы гробов, живых пугая!.. Мирра!
Мирра
Увы! Ты бледен: пот на лбу сгустился
Ночной росой… Любимый, успокойся!
Твои слова — другого мира, ты же
Царь здешнего. Приди в себя — и будет
Все хорошо.
Сарданапал
Дай руку. Да… рука!
Да… плоть. Схвати, сожми сильней, чтоб я
Себя собой почувствовал.