Закрыв глаза, Круглов молчал, превозмогая боль. На его скулах ходили желваки, лицо все больше серело, а губы начали приобретать сиреневато-лиловый оттенок.

– И еще… – тихо сказал он, открывая глаза и глядя уже на Есению. – Я хочу попросить тебя: не убивай моего… ребенка… Не такой уж я плохой человек. Сохрани и вырасти его таким, каким бы ты хотела, чтобы был я.

Есения отшатнулась, вырвав у него руку и, побледнев не меньше Круглова, посмотрела на него в ужасе.

Леонид потрясенно замер, глядя на Есению: «Как „его ребенка“?! Они, что же, были близки?…» Ему показалось, что у него сейчас сердце лопнет от резкой боли.

– Обещай… – попросил Круглов Есению слабеющим голосом. – Это моя единственная и последняя просьба.

А Есения все смотрела на него глазами, наполняющимися слезами, и молчала.

– Обещай!.. – еще раз повторил Круглов и умоляюще взглянул на нее.

– Обещаю… – судорожно выдохнув, произнесла Есения и, закусив губу, заплакала.

– Спасибо… и прости меня… – тихо сказал Круглов и удовлетворенно закрыл глаза.

– Я ничего не знала, – с искаженным от слез лицом, прошептала Есения, глядя на Леонида. – Мне не раскрывали имя донора ДНК… Я и представить себе не могла, что это он!..

Они вместе посмотрели на Круглова. А тот уже, похоже, их не слышал. Грудь его вздымалась все медленнее, дыхание становилось тише.

– Он засыпает? – шопотом спросил Леонид у Есении.

– Нет, он умирает… – ответила она сквозь слезы.

И словно в подтверждение ее слов Круглов вздрогнул всем телом, будто стряхивая с себя остатки жизни, и замер, вытянувшись на полу. Лицо его разгладилось и стало таким умиротворенным, что могло, действительно, показаться, будто он уснул.

Есения, зажав рот рукой, приглушенно зарыдала, глядя на распростершееся у ее ног тело Круглова и раскачиваясь из стороны в сторону.

Леонид обнял ее за плечи и прижал к себе, чувствуя, что у него самого застрял комок в горле.

– Ну, будя, будя! – раздался голос Федора. – Пора ноги уносить, сейчас тут начнется столпотворение!..

Леонид затравленно взглянул на него.

– Лёньша, соберись, если не хочешь опять ее потерять… – Федор кивнул в сторону Есении.

– Да, да, – согласился Леонид и, поднявшись с пола, потянул Есению за собой. – Пойдем, милая, ему уже ничем не поможешь, а нам отсюда выбираться нужно. Я обещал Лёне тебя привезти живой и здоровой.

Последние слова дошли до сознания плачущей Есении. Она медленно поднялась с пола и, бросив прощальный взгляд на тело Круглова, повернулась к Леониду:

– С Лёнечкой все в порядке?

– Да, все в полном порядке, не волнуйся! Он ждет нас в очень надежном месте…

– Это, что ли, имел в виду Круглов? – перебил его Федор, указывая на «дипломат», валявшийся на полу.

– Да, – печально подтвердила Есения. – Он его все время с собой носил.

– Ого, тяжелый!.. – сказал Федор, поднимая его.

Увидев, что Леонид направляется к дверям, он остановил его:

– Погоди, Лёньша, не открывай, я сам сначала посмотрю.

Но в этот момент дверь распахнулась сама, и на пороге появился молодой русоволосый мужчина.

Леонид от неожиданности отпрянул назад.

Филипп стремглав поднялся на третий этаж, но не успел завернуть за угол в коридор, как услышал издалека голос Маши, кого-то о чем-то спрашивающий, и последовавший за этим характерный хлопок выстрела из пистолета с глушителем.

«Holy shit![12] – остановился Филипп, внутренне напрягаясь. – Да тут что-то не так!»

Присев к полу, он уже, было, собрался осторожно выглянуть из-за угла, как вдруг заметил, что одна из створок двери в коридор немного отошла в сторону, отражая в стекле происходящее там.

По коридору двигались люди, предъявившие охраннику внизу удостоверения сотрудников ФСБ, двое из них поспешно затаскивали в ближайший кабинет чье-то тело, по-видимому, Маши… Двое других следовали вдоль ряда дверей в кабинеты по обе стороны коридора, резким толчком открывая их и осматривая помещения.

«Интересно, почему они здесь ищут? Круглов же должен быть у Вахрушева, или он уже оттуда ушел?» – пронеслось в голове у Кондратюка, и он пожалел, что оставил оружие в машине.

Бежать за охраной уже было поздно, могут заметить, а оставаться здесь после того, как эти странные фээсбешники убили секретаршу – глупо. Составлять «компанию» Маше ему совершенно не хотелось…

«Но где же Вербицкая? – насторожился он, сообразив, что та тоже должна быть где-то здесь рядом. – Не дай бог, и ее убили…»

Он напряженно наблюдал в отражение, как человек вышел из кабинета, куда затащили труп секретарши, и присоединился к досматривающей кабинеты парочке. Подойдя к кабинету, который занимал заместитель Вахрушева по науке, троица остановилась, а потом один из них, тот, что был с автоматом, рывком дернул на себя дверь и впрыгнул внутрь.

Тут же раздался хлопок пистолетного выстрела, и последовавшая за ним очередь из автомата выпадавшего из кабинета стрелка. Видимо, умирая, он успел нажать на курок. Следом прогремел еще один выстрел из кабинета, уложивший на пол второго нападавшего. Третий, вскинув руку, выстрелил, но и его ждала участь предшественников – он упал рядом с ними.

«Ни черта себе! – подумал Филипп. – А куда делся четвертый, их же было четверо, может, это он из кабинета и стрелял? Прямо Чикаго какой-то! Сейчас сюда народ налетит!»

Филипп поднялся и крадучись пошел по коридору в сторону лежащих на полу трупов.

«Крови-то сколько!» – поморщился он, оглядывая несомненно мертвые тела, и пройдя между ними, тихо приблизился к двери в кабинет, где засел грозный стрелок. Оттуда донеслось несколько голосов, среди которых он узнал голос Вербицкой.

«Ага, скорее всего, там находится и Круглов, – подумал Кондратюк. – Для подполковника ФСБ эдакая история, наверняка, не в новинку… но почему он их убил, и почему они шли к нему тоже с явным намерением убить? Ребус…»

Опасаясь получить пулю в лоб прямо через дверь, он осторожно приложил ухо к косяку, пытаясь получше услышать, что происходит внутри. Неожиданно он почувствовал неприятное ощущение, словно кто-то ему смотрит в спину. Он резко оглянулся, но ничего подозрительного не заметил. А из кабинета вдруг донесся женский плач и утешающие мужские голоса.

«Там явно что-то случилось!» – сделал вывод Филипп и уже было собрался постучать и предложить помощь, как вдруг дверь сама распахнулась и он увидел плачущую Есению, которую поддерживал черноволосый мужчина, а за ними стоял с кругловским «дипломатом» в руках тот, кто выводил Вербицкую из актового зала. Мгновенно сориентировавшись, Филипп решил действовать напористо… Если он хотел что-либо узнать от Вербицкой, нужно было выводить ее отсюда к себе на конспиративную квартиру, а то налетит сейчас орда дознавателей и отнимут ее у него.

– Здравствуйте, – поздоровался стоящий в проеме двери мужчина, окидывая их взглядом внимательных глаз. – Что у вас тут происходит? – и он заглянул Леониду через плечо.

Заметив лежащее на полу окровавленное тело Круглова, он присвистнул:

– Ничего себе, подполковник Круглов убит! Знаете что, господа, кажется, у вас проблемы, на улице еще один ждет в джипе. Пойдемте-ка со мной, я помогу вам выбраться отсюда.

– А вы кто такой? – настороженно спросил Леонид, прикрывая собой Есению.

– Меня зовут Филипп Кондратюк, я ученый секретарь сего института и референт господина Вахрушева. Есения Викторовна меня знает, – Филипп улыбнулся Есении. – У меня внизу машина, я смогу вас тихо увезти отсюда, – и, хладнокровно переступив через тело мордатого бандита, он вышел в коридор, приглашая их следовать за ним.

Леонид бросил вопрошающий взгляд на Федора.

– Пошли, – буркнул тот.

– А он?… – оглянулась на Круглова Есения.

– Пойдем, здесь с ним без нас разберутся, мы ему уже ничем помочь не можем… – положил ей руку на плечо Федор.