Какая разница между человеком до смерти и после смерти?

Казалось бы никакой. Точно также он смеётся, пьёт пиво, смотрит на витрины и на проходящих женщин.

Один волшебник хотел превратить скалу в апельсин, но ошибся, и сам стал скалою.

Так они и стоят рядом. Иногда они разговаривают, но больше молчат.

То, что я принял за гостиницу, оказалось жилым домом.

— Нет здесь гостиницы, — сказала старуха, сидящая на крыльце. — Была, говорят, да сгорела. Сто лет назад.

На крыльцо вышла женщина средних лет.

— Вот он, — сказала ей старуха, — тот самый студент. Каждые пятьдесят лет приходит. Ещё бабка моя его знала. Гостиницу ищет. И в прошлый раз тоже искал.

— Очень приятно, — сказала женщина.

— Мне тоже очень приятно, — сказал я.

Я уже понял, что старуха была не в своём уме, но что-то мешало мне уйти.

— Ты ему воды принеси, — сказала старуха. — Он должен воды попить. И в прошлый раз воду пил. И дальше так будет.

Женщина принесла мне воды из колодца. Я выпил полную кружку, хотя дрожал от холода и пить не хотел.

— Совсем не изменился, — сказала старуха. — Такой и остался: нищий студент. В тот-то раз, мы ещё с ним на берегу тогда, помню, сидели — так он через год вернуться обещал. Говорил — вот денег в городе заработаю и вернусь.

— Что ж вы не вернулись? — спросила меня женщина. Я с удивлением посмотрел на неё, а потом мы вместе — на старуху.

— Его на Свистухе мужики убили, — объяснила она. — За то что он ихнюю конюшню сжёг.

Какое-то время все молчали. Потом женщина предложила:

— Может, пусть он у нас переночует?

— Нет, — сказала старуха. — Пущай в сельсовет идёт, там переночует у сторожа.

Солнце уже зашло, я шёл по тёмной пустынной улице, и дующий с реки ветер шумел у меня в ушах. И мне казалось, что когда-то я уже шёл по такой-же улице, так же шумел в моих ушах ветер, и всё так же я не мог разобрать, что он мне шепчет.

Ах, судьба! Ты как богатая тётя, что прилетев оделяет родных дорогими подарками. А мне говорит:

— Ты мой самый любимый племянник! — и хлоп рюмку водки, а потом ещё и ещё… А с утра у неё самолёт.

Я почувствовал подвох, когда Буба представлял меня своей невесте: его дядя, капитан второго ранга, уставился на нас и опрокинул шампанское. А главное, как раз в этот момент, часы торжественно пробили восемь. Потому-то я и сказал весело:

— Ба! Да мы, кажется, знакомы!

Невеста конечно ждала другой реакции. Она смотрела на меня молча и без улыбки, а Буба даже забыл удивиться. Он был бледен и смотрел отрешённо.

Но окончательно всё провалил опять же его дядя. Он подошёл ко мне и сказал:

— Вот, к племяннику приехал… Капитан второго ранга… Хотите посмотреть кортик?

Мне стало совсем смешно.

— Потом посмотрю, попозже, — сказал я, подмигнув, и он понимающе закивал.

Когда часы пробили девять, дверь распахнулась, и вошёл маленький усатый человек в клетчатой кепке.

— Итак, совершено убийство… — начал он с порога.

— Идиот, у нас свадьба! — заорал Буба, и тот убежал.

Гости танцевали, и их лица становились всё более бессмысленными.

— Ну, и что вы теперь будете делать? — спросил я Бубу.

— Это всё из-за дяди, — сказал Буба равнодушно.

Дядя к этому времени уже почти растаял в воздухе.

— А может быть начнём всё сначала? — сказала невеста. — Ведь это же всё для тебя…

И мы переставили часы на без пяти восемь и начали всё сначала.

Ангел Смерти в чёрном плаще и маске входит в мясную лавку.

Усталый мясник склонился над окороком.

Ангел Смерти. — Эй, мясник!

Мясник (поднимая голову). — Чего тебе?

Ангел Смерти снимает маску. Мясник хватается за сердце и умирает.

У райских врат Архангел Гавриил лежит под деревом и грызёт травинку.