Финн заставил себя приподняться. Его голова ударилась об стену. Он со свистом втянул в легкие воздух и задержал дыхание, изо рта у него текла кровь.

Он нахмурился, словно бы в смущении, его тело снова охватила дрожь, но он справился с собой. С усилием выпрямился, царапнув браслетами лиир камень стены.

Белые зубы обнажились снова — на этот раз в гримасе потрясения и боли.

— Финн..?

Он произнес на выдохе всего одно слово, но я не смог ею разобрать слишком невнятно он говорил. Просто звук, почти вздох, но когда Финн произнес его, краски жизни вновь вернулись в его лицо. Я понимал, что он уже может встать, но не позволил ему этого.

— Тинстар… — хриплый потрясенный шепот, — Тинстар… здесь…

Женщины сгрудились подле ложа, я понял, что необходимо вывести Финна из комнаты. Электра кричала в муках, охваченная страхом, тело ее билось в родовых схватках. Я подтащил Финна к дверям и вытолкнул его в коридор, Сторр, с рычанием топорщивший шерсть на загривке, шел следом на негнущихся лапах.

Финн навряд ли заметил, что я прислонил его к стене. Он двигался как пьяный — расслабленно, утратив красоту и точность движений. Не Финн — вовсе не Финн…

— Тинстар… — снова прохрипел он, — Тинстар… здесь…

Я притиснул его к стене, крепко держа за отвороты куртки:

— Боги, ты знаешь, что ты сделал? Финн… Если бы я отнял руки, он упал бы. Я прочел это в его глазах.

— Тинстар… — он повторял это снова и снова, — Кэриллон — это был Тинстар…

— Не здесь! — заорал на него я. — Этого не могло быть! Ты хотел убить Электру!

Он коснулся руками своего лица — я увидел, как они дрожат, зарылся пальцами в волосы, отбросил их со лба — шрам, пересекавший щеку, казался яркой повязкой на лице.

— Он — был — здесь…

Он произнес это раздельно, выговаривал слова звуки с болезненной тщательностью пьяницы — или человека в состоянии глубокого потрясения.

Отрывистый гневный голос с тенью страха — такого я никогда не слышал от Финна.

— Тинстар расставил ловушку…

— Довольно о Тинстаре! — крикнул я и внезапно замолчал, словно кто-то заткнул мне рот. Из комнаты донесся требовательный крик младенца и воркование женщин. Внезапно я всей душой пожелал быть там, а не здесь, но при этом я сознавал, что нужен Финну. Сейчас я был нужен ему.

— Отдохни, — отрывисто бросил я. — Съешь что-нибудь — выпей чего-нибудь!

Идти можешь? Так иди… иначе мне придется унести тебя отсюда.

Я отнял руки. Финн прислонился к стене, скрестив ноги. Он выглядел растерянным, рассерженным. — и явно совершенно ничего не понимал.

— Финн, — беспомощно спросил я, — ты идешь? Он оттолкнулся от стены, покачнулся и опустился на колени. Одно безумное мгновение мне казалось — он на коленях просит прощения, но это было не так. Я подумал, что он молится — это было не так. Он просто сгреб в охапку Сторра и обнял его — так крепко, как только мог.

Его глаза были закрыты. Я понял, что он испытывал слишком личные чувства, чтобы поделиться ими с кем-нибудь — даже со мной. Может быть, особенно со мной.

Я так и оставил их — волка и человека — и вошел в комнату, чтобы увидеть своего ребенка.

Одна из женщин поспешно заворачивала младенца в простыню и вытирала его лицо. Закончив, она передала его мне. Они все были из Солинды, эти женщины, но я был их королем — и останусь им, пока у меня не будет второго сына.

Я посмотрел на их лица — и понял, что у меня нет ни одного.

— Девочка, господин мой Мухаар, — прошептал кто-то на хомэйнском с сильным акцентом.

Я вгляделся в крохотное личико. В нем еще ничего нельзя было прочитать, оно было сморщенным, как печеное яблоко, — но я вдруг осознал, что эта девочка — мое дитя.

Кто не познает бессмертия, держа на руках своего ребенка? Внезапно то, что родилась дочь, а не сын, потеряло для меня всякое значение: будет и сын потом. Сейчас у меня родилась дочь — достаточно и этого.

Я медленно подошел к постели, бесконечно бережно и почтительно неся ребенка. Такой маленький, такой беспомощный — а я был таким большим — но не менее беспомощным. Внезапно то, что у меня вообще могла быть дочь, показалось чудом. Я опустился на колени подле ложа и показал Электре ее ребенка.

— Твой наследник, — прошептала она, и я понял, что она еще ничего не знает. Ей не успели сказать.

— Наша дочь, — мягко ответил я. Внезапно глаза Электры прояснились — и остекленели от ужаса:

— Ты хочешь сказать, что это девочка..?

— Принцесса, — сообщил я. — Электра, она очаровательная девчушка…

Вернее было сказать — я надеялся, что она станет такой.

— Придет время и для сыновей. Сейчас у нас есть дочь.

— Боги! — воскликнула она, — Вся эта боль — ради девочки? Не сын для престола Хомейны — или для трона Солинды… — слезы усталости покатились ее по щекам. — Как же мне сдержать свое слово? Эти роды едва не убили меня…

Я жестом приказал одной из женщин забрать у меня малышку. Потом подхватил Электру под плечи одной рукой, словно она была ребенком, которого нужно убаюкать.

— Электра, успокойся. Не нужно спешить. У нас есть дочь — будут и сыновья, но не завтра же. Успокойся. Я не хочу, чтобы ты горевала из-за того, что родила девочку.

— Девочка, — повторила она, — На что годна девчонка — разве что замуж ее выдать! Я хотела сына!.. Я опустил ее на подушки и укутал в покрывало:

— Спи. Я приду позже. Нужно сообщить новость — и найти Финна… — я остановился. Не стоило говорить ей о Финне. Не теперь.

Но Электра уже спала. Я отбросил влажные волосы с ее лба, снова взглянул на спящую девочку и вышел, чтобы объявить новость.

Вскоре раздались приветственные крики, забили колокола. Слуги поздравляли меня и желали счастья. Кто-то сунул мне в руку кубок вина, пока я шел по коридору к комнатам Финна. Лица передо мной расплывались, сливались — я не смог бы сейчас узнать никого. Теперь у меня была дочь — но была и проблема.

Финна не было в его апартаментах. Не было его и на кухне, где повара и поварята кланялись, пораженные тем, что среди них появился их Мухаар. Я спросил о Финне, узнал, что он не заходил, и снова вышел.

Наконец, меня разыскал Лахлэн: он был очень серьезен и озабочен. Леди в его руках не было, зато с ним была моя сестра. Сперва я думал, что они пришли с пожеланиями счастья, оказалось, у них были новости о Финне.

— Он забрал волка и ушел, — тихо сообщил Лахлэн. — Коня не взял.

— Облик лиир, — угрюмо сказал я.

— Он был… странным, — Торри была бледна. — Он не был самим собой. И не отвечал на наши вопросы, — она сделала беспомощный жест. — Лахлэн играл для меня на своей Леди. Я увидела, как вошел Финн. Он… скверно выглядел. Он сказал, что должен уйти.

— Уйти! — у меня сжалось сердце. — Куда?

— В Обитель, — ответил мне Лахлэн. — Он сказал, что ему нужно очиститься после чего-то, что он сделал. Он сказал также, чтобы ты не посылал за ним и сам не ехал следом…

Арфист бросил короткий взгляд на Торри. — Он сказал, что это дело Чэйсули, и что клановые узы иногда бывают превыше всех прочих. Внезапно я ощутил дурноту:

— Да. Но он лишь изредка вспоминал о них… — я остановился, вспомнив звериный дикий взгляд и утробное рычание Финна. — Он говорил, сколько пробудет в Обители?

У Торри были испуганные глаза:

— Он говорил, что длительность очищения зависит от тяжести нанесенного оскорбления — а оскорбление было тяжелым, — ее тонкая рука легла на горло. Кэриллон… что он сделал?

— Пытался убить королеву, — мне показалось, что эти слова произнес кто-то другой. Я видел их потрясенные глаза.

— Боги! — выдохнул я, — Я должен отправиться за ним! Вы не видели, каким он был…

Я шагнул к двери — и чуть не сбил с ног Роуэна.

— Мой господин! — он схватил меня за руку. — Подожди…

— Не могу, — я высвободил руку и хотел пройти, но он снова остановил меня.

— Роуэн…

— Мой господин, вести из Солинды, — настаивал он. — От Ройса, твоего регента в Лестре.