- Зачем ты нашу жизнь ломаешь? - уже сквозь слезы заговорила Анфиса.- Сам день и ночь мотаешься по району, домой месяцами не заглядываешь… хочешь, чтобы и Семен так жил?.. Свою хату хотели построить, чтобы жить по-людски, а ты?..
- Опекунша, уже со слезами? - сказал Сергей.- И чего вы так об этой хате беспокоитесь? Вот выстроим электростанцию, а рядом с ней поставим домик, и будет у вас и свой садик, и огород, и корова. Живите и радуйтесь.- Увидев злое, заплаканное лицо Анфисы, Сергей обратился к Семену: - Ты подумай, но я советую согласиться. Тебя я знаю очень хорошо и прямо скажу Кондратьеву, что лучшего человека для стройки подобрать нельзя. Ну, мне пора.- Он пожал руки Семену и Анфисе.- Эх ты, злая хозяйка! Не печалься, я же вам добра желаю!
С пригорка были видны навесы на низких столбах, белые полотнища куриных стай и крохотный домик под камышовой крышей. Как только Сергей увидел и птичник и домик, куда его прошлым летом загнал дождь, сердце у него дрогнуло. Его и радовала и пугала предстоящая встреча с Ириной, и к привычной взволнованности примешивалось чувство не то обиды, не то горечи…
«Забавно,- подумал он,- у меня такое самочувствие, точно я и в самом деле в чем виновен перед Ириной».
Ванюша свернул с дороги к домику и, притормозив машину, медленно проехал мимо окна знакомой Сергею комнаты… Ирина припала к стеклу и тотчас отскочила. Сергей на ходу выпрыгнул из машины, вбежал в сенцы и распахнул дверь. В кухне никого не было. Сергей подошел к порогу соседней комнаты и постучал. На стук никто не ответил. Тогда он ударил в дверь кулаком, распахнул ее и остановился на пороге.
Ирина прислонилась спиной к окну, держась руками за подоконник, и смотрела с таким удивлением, точно не могла понять, почему Сергей сюда приехал. Лицо ее, освещенное с двух сторон, казалось и худым, и усталым, и смуглым до неприятной черноты…
- Иринушка, здравствуй!
Ирина улыбнулась, но невесело: глаза ее, обычно ясные, вдруг потускнели. Сергей подошел к ней, хотел обнять, но она несмело отстранила его руку.
- Ирина! Что с тобой?
- А что? Ничего…
- А отчего невеселая?
Она горестно посмотрела на Сергея,- теперь ее глаза блестели и смуглое лицо сделалось таким гордым и красивым, каким Сергей его еще никогда не видел.
- Эх, Сережа, Сережа! - сказала она грустно.- Когда я тебя ждала - не приходил… А теперь…
- Что теперь?
- Меня ждут в обозе… Я на минутку забежала домой…- Она взяла с подоконника узелок.- Проводи меня до дороги.
Они шли ложбиной, в том же направлении, как и в то памятное утро после дождя. Тогда в этой низине морем блестела росистая трава по колено. И все - и умытая степь под ярким, только что выглянувшим из-за горы солнцем, и птичьи голоса в светлом небе, и пасущиеся коровы, и пастух в полотняных штанах, и даже намокшие изгороди базов - было для них и радостным и значительным… Теперь же ничего этого не было. Нежаркое солнце робко пробивалось сквозь плывущие на запад тучи и лишь на короткое время освещало тусклые поля, серую, вытоптанную стадами траву… У Ирины тревожно билось сердце, хотелось многое сказать Сергею, а мысли путались, и она шла молча, глядя вдаль.
- Ирина, я знаю, отчего ты такая грустная… Поверила бабским сплетням?
- Нет… И не верила и не верю.- Ирина остановилась и почему-то испуганно взглянула на Сергея.- Сережа, мне больно, но я не верю, чтобы ты такое обо мне сказал… А только, Сережа, обо всем я уже передумала… И вот теперь смотрю на тебя и говорю сама себе: напрасно я тебя полюбила…
- Ну, что за глупость, Ирина!
- Нет, Сережа, это не глупость…
- Да я же ни в чем не виноват перед тобой…
- Верю.- Ирина закусила губу, ресницы ее сделались влажными.- И если ты сейчас ничего плохого не говорил обо мне, то всегда можешь об этом сказать, потому что это - правда… Что тут скрывать? Тебе нужна жена не такая, как я,- разве это не правда?.. Мне больно и горько… Но я уже не смогу быть с тобой такой, как была…
- Знаю, ты гордая! Но вот такую я и люблю тебя!
- Нет, не гордая я, а несчастная.
Из станицы, извиваясь по дороге, выползал обоз. На передней арбе стоял Никита и махал шапкой.
- Меня зовут,- сказала Ирина.
- Останься, Ирина,- проговорил Сергей, беря ее за руку.- Мы их догоним… Я тебя на машине подвезу.
- Не могу, Сережа…
Ирина оправила на голове шаль и, высоко подняв голову, пошла к обозу. Сергей видел, как она села в бричку, взмахнула кнутом и погнала быков, а потом встала и помахала платочком. Последняя подвода давно скрылась за Верблюд-горой, опустела серая лента дороги, а Сергей все стоял и с грустью смотрел на блеклую степь под низким, в тучах, небом.
Глава Х
Вдали лежала озимь, густо припудренная инеем, и над ней низко-низко кружились грачи. «И чего они кружатся над этой неуютной и обезлюдевшей степью? - думал Сергей.- Только еще больше одолевает грусть, когда перед глазами рябит серое, в тучах, небо…»
И в какую сторону Сергей ни смотрел - всюду лежали нерадостные краски поздней осени. По одну сторону дороги широким размахом простиралась зябь, по другую - тянулись то редкие, выбитые скотом будылья кукурузы, то жухлая, совсем бесцветная стерня, то редкие, сломанные и приглаженные бороной стебли подсолнуха. Мимо дороги то пробегали стога соломы, то вставали бригадные станы - пустые, с наглухо закрытыми дверями. А небо было темное и холодное, ветер гнал тяжелые тучи на запад и там, по изогнутому горизонту, прессовал их в иссиня-черную, как чугун, высокую стену.
На дороге показалась женщина. Опираясь на палку, она устало переступала ногами, обутыми в тяжелые сапоги. На левой руке у нее висела кошелка.
- Подвезем? - спросил Ванюша, когда женщина была от них шагах в десяти.
Сергей кивнул головой. Ванюша нажал тормоза, колеса завизжали, поползли и остановились. Женщина посторонилась.
- Куда путь держите, тетушка? - спросил Сергей.
- Иду, сынки, до дому. В колхоз «Светлый путь» - туточка на хуторах…
- Садитесь, подвезем.
Женщина не спеша залезла в машину и, подобрав руками полы кофты, удобно уселась на заднем сиденье, не сказав ни одного слова. Когда газик набрал скорость и ветер ударил ей в лицо, она воскликнула:
- Ой, как же ловко!
Сергей полуобернулся, закинул руку за спинку сиденья, посмотрел на свою случайную спутницу. В машине сидела немолодая женщина, суровая на вид. Широкие и сильные ладони ее лежали на коленях. Лицо скуластое и сухое, а глаза в мелких морщинках. На ней была просторная ватная кофта, голову ее покрывали сперва белая косынка, завязанная узлом ниже подбородка, затем теплый полушалок, а поверх всего - вязаная шаль с махрами, лежавшими и на плечах, и на груди, и на спине.
- Где же вы были? - поинтересовался Сергей.
- А где была - там уже нету. Ходила в Рощенскую.
- На базар?
- На базар бы не потащилась в такую даль.- Женщина тыльной стороной ладони вытерла губы.- Дело было такое, что пришлось иттить. А только получилось так, что - зазря ходила.
- А что у вас за дело?
- Жалоба,- неохотно ответила женщина.- Ходила в район, думала пожаловаться.
- И что же? Пожаловалась?
- Не смогла.- Женщина тяжело вздохнула.- Только ноги набила, а все без толку… Тех начальников, до которых было мое дело, на ту беду не оказалось в районе. Сказать, Кондратьев Николай Петрович, наш первый секретарь райкома, меня очень хорошо знает. Летом, бывалоча, сколько разов приезжал до меня прямо в поле и завсегда спрашивал: «Ну, как поживаешь, Лукерья Ильинишна?..» К нему-то я и направилась. Он человек душевный, простой, ему-то во все доверишься, а только не было Николая Петровича в районе. Говорили, что уехал по станицам. Сидел на его месте второй секретарь или дажеть третий - тех я не знаю. Но я было хотела пойти и к третьему, а мне сказали, что он сильно занят, принять не может, потому как готовится к выборам… Что тут поделаешь? Пошла я в райзо, а в райзо тоже никого нету, выехали в Усть-Невинскую, что ли… Беда! Тогда я направилась в райисполком. Там у нас теперь председатель новый, демобилизованный… Тутаринов по фамилии, местный, из Усть-Невинской. Его я еще и в глаза не видела, а люди, кто с ним встречался, очень даже хвалят. Старательный, говорят, а только еще совсем молоденький, дажеть и не женатый… Пошла я к нему. И тут мне неудача. Секретарь сказал, что этот Тутаринов не сидит в кабинете, а все по району мотается.