Эта программа на несколько мегабайт должна была просчитать основные параметры возникновения и развития нашей вселенной с новым началом, минуя сингулярность, или Большой взрыв сверхсжатой материи из мизерной точки. Запись программы не сохранялась и поэтому Александр начинал день с восстановления набранного раньше и прибавкой сегодняшнего. При этом он все запоминал, повторяя и повторяя все с начала, думая, что запомнит всю программу к тому моменту, когда выскочит из временной петли.

Терехов хотел опровергнуть общепринятую парадигму возникновения нашего мира. И не просто высосанными из пальца идеями, а при помощи уже имеющихся проверенных и доказанных фактов, которые он рассматривал совершенно с иной точки зрения, нежели это делают ученые.

«Бог ему в помощь, – думал Петр, укладывая на экране дисплея неудобный крест в заранее подготовленную лунку. – Ничего у него не получится. Зря только силы тратит».

Вечером они ехали в подвал, где Александр закреплял наработанное днем, читая лекции, а Петр сидел за столом со Стасом и вполуха слушал оратора. Иногда к ним подсаживался писатель и рассказывал новый сюжет. Петр радовался за него: с каждым разом сценарии становились все круче и заумнее, что нравилось читателям. Но даже если бы автор начал писать сейчас и мог продолжать свое творчество тысячи лет, с условием, что все вчерашние рукописи были бы целыми, не исчезали бы, то все равно ему не успеть переложить на бумагу и десятой доли того, что он наговорил за столом в подвале.

Стас был доволен своим положением: он каждый день мотался к бабке и копал ей огород. Вот уже третий месяц один и тот же огород. И был рад этому. Петр его понимал: человек отрабатывал свои грехи тем способом, которым умел. Стас с гордостью показывал в первые дни кровавые мозоли на руках, от лопаты. Потом как-то повзрослел, даже возмужал, стал степенным и спокойным. Петр ему где-то завидовал, но не до такой меры, чтобы отказаться от своей жизни, от своих грехов.

Но однажды утром ему вдруг захотелось узнать: как живет полковник милиции Виктор? Неужели у него все наладилось и он живет как нормальный человек.

В дежурной части двадцать второго отделения милиции Юго-Запада Петру сказали, что полковник Востряков на выезде, будет к обеду. Петр решил ждать, хоть до вечера. Дежурный, старший лейтенант милиции, и помощник, сержант, косо посматривали на него из-за остекленного ограждения, но ничего не говорили. Днем дел у них было немного, это Петр знал из прошлой практики.

Около часа дня в вестибюль ворвался Виктор и стремительно направился к лестнице на второй этаж, не обращая внимания на вскочивших и отдающих честь дежурных.

– Ну что же вы его не перехватили? – с сожалением спросил старший лейтенант, не решаясь звонить в кабинет начальнику.

– Крут? – догадался Петр.

Старлей неприязненно дернул бровями и поднял трубку. После некоторых колебаний, начальник отдела согласился принять посетителя.

Пройдя в сопровождении стройненькой секретарши за толстые двойные двери, покрашенные под красное дерево, а возможно и на самом деле они были из красного дерева, Петр ступил на ворсистый серый ковер в просторном кабинете, с огромными окнами. У дальней стены за коричневым массивным столом восседал Виктор и пристально рассматривал посетителя.

Когда секретарша вышла, Петр с надеждой спросил:

– Неужели не помнишь?

– Не имею чести! – резко бросил Виктор.

Глядя в его прищуренные со злым огоньком глаза, Петр понял, что он стал хуже, чем был. Петр знал взгляд убийц, которые только-только смыли кровь со своих рук. У Виктора был именно такой взгляд. И Петр разозлился: за что собственно он страдал из-за этого человека, которому нужно было отмаливать грехи как толоконному лбу – вечность!

– Хорошо, – негромко бросил Петр. – Давай прокатимся к окружной дороге, – и он сказал, к какому именно месту.

Лицо Виктора на миг перекосилось, то ли от страха, то ли от злости. Немного подумав, он согласно кивнул головой. Они молча вышли из отдела милиции, сели в служебную «Волгу» и включив мигалку, полковник помчался сквозь плотные потоки автомобилей к окраине города.

Они остановились там же, где в прошлый раз. Петр не торопясь шел впереди, к тому месту, где Виктор «прикопал» парня и беременную девчонку. Не доходя десяти метров до могил, Петр услышал едва заметный в сквозь шум листвы щелчок предохранителя, но не обернулся, обозлившись еще больше.

Выстрела он не слышал. Страшный удар по затылку бросил его на землю, в серый туман. А за серым туманом растекался яркий белый свет. Но он не слепил, а притягивал. В этом белом свете Петр увидел глаза, он не знал сколько их, и услышал голоса: «Ты все сделал правильно», – донеслось до его слуха из невообразимо чудовищной дали, и глаза уплыли.

Проснулся в кровати. Провел ладонью по груди и немного удивился: потому что лишь слегка вспотел. Раньше после смерти ему было хуже.

«Начинаю привыкать, – усмехнулся Петр. – Не радуйся: то ли еще будет, – сказал ему один голос. – Плюй на все и береги здоровье! – посоветовал другой. – А я бы на твоем месте поостерегся», – пробормотал третий. Чего нужно было остерегаться, голос не пояснил.

– А! Идите вы все знаете куда?! – с усмешкой сказал Петр, откидывая одеяло и направляясь на кухню, кипятить чайник.

– Куда?! – спросили сразу все три голоса.

– А все туда же! – снова усмехнулся Петр, устанавливая чайник на плиту.

– Ты не забывай, что мы твои ангелы-спасители…

– Вот и спасайтесь сами, – посоветовал Петр. – А я как-нибудь сам разберусь, – и с неприязнью добавил: – Ни черта вы в современной жизни не понимаете! Суетесь с древними мерками, с самыми дремучими, от первобытных лет.

– Мы вывели людей в люди! – возразили сразу три голоса.

– А кто вас просил? – поинтересовался Петр: – Сидели бы мы сейчас на пальмах и ели бананы, без всяких государств и денег. Идите к черту!..

Голоса обиделись и уплыли куда-то вглубь.

– Тоже мне, учителя нашлись! – раскипятился Петр: – Хороши же вы, после драки кулаками махать! А вы остановите человека до того, как он согрешит, совершит античеловеческий поступок! Вот тогда честь вам и хвала!

– Силы не равны, – донесся из глубины голос.

– Вот и я о том же! – начиная остывать, бурчал Петр, снимая закипевший чайник: – Советы ваши ни к черту не годятся. Остановить вы никого не можете. Тогда отдыхайте: встретимся по ту сторону черты…

– Резвые вы больно получились, – жалобно произнес голос из еще большей дали. Петр понял, что они теперь будут только наблюдать, не вмешиваясь. Ему это понравилось и он усмехнулся. Настроение улучшилось и он дурашливо заорал вдруг всплывшую из прошлого песню:

И тут он вспомнил о Стрельцовой: выскочила она из кольца, или продолжает сидеть в одном дне и в коттедже.

– А что? – буркнул Петр, заправляя заварник: – Чем я плох? – не торопясь подошел к волнистому зеркалу на стене, оставшемуся от прежних хозяев и осмотрел себя: всклокоченные волосы с признаками седины, сизые глаза, нос несколько большеват, но есть и больше и ничего, живут. Нормальный подбородок, сильная шея и довольно крепкое, даже накачанное, тело. Мужчина в расцвете сил.

Петр подтянул трусы и пробормотал:

– Мужчина хоть куда!.. Вот сегодня и наведаемся.

Усаживаясь в машину он прикидывал, что сделать: проследить где она бывает и нанять бомжей за литр бормотухи, чтобы изобразили на нее нападение, и раскидать напавших, или просто подойти и познакомиться? Она же наверняка его не помнит, не разглядела. Тронувшись с места, Петр поинтересовался у своих голосов, что они об этом думают? Но в ответ услышал лишь гробовое молчание.

«Ну и ладненько, – подумал он: – Без вас разберемся! Здесь бы вы как раз оказались лишними. Личная жизнь должна проходить без посторонних, в интимном уединении».