“А блинков?” сказала хозяйка.

В ответ на это Чичиков свернул три блина вместе и, обмокнувши их в растопленное масло, отправил в рот и вытер рот и руки салфеткою. Повторивши это раза четыре, он сказал, наконец: “Теперь я вас прошу, Настасия Петровна, послать приказать моему кучеру, чтобы подавал бричку”.

“Да ведь еще рано, отец мой”, сказала хозяйка. “Может быть пообедал бы у меня?”[Может быть [ты] бы пообедал у меня?]

“Нет, матушка, пора. Пожалуста прикажите”.

Хозяйка тут же дала повеление девке, [Хозяйка приказала тут же девке] принесшей еще тарелку с блинами, пойти на кухню и сказать, чтобы давали бричку.

“А в ожидании еще съем два блинчика горячих”, сказал Чичиков. “У вас очень вкусные блины”.

“Да у меня-то их хорошо пекут, да беда моя, [Да у меня-то их вкусно пекут, да вот-то беда моя] что урожай-то был дурной. Мука-то такая неавантажная. Ни дать, ни взять, как будто бы черненькие мошки по ней”.

“Нет, блинцы хороши”, говорил Чичиков, вытирая руки и принимаясь за картуз свой. “Итак, матушка, до свидания. Желаю вам счастливо оставаться!”

“Да еще ж не заложили”.

“Заложат, матушка, заложат. У меня скоро закладывают”.

“Прощайте, батюшка! Доброго пути вам!” говорила хозяйка, провожая его в сени. “Так уж, пожалуста, не позабудьте насчет подрядов”.

“Не позабуду, не позабуду”, говорил Чичиков в сенях. [Вместо а. “Так уж ~ в сенях”: “Да не забудь меня, если что случится покупать, так пожалуста уж… Приезжайте”.

“Приеду, приеду”.

“Уж пожалуста не позабудьте”.

“Не позабуду, не позабуду, матушка”, говорил Чичиков, отпирая дверь, ведшую на крыльцо, б. Так уж ~ говорил Чичиков, выходя на крыльцо. ]

“А свинного сала не покупаете?” сказала хозяйка.

“Почему не покупать, покупаю, только после”.

“У меня о святках и свинное сало будет”.

“Купим, купим, всего купим, и свинного сала купим”, говорил Чичиков, выходя на крыльцо.

“Может быть понадобится еще птичьих перьев. У меня к духову дню будут и птичьи перья…”

“Хорошо, хорошо”, говорил Чичиков. [“Может быть ~ Чичиков” вписано. ]

“Вот видишь, отец мой, и бричка твоя еще не готова”, говорила хозяйка.

“Будет, будет готова. Расскажите[Покажите] только мне, матушка, дорогу в город”.

“Не знаю, как бы тебе рассказать, чтобы опять как-нибудь не заблудился”.

“Мне бы только добраться до большой дороги”.

“Как же бы это сделать так”, сказала хозяйка. “Так-то рассказать мудрено, потому что много поворотов. Разве я тебе дам девчонку, чтобы проводила. Ведь у тебя, я чай, есть место на козлах, где бы сесть”.

“О! поместится”, сказал Чичиков.

“Пожалуй я тебе дам девчонку. Она у меня знает дорогу. Только ты, смотри, не завези ее. У меня уж одну завезли купцы”.

“Не беспокойтесь, матушка, мне она не нужна”.

В это время подъехала под крыльцо Чичикова бричка.

“Ей, Пелагея”, сказала помещица стоявшей около крыльца девчонке лет одиннадцати, в пестром платье из домашней выбойки и босыми ногами, которых издали можно было принять за сапоги, так они[за сапоги, до такой степени они] были крепко облеплены свежею грязью. “Покажешь барину дорогу”.

Селифан помог девчонке взлезть на козлы, которая, ставши одной ногой на барскую ступеньку, сначала запачкала ее грязью и потом уже взобралась на верхушку козел и села возле Селифана.

Селифан был во всю дорогу чрезвычайно сурьезен и необыкновенно ревностен и внимателен к своему делу, что всегда случалось с ним после того, когда что как-нибудь провинился или был пьян[На этом текст обрывается. ]