– Не сомневаюсь, но только зачем ты мне это все рассказываешь? – отмахнулся Леонид. – Наслышан я о ваших достижениях и всяких там ППРГСН… Все это лабуда, не стоящая страданий людей.

– Лабуда?! – вскинулся Круглов. – Да ты знаешь, что эта «лабуда» работает почище любого самого мощного оружия? Причем работает незаметно и нераскрываемо?

Леонид недоверчиво посмотрел на него.

– Да-да! А то, что всех, кто валил в прошлые годы из нашей страны, мы отпускали с «сюрпризом», знаешь? То-то и оно, что не знаешь, а они уже заложили такую закваску в давно бродящем западном мире, особенно в Штатах, что мне иногда самому становится страшно. Все эти взлеты наших мафий за рубежом, думаешь, это все случайность? Ни хрена! Просто уже лет тридцать всем «отъезжантам» в «дринк» незаметно добавляются генетические присадки, которые полностью блокируют появление иррациональных чувств у них самих и их потомков, а изменения в психологии не так заметны, их сразу не уловишь. Слышал, наверное, какой огромный процент психически больных людей проживает сейчас в Штатах… Хотя после расшифровки генома человека нашим ученым не составило бы особых проблем применить и генетическое оружие, вызывающее физиологические мутации, например, рост хобота и рогов у всех солдат противоборствующей стороны, но нам пока это не нужно.

– И что же это еще за иррациональные чувства? – спросил Леонид, чувствуя холодок от речей Круглова.

– Да те самые: совесть, честь, долг, грех. Мутанты этих чувств знать не будут, и станут жрать свое общество, друг друга и самих себя. И сожрут, верь моему слову… Так что наши эмигранты или «бывшие русские» – это живые мины с отложенным взрывом, так сказать: наши «секс-бомбы»… Америка думает, что она поставит Россию на колени, но придет время, и ей будет не до наших коленок. Она не будет знать, как ей с собственным-то населением разобраться…

Увидев, что Леонид внимательно слушает, Круглов решил идти ва-банк:

– Слушай, Леонид, развяжи ты меня! Ну не представляю я ни для тебя, ни для Есении больше никакой опасности. Если ты думаешь, что моя жизнь здесь была сахарной, то глубоко ошибаешься. Да я, если хочешь знать, из-за твоей женщины загремел сюда и проторчал здесь без малого пятнадцать лет. У тебя-то хоть сын есть, да и Есения твоя жива, а у меня ничего – только эта долбаная работа. А сейчас жизнь пошла к закату, еще немного и я буду никому не нужен. Ты посмотри, что творится вокруг. Все ведь разваливается, разворовывается, продается! Но мне теперь хочется просто жить. Надоело бороться, хочу на покой, под какую-нибудь пальму. Мы как раз сегодня собирались с Есенией «уходить» отсюда, для этого и была затеяна вся эта поездка на конференцию. У нас уже и билеты заказаны…

– Ты еще скажи, что вы с Есенией большие друзья, – перебил его Леонид, насмешливо глядя на него.

– Да, друзья! – с напором ответил Круглов. – Я все эти годы поддерживал ее, как мог. Кстати, и сына я тебе вернул. И он, по моим сведениям, добрался до тебя цел и невредим…

Леонид бросил на него удивленный взгляд.

– Да, да, спроси у Есении, если не веришь… – предложил Круглов.

– Зачем же в нас тогда стреляли? – с недоумением спросил Леонид.

– И что, попали? – спросил в свою очередь Круглов, насторожившись. Он об этом не знал, в Конторе ему только сказали, что мальчишка объявился в Питере, где его вместе с отцом безуспешно пытались задержать, но как это было – не прокомментировали.

– Нет, но стекла в машине попортили.

– Ну, вот видишь! – с облегчением воскликнул Круглов. – Если бы хотели попасть, то обязательно бы попали! А стреляли просто так: для создания видимости горячей обстановки…

В этот момент открылась дверь, и вошли Федор с Есенией. В руках Федора была охапка одежды: поверх своей куртки и Леонида он нес дубленку Есении.

Есения, войдя в кабинет и увидев лежащего на полу Круглова, ошеломленно остановилась.

Повернувшись к Федору, она сурово спросила его:

– Что здесь происходит?

Тот промолчал и посмотрел поверх ее головы на Леонида.

Поднявшись со своего места, отчего лежащий на его коленях пистолет с грохотом упал на пол, Леонид сказал дрогнувшим голосом:

– Здравствуй, Есения.

Она резко повернула голову и устремила на него потрясенный взгляд.

Леонид молча смотрел на нее, наблюдая, как недоверие в ее глазах сменяется надеждой, а потом и радостью.

– Леонид Аркадьевич? – тихо спросила она. – Это правда вы?

– Ну какой я тебе «Леонид Аркадьевич»? – укоризненно сказал он, подходя к ней. – Ты что, все забыла? – и он обнял ее.

Она вдруг судорожно обхватила его руками, словно боясь, что он сейчас исчезнет, а потом, закрыв глаза, стала незряче ощупывать чуткими пальцами его лицо. Леонида это даже немного испугало.

– Какая трогательная встреча! – не утерпел с пола Круглов, чувствуя бешеную ревность и злость от того, что он находится перед Есенией в таком унизительном положении.

– Развяжите его, – попросила Есения, услышав голос Круглова. – Он мне очень помог.

– Это правда, что он устроил побег Лёне? – тихо спросил ее Леонид.

– Да, – коротко подтвердила она.

Озадаченно посмотрев на Круглова, Леонид помедлил, решая, что делать, но потом сказал:

– И все-таки я ему не доверяю. Давайте, лучше оставим его здесь. Полежит немного связанным, пока его не найдут, а мы тем временем скроемся.

– Без меня вам не скрыться, – твердо произнес Круглов. – По вашему следу бросят таких профессионалов, что далеко вы не уйдете, верьте моему слову! У вас есть шансы только в одном случае: если вас поведу я.

– Сергей Сергеевич прав, он знает, что делать, – сказала Есения. – Тем более что мы сегодня как раз собирались исчезнуть…

– …и у меня уже все готово… – добавил Круглов.

Федор молча резанул по шнуру, который опутывал руки Круглова, освобождая его.

Сев рывком на полу, Круглов принялся растирать запястья.

– Может, и оружие вернете? – больше для проформы спросил он.

Федор отрицательно покачал головой и, похлопав себя по поясу, ответил:

– Пусть у меня пока побудет, так спокойнее…

– Ну ладно, нужно выбираться отсюда, – сказал, вставая, Круглов. – Где мой кейс?

– Вон… – показал Леонид на лежавший под столом «дипломат».

Он с трудом запихнул его туда, когда Федор отстегнул «дипломат» от запястья Круглова, чтобы связать ему руки. При этом их удивила неожиданная тяжесть элегантного с вида чемоданчика – что Круглов мог в нем такое таскать, не пудовую же гирю?

– Кстати, а чем это вы меня шарахнули? – спросил Круглов, потирая затылок и морщась от боли. – Шишак здоровенный набили, садисты…

Федор усмехнулся, глянув на Леонида, и вдруг предостерегающе поднял руку: из коридора донеслись тяжелые шаги нескольких человек, следовавших мимо их кабинета. Спустя секунд десять хлопнула дверь где-то дальше по коридору.

Круглов тоже насторожился.

«Кто это тут может ходить группами? – подумал он, глянув на часы. – Перерыв еще не начался…»

Его интуиция, обострившаяся в последнее время, подсказывала ему, что оставаться здесь дольше становится опасным.

– Кто-нибудь видел, как ты вел сюда Есению? – тихо спросил он у Федора, придвигаясь к нему.

– Охранник видел, как мы с ней поднимались из гардероба по лестнице сюда. А что?

– Да жду я тут одних «гостей»… – туманно ответил Круглов. – Если это они, то что-то слишком быстро…

– Не из тех ли это «гостей», что в Озерный прилетали под видом комиссии? – спросил Леонид, прислушивавшийся к их разговору.

– А ты-то откуда об этом знаешь?! – удивился Круглов, уставившись на Леонида.

– А мы там тоже были… – ответил тот спокойно и метнул ехидный взгляд на пораженного Круглова.

– Уж не вы ли угнали их вертолет? – не веря собственным словам, спросил Круглов.

– Мы – самые, – гордо кивнул Леонид.

– И откуда что берется?… – протянул Круглов, с уважением переводя взгляд с Леонида на Федора и обратно. – Да я теперь, мужики, уверен, что мы прорвемся… в широком смысле прорвемся…