— Конечно, — удивился тот, — а ты что, ничего не помнишь?

— Да нет, конечно, помню, — я почесал затылок, — только как-то все это нереально, тебе не кажется.

— Нет, Крис, все это реально, правда, транспорт был какой-то странный.

Рядом просыпаясь, зашевелилась Паола, открыла глаза, протянула ко мне руки:

— Ой, Крис, а мне такой сон снился странный!

— Какой это такой странный-престранный сон? — поинтересовался я, целуя ее в заспанные глаза. — Кто это такой посмел напугать мою девочку?

Отбившись от меня, смеясь, Паола продолжала:

— А такой, словно ты куда-то далеко-далеко уехал, и Лео с тобой, а я здесь осталась одна. И кругом — так темно, ну ничего не видно, ни одного огонька вокруг. И ты, так далеко-далеко, словно на другом конце мира. Странный сон, правда?

«Да, ничего не скажешь, сердце любящей женщины видит через все преграды».

— А ты и испугалась? — продолжал я тормошить ее, хотя у самого кошки скребли на душе.

— И совсем нет, ни капельки! Ты ведь никогда не оставишь меня? — доверчивые глаза смотрели мне прямо в душу.

— Конечно, нет, дорогая, и как тебе такое только могло в голову прийти! Ладно, вставай, соня ты такая, пора готовить нам с Лео завтрак, твои мужчины проголодались.

Как всегда, это подействовало.

— Ну и нечего здесь пускать голодные слюни, а ну, вы, бегом оба на прогулку.

Пришлось подчиниться. Впрочем, мы сделали это с большим удовольствием — и я, и Лео любили такие утренние прогулки к озеру. А про Хеоса и говорить нечего — этот разбойник мигом куда-то исчезал. Где он бродил, не знал никто, но стоило его позвать, как он мгновенно оказывался рядом, всякий раз окутывая меня облаком любви и нежности. Такой себе славный, ласковый ветерок. Да-а, видел я, и не однажды, что он вытворял!

Пробегая по берегу озера и распугивая ошалелых лягушек, я обратился к Лео:

— Послушай, старина, тебе не кажется странным такое внезапное приглашение в гости, не таится ли за этим еще что-то?

Лео, деловито трусивший рядом, ответил:

— А почему это должно казаться странным? Ты ведь сам так стремился к этой встречи, и теперь вдруг задаешь такой вопрос.

— Так в этом то все и дело. Когда стремился — не пускали, а здесь — прямо на блюдечке, «на тебе». Мне это кажется странным. — И забывшись, я перелетел через небольшой, метров в пятнадцать, заливчик. Лео моментально меня выругал. — Ну, не ворчи, не ворчи, я просто забылся, больше не буду. — И я опять продолжил, — не последует ли за этим каких-то новых каверзных проверок, заданий.

— А тебе что, от этого плохо? — рассудительно спросил Лео, — ты и так этим все время занимаешься, одним заданием больше, одним меньше, какая разница. Нет, мне кажется, что ему было интересно самому с тобой познакомиться. И потом он сам тебе сказал, что раньше ты бы к нему не попал.

— Да, это верно, — согласился я, — только теперь я понимаю, как можно попасть к нему.

— А я так и не понял, как мы там оказались.

— Это не страшно, — я рассмеялся, — ты ведь теперь неотъемлемая часть меня, мы с тобой везде вместе. Куда нитка, туда и иголка. Так что все нормально. Давай лучше возвращаться, что-то я проголодался, а ты?

Впрочем, не успел я еще договорить, а вернее додумать эту фразу, как Лео уже несся огромными прыжками далеко впереди меня. Мне стало смешно: «Вот ведь как интересно, в общем-то, не собака, а так любит пожрать! Или это форма определяет содержание? Ну, ладно, надо и мне догонять, а то, пожалуй, можно и опоздать».

НЕ ОСТАВЛЯЮЩИЙ ЖИЗНИ. ПОСТАНОВКА ЗАДАЧИ

Я как всегда валялся в обед на диване в гордом одиночестве и строил разнообразные и ужасно умные планы. Паола трудилась над очередной древней бумажкой в музее. Лео же, задрав все четыре лапы вверх, бессовестно дрых рядом. И как так можно спать, непонятно. И это инопланетное высокоразумное существо!

Никаких определенных планов у меня не было, так, какие-то отдельные мысли «по поводу». Очень уж много всякого разных дел я начал, но так и не довел до конца. А поскольку человек я по своему складу ума дисциплинированный, то незавершенность некоторых моих начинаний раздражала меня. Я был в этом не очень виноват, мне с моими наставниками не удавалось особенно расслабляться, но все-таки это не было оправданием, можно было выкроить время и для других, важных с моей точки зрения, дел.

Я начал было создавать музей внеземных культур, приволок на одну безлюдную планету огромные бронзовые врата, еще пару-тройку других экспонатов, свалил это все в кучу и решил, что в ближайшее время займусь этим вплотную. Но руки так и не дошли. И мне кажется, что в ближайшее время так и не дойдут. «Надо бы Лидингу об этом рассказать или кому-нибудь из фоксов поручить. Пусть создадут какую-нибудь комиссию или что там еще и наведут в этом деле порядок. Идея-то хорошая».

Или надо бы отправиться на Марс и раскопать то, что мы тогда там с Лео обнаружили. Интересно, что там под песком хранится? А еще надо бы научиться водить космические корабли, вон как лихо это получается у других пилотов. А я чем хуже других — ничем, а главное — мне самому это очень интересно.

И тут меня уж совсем занесло.

А хорошо было бы и к леди Керам в гости нагрянуть, Лидинг говорит, что там все пошло именно так, как мы им и рекомендовали. Да-а, красивая планета, и какая красивая императрица, что уж там говорить! И здесь я вспомнил, как она смотрела на меня при расставании. Страх, удивление, восхищение в ее прекрасных глазах быстро сменились привычной холодной маской властной императрицы, но я успел в них многое заметить. Эх, перенестись бы туда…

А может, на Самуйгу махнуть, пивка попить …

И тут я понял, что нет никакого смысла торопиться, я все успею сделать, времени у меня — бездна. Я все успею, я все смогу.

Так я лежал и строил радужные планы, а тем временем злодейка судьба в лице моих дражайших наставников готовила мне коварный удар.

Не успел я как следует понаслаждаться своим бездельем, как последовал «звонок».

— Крис, — раздался в голове у меня голос Лидинга, — собирайся. За тобой послали транспортную систему, она будет ждать тебя на обратной стороне вашего спутника.

— Господи, что такого опять случилось? — поинтересовался я, поднимаясь и потягиваясь. — Что за спешка? Какой пожар надо тушить в этот раз? Лео, — я осторожно пихнул разоспавшегося приятеля ногой, — просыпайся, лежебока. Нас ждут великие дела.

В ответ — недовольное ворчание, на которое я, впрочем, не обратил никакого внимания, так как знал, что как бы Лео крепко не спал, он все прекрасно слышит и видит.

— К нам через посредников обратился наблюдающий двадцать восьмым звездным сектором высокочтимый Ван Хорн, — продолжал Лидинг, — у них там проблема. Сами они ее решить не могут, просят помощи.

Я мысленно прикинул, где находится этот сектор и присвистнул: «Ого, немаленький, совсем немаленький кусочек космоса — самый огромный сектор в галактики M85».

— И что же это за проблема?

— Да в том то и дело, что они сами не могут определить, кто или что воздействует на ситуацию в их секторе, но то, что такое прямое воздействие происходит — это они установили точно.

Я удивился, обычно такой четкий и конкретный Лидинг дает такое туманное, совершенно непонятное определение.

— А может быть, это им все кажется. И что это, черт побери, за определение такое «прямое воздействие», ты мне поточнее объяснить не можешь?

— Не могу, потому что и сам не знаю, просто точно передаю тебе слова наблюдающего.

Я был несколько раздражен.

— А у него уточнит ты бы ничего больше не мог? Может быть, нет никакой необходимости в нашем вмешательстве.

— Крис, ты, наверное, еще не проснулся. Пойми, не будет наблюдающий сектором по пустякам обращаться к нам с просьбой. То, что там происходит, наверняка, выходит за рамки его возможностей, хотя, честно говоря, очень тяжело представить границу его возможностей как наблюдающего за сектором.