Я коротко и ясно объяснил ему, что я думаю о слугах, которые позволят себе чесать языки на мой счет. Говорил я на армейском жаргоне, и это заставило Финна улыбнуться. Потом он на мгновение взял меня за руку.

— Жа-хай-на. В этом нет ничего оскорбительного. Я повернулся к двери, пошатываясь, шагнул вперед и увидел — свет.

— Идем, господин мой Мухаар. Твоя жехаана и твоя рухолла здесь и ждут тебя.

— Ступеньки…

— Поднимайся. Шагай, — посоветовал он. — Если, конечно, ты предпочитаешь идти, а не лететь.

На миг — только на краткий миг — я подумал, смог бы я полететь, или нет.

Вздохнул, понимая, что не способен на это. И медленно начал подниматься вверх по лестнице.

Глава 20

Я разглядывал свое отражение в зеркале из полированного серебра, висевшем на стене. Мои волосы были подстрижены короче, чем обычно, и больше не спадали на плечи неровными прядями, так же аккуратно выглядела и борода. Впервые за все эти долгие годы у меня была возможность привести в порядок свою внешность, и сейчас я с трудом мог узнать себя.

— Больше не принц-наемник, — проговорил Финн.

В зеркале я видел и его тоже. Как и я, он был одет в парадную одежду, хотя она и была из кожи, не из бархата. Белая кожа — от этого его собственная казалась еще темнее. Золото: серьга, браслеты, пояс. И — кинжал с золотым гербовым львом. Хотя на свадебной церемонии никто, кроме Мухаара, не имел права быть при оружии, для Чэйсули было сделано исключение. С Финном, подумалось мне, и не могло быть по-другому: он был скорее варваром, чем придворным, скорее воином, чем гостем на свадьбе.

— А ты? — поинтересовался я, — Кто теперь ты? Он улыбнулся:

— Твой ленник, господин мой Мухаар. Я отвернулся от зеркала и нахмурился:

— Сколько времени осталось?

— Достаточно, — ответил он, — Кэриллон, перестань так нервничать. Ты думаешь, что она не придет?

— В Тронном Зале собрались сотни людей, — раздраженно ответил я. — Если Электра решит оскорбить меня, опоздав на церемонию, я ничем не смогу ей помешать. У меня и так скверное предчувствие… Боги… Я не должен был соглашаться на это…

Финн рассмеялся:

— Думай о ней, как о враге, а не просто как о невесте. В конце концов, так оно и есть. Как бы ты встретился с ней тогда?

Я фыркнул и поправил на голове золотой обруч:

— Я с большей радостью встретился бы с ней в постели, чем перед священником.

— Ты говорил, что хочешь мира между двумя государствами. С тех пор ты уже успел переменить решение?

Я вздохнул и положил руку на рукоять меча. Один взгляд напомнил мне о том, что сделал Тинстар: рубин был черным и по сию пору.

— Нет, — ответил я. — Это нужно сделать. Но я бы предпочел остаться свободным.

— А, — он поднял брови, — Теперь ты, наконец, увидел, что есть свой смысл в жизни холостяка. Будь ты на моем месте… — он не окончил фразы и пожал плечами. — Но ты не на моем месте. И у меня был выбор… — он снова пожал плечами. — Все будет в порядке.

— Кэриллон, — в дверях моей комнаты стояла Торри в платье цвета бронзы и жемчужном ожерелье, — Электра почти готова.

Я почувствовал что-то очень похожее на страх. Потом понял, что это и есть cтрах.

— О боги… что мне делать? Как я пройду через все это? — я посмотрел на Финна, — Я был глупцом…

— Ты им часто бываешь, — согласилась Торри, подходя ко мне, чтобы снять мою руку с меча. — Но теперь тебе придется доказать другим, особенно Электре, что ты не таков. Думаешь, она ничего не скажет, если ты явишься перед ней таким? — она поправила мой темно-зеленый камзол, разглаживая какую-то невидимую мне складку.

Я нетерпеливо сбросил ее руки:

— О боги, есть же еще и подарок! Чуть не забыл… — я прошел мимо нее к мраморному столу и открыл резной ларец слоновой кости. На бархате глубокого синего тона мерцало серебро. Я вынул из ларца пояс, украшенный жемчужными и сапфировыми подвесками. Серебряные звенья будут обвивать талию Электры очень низко, драгоценные подвески будут спускаться спереди на юбки…

— Кэриллон! — Торри смотрела на драгоценность восхищенными глазами. — Где ты нашел такое чудо?

Я вынул из ларца ожерелье — тонкий серебряный обруч, украшенный единственным сапфиром и двумя жемчужинами по сторонам синего камня. Там были еще и серьги, но у меня уже не хватало рук. Рука Финна протянулась к обручу и схватила его, я выпустил серебряный ободок из рук и увидел гнев в глазах Чэйсули:

— Ты знаешь, кому это принадлежало? Мы оба — я и Турмилайн — недоуменно уставились на него.

Наконец я кивнул:

— Они принадлежали Линдир. Все драгоценности короны были доставлены мне три недели назад, чтобы я мог выбрать что-нибудь для Электры. Я подумал, что это…

— Это сделал Хэйл, — лицо Финна побелело, и только шрам пересекал его багровой полосой. — Мой жехаан сделал это с такой любовью, какой тебе никогда не узнать. А теперь ты собираешься отдать это ей?

Я медленно положил пояс назад в ларец.

— Да, — тихо ответил я. — Мне очень жаль — я не знал, что это работа Хэйла. Но что до предназначения этих вещей — да, они — для Электры.

— Ты не сделаешь этого. Они принадлежали Линдир, — губы Финна сжались в белую тонкую линию. — Мне нет дела до памяти Хомейнской принцессы, ради которой мой жехаан нас оставил, но до того, что он создал, мне есть дело. Лучше отдай это Торри.

Я коротко взглянул на сестру и увидел, как побелело ее лицо при этих словах. Что ж, я не винил ее. Финн высказал свои чувства без громких слов.

— Кэриллон, — начала было Торри, но я прервал ее.

— Верни это, — сказал я Финну. — Мне очень жаль, как я и сказал, но эти драгоценности предназначены для Электры. Для Королевы.

Финн не выпустил ожерелье из рук, вместо этого, он обернулся и надел украшение на шею Торри:

— Вот, — горько сказал он. — Хочешь, прими это от своего рухолли.

— Нет! — резко ответила Торри. — Я не стану камнем преткновения между вами. Не из-за этого, — она быстро сняла ожерелье и вложила его в мою руку. Ее глаза на минуту встретились с глазами Финна, и он отвел взгляд первым.

Я уложил драгоценную безделушку в ларец и захлопнул крышку. Некоторое время смотрел на нее, потом обернулся к сестре и передал ей ларец:

— Торри, ты не отнесешь это? Мой свадебный подарок ей.

Финн положил руки на крышку ларца:

— Нет, — он отчаянно замотал головой. — Если кто-то и должен передать другой женщине вещь, которую сделал мой жехаан, это буду я. Понимаешь? Это должно быть так.

— Да, — согласился я, — должно. Но я попытался избежать…

— Не нужно, — Финн говорил коротко и отрывисто, — Разве я не твой ленник?

Он повернулся и покинул мои покои, сжимая в руках ларец. Я потер лоб, если бы можно было снять этот тяжелый венец…

— Я никогда не видела его в таком гневе, — сказала наконец Торри. — даже в Обители, когда Аликс запретила ему выходить из шатра — а он собирался на охоту с Доналом.

Я рассмеялся, радуясь, что могу отвлечься от мыслей о том, что произошло между мной и Финном, о том, каким он был, когда покинул эту комнату:

— Аликс часто злит Финна, а он — ее, это давняя история.

— Из-за того, что он когда-то похитил ее? — Торри улыбнулась, встретив мой недоуменный взгляд. — Да, Финн рассказал мне об этом… когда я попросила. Он рассказал мне еще кое-что, — она снова потянулась разгладить складку моего камзола. — Он сказал, что если найдется женщина, которую он будет желать так же, как Аликс, он не позволит никому встать между ними. Ни тебе, ни своему брату, — я чувствовал, как напряглись ее руки, она закончила очень серьезно.

— И я ему верю.

Я наклонился и поцеловал ее в лоб:

— В нем говорит горечь, Торри. Он никогда не мог забыть Аликс. И я не думаю, что когда-нибудь сумеет, — я пожал ее руку. — Идем. Настало время свадьбы.

Большой зал был полон — аристократия Солинды и Хомейны, лучшие воины Чэйсули… У окованных серебром дверей я ждал Электру, поглядывая на великолепное собрание с некоторым страхом. Я почему-то не думал, что столь многие захотят увидеть объединение враждовавших государств, может, они думали, что мы убьем друг друга прямо перед священником?