— В высшей степени странно. Человек, который, подобно Флинту, явно очень богат и обладает безупречным вкусом, вряд ли повесит на стену подделку. И все же мой трикордер показывает, что и холсты, и краски — наши с вами современники.

— Это может оказаться тем, чем кажется, — сказал Кирк задумчиво. — А может быть и ширмой… и каким-нибудь розыгрышем… даже иллюзией.

— Это могло бы хоть что-то прояснить в этих картинах, — сказал Маккой. — Похожих на настоящие…

— Хорошо бы кому-то из вас полностью просканировать трикордером нашего хозяина, — сказал Кирк. — Посмотрим, человек ли он.

— Когда он повернется спиной, — согласился Маккой.

Кирк вынул передатчик.

— Кирк — «Дерзости». Мистер Скотт, разыщите в библиотеке все, что известно об этом господине Флинте, с которым мы здесь столкнулись… и об этой планете — Хольберг 917-G. Будьте готовы доложить результаты, я с вами свяжусь.

— Есть, сэр.

— Кирк отключается. А теперь насладимся-ка его бренди. На вкус оно настоящее.

Но едва он поднес к губам рюмку, снова послышалось знакомое жужжание робота М-4. Люди настороженно застыли, когда машина вплыла в зал и двинулась к ним, но остановилась, зависнув над большим, низким столом. Передняя ее панель открылась, и оттуда на стол высыпались белесоватые кубики. Потом робот закрыл панель и отплыл чуть назад.

Маккой ухватился за один из кубиков.

— Это похоже на… точно1 Риталин! Очищенный… готовый к превращению в антитоксин!

— Кто бы ни был наш хозяин, он выпутался, — сказал Кирк. — Маккой, нуль-транспортируйся на корабль и начинай переработку.

— В этом нет необходимости, — сказал Флинт, появляясь на вершине трапа. — М-4 сможет подготовить риталин для прививки з моей лаборатории быстрее, чем смогли бы вы на борту корабля.

— Я бы, конечно, хотел понаблюдать за этим, — сказал Маккой.

— А когда вы будете удовлетворены ходом работ, надеюсь, вы окажете мне честь отобедать со мной.

— Благодарю вас, мистер Флинт, — сказал Кирк. — Боюсь, что мы не располагаем для этого временем.

Флинт спустился на шаг вниз по трапу.

— Я сожалею о своем давешнем негостеприимстве. Позвольте мне поправить впечатление.

Он повернулся к ним боком, протягивая руку назад.

На вершине трапа появилась потрясающе красивая девушка в свободно ниспадающем одеянии. В ее взгляде, устремленном на незнакомцев, слились чистота и трепет.

Они вдвоем сошли с трапа. Девушка оказалась столь же грациозной, сколь и прекрасной; и, тем не менее, производила впечатление особы, нимало не догадывавшейся о том обаянии, которое она источала.

— Я думал, вы живете один, мистер Флинт, — сказал Кирк, когда наконец вновь обрел дар речи.

— Нет, я живу не один — вот еще один член нашей семьи. Джентльмены, позвольте представить вам Райну.

Обмен любезностями состоялся. Потом Райна сказала:

— Мистер Спок, я очень надеюсь, что у нас с вами найдется время обсудить проблему плотности межвселенских полей и их взаимоотношения с феноменом гравитационных вихрей.

Если Спок и был поражен сей речью так же, как и Кирк, он не выказал этого.

— В самом деле? Я бы с удовольствием побеседовал на эту тему. Она меня интересует.

— Ее родители погибли по нелепой случайности, работая у меня, — объяснил Флинт. — Умирая, они доверили свое дитя, Райну Кэйпец, под мое попечительство. Я взрастил ее и дал образование.

— И достигли впечатляющих результатов, сэр, — сказал Маккой. — Райна, что вас еще интересует, кроме феномена гравитационных вихрей?

— Все. Меньшее — просто предательство интеллекта.

— Все, что есть во Вселенной? — ласково спросил Маккой. — Все знания? Помните, жить — это больше, чем познавать.

— Знания Райны равноценны семнадцати университетским степеням по различным направлениям науки и искусства, — сказал Флинт. — Она отдает себе отчет в том, — что интеллект — это еще не все, но развитие интеллекта должно идти прежде всего, иначе индивидуум совершает ошибки, теряет время в бесплодных поисках.

— В ее возрасте я едва ли не наслаждался своими ошибками, — сказал Маккой. — Однако, очевидно, ничего плохого не случилось, Райна. Вы — самая непохожая на книжного иерея штучка, какую я только видел.

— Флинт — мой учитель. Вы — первые чужие люди, которых я вижу.

Кирк пристально посмотрел на нее, не зная, понравилось ли ему то, что он услышал. Впрочем, это не его дело.

— То, что составляет несчастье мужчин всего мира, — говорил тем временем Маккой, — стало нашей удачей.

— Если вы последуете за моим роботом в лабораторию, доктор, — сказал Флинт, — вы сможете убедиться, что переработка риталина идет как надо.

Маккой подобрал кубики риталина и с сомнением глянул на М-4. Робот бесшумно развернулся в воздухе и заскользил прочь, потащив врача за собой.

— Что доставит вам удовольствие, джентльмены? — поинтересовался Флинт. — Шахматы? Биллиард? Беседа?

Кирк все еще смотрел на Райну.

— А почему бы не все сразу? — сказал он рассеянно.

Кирк не был редкостным мастером пула[17], и обнаружил, что Райна намного его превосходит. Он выбрал позицию для удара, погруженный в игру. Флинт и Спок наблюдали.

Флинт сказал:

— Я окружил Райну красотой и благами человеческой культуры — ее художественными богатствами и мудростью науки.

Кирк промазал.

— Я защитил ее от продажности и дикости человеческой, — продолжил Флинт. — Результат вы видите, капитан.

Райна задумала трехбортовой удар, который блестяще удался. Кирк выпрямился, чувствуя, что рассеиваются последние надежды на выигрыш.

— Вы ее и этому научили? — спросил он.

— Мы часто играем.

— Разрешите вам показать, капитан? — сказала Райна.

Она шагнула к нему поближе, придавая его руке правильное положение на кие.

— Вы сказали «дикость», мистер Флинт, — начал Кирк. — Как давно вы в последний раз были на Земле?

— Вы скажете, что она более не жестока. Но она именно такова, капитан. Посмотрите на ваш звездолет, ощетинившийся оружием…

Кирк и Райна стояли рядом, склонившись над столом; их руки сплелись — ока помогала ему подготовить удар. Он обнаружил, что Флинту внимает не слишком большая доля его разума.

— …его назначение — колонизировать, эксплуатировать, уничтожать при необходимости, чтобы служить интересам Федерации.

Кирк нанес удар. На этот раз получилось совсем неплохо.

— Наша миссия — мирная, — сказал он, — наше оружие — оборонительное. Если бы мы были такими варварами, мы бы не спрашивали риталин. Ваше приветствие, а не наше, повлекло за собой определенный недостаток благожелательности.

— Это результат воздействия некоторых обстоятельств, которые не имеют касательства лично к вам.

Спок с интересом оглядел рояль и сел, изучая рукопись, стоявшую на подставке для нот.

— Такое случается повсюду, — сказал Кирк, — с каждым человеком, принуждая его к тому, что вы называете дикостью У каждого есть темные страстишки… сокровенные нужды и тайны… в каждом затаился зверь инстинкта. Оставаясь людьми, мы всегда будем такими. — Он повернулся к Райне, которую явно удивило, что кто-то осмеливается спорить с Флинтом. — Ведь человек — существо сложное. Невозможно избежать ни того уродства, что внутри себя, ни того, что исходит извне. Это часть игры под названием «жизнь».

Спок начал неуверенно извлекать мелодию, запечатленную в нотной рукописи. Флинт посмотрел на него, видимо, осененный внезапной идеей.

— Почему бы вам не сыграть этот вальс, мистер Спок? — Он обернулся к Кирку. — Быть человеком — это еще и искать наслаждения. Смеяться… танцевать… Райна — превосходная танцовщица.

Читая с листа, Спок начал играть. Кирк посмотрел на Райну.

— Не доставите ли удовольствие?

Она отдалась его рукам. Первые несколько шагов оказались неловкими, поскольку Кирк давно не практиковался, но вести ее было легко. На лице ее зсатыла какая-то странная полуулыбка. Флинт смотрел на них по-отечески, но в то же время явно о чем-то размышляя.