Первый день игр закончился, после Тумара не выводили никого – он был завершительным блистающим примером непобедимости повелителя города.

Бои должны были продлиться еще три дня и бойцов не забирали из клеток. Некоторые сидели молча, некоторые тихо переговаривались с соседями, жалуясь на судьбу и сетуя, что может быть завтра им придется схватиться друг с другом и убить собеседника. С Нартангом никто даже и не пытался заговорить, потому что вид у него сейчас был просто дикий: чем больше он размышлял о случившимся тем большая ярость росла в нем. А лишь только он пытался заставить себя успокоиться, все чувства приобретали еще более яркие краски, обостряя восприятие мира воина стократно. Нартанг буквально сходил с ума от ярости и отчаянья, ему казалось, что его клетка сжимается все уже и вот-вот раздавит его, он то метался в ней, как метался убитый им не так давно лев, то наоборот застывал в неподвижности на длительное время.

При появлении Залима Нартанг вздрогнул и быстро вскочил на ноги, раб отшатнулся от его клетки, словно он действительно был страшным львом со смертоносными когтями.

– Я принес тебе воду, воин, – успокаивающе обратился к нему Залим, все продолжая отходить в сторону.

Нартанг не сразу осознал его слова. Так оказалось, что обе клетки слева и справа от него оказались пусты, и к концу дня он совсем довел себя до безумства, негодуя от происков Хьярга и несправедливости Судьбы. Некогда приходившее только в минуты опасного боя затмение мировосприятия уже не сходило с него битых два часа, он тяжело дышал и видел все словно в тумане, голоса доносились до него как через плотный пух – искаженные и размазано-низкие.

– Ты что? Что с тобой? – встревожено спросил Залим.

– Дай воды! – просипел Нартанг, прислоняясь лицом к клетке и протягивая руку со вздувшимися венами.

Раб шагнул к нему осторожно и быстро всунул в руку кувшин. Когда воин принялся жадно пить воду, Залим умчался прочь. Но проводившему ему взглядом Нартангу показалось, что раб еле плетется, делая немыслимые движения.

– Эй, одноглазый, ты чего? Да ты не серчай так, я же его так не долго – хлоп и все, как муху! – гоготал из своей клетки Тумар – ему уже давно принесли небольшой кувшин, в котором вода явно была заменена на неплохое вино; когда же бойцов обносили похлебкой – у него в миске оказались все куски мяса, которые он на показ вытаскивал и ел, вызывая зависть у своих полуголодных соседей, про которых хозяева могли не вспомнить еще несколько дней, пируя после боев.

– Ты тупой ублюдок, тебе неизвестна честь воина, ты умрешь в тот же миг, как мы встретимся на арене, – прохрипел Нартанг, поворачиваясь на искаженный его сознанием звук голоса врага, задыхаясь от переполнявшей его ярости.

– Что ты там сипишь, пес? – ухмыльнулся Тумар, – Ты тоже хочешь к предкам? Но я к тебе не буду так добр, как к твоему приятелю! Тебя я нарежу на сто маленьких уродцев!

– Ты умрешь! Завтра! – прорычал Нартанг, сжимая в руке тонкий кувшин, превращая изящное горлышко в бесформенный комок металла.

– О-о-о, ну мне почти страшно, щенок! – засмеялся силач, – Смотри, зубы не обломай!

Нартанг сам оскалился, показывая свои клыки и сел – находясь в движении он неосознанно заставлял себя сгорать от беспокойства.

– Ты что там затих, щенок? Нечего ответить? Конечно, ведь на самом деле ты всего лишь дурной мальчишка! Потому что настоящему мужчине всегда есть что сказать!

Твой приятель, если честно, умел сказать колко – но он не долго после этого оставался мужчиной! – все не унимался Тумар, немного захмелев от вина и сделавшись еще невыносимее.

У воина защемило сердце, ему не хватало воздуха, а жар тела, казалось, расплавит сейчас все сосуды.

– Я не разговариваю с мертвецами, – мученически прорычал он и прикрыл глаз.

Но покоя он так и не получил. Вскоре послышались тяжелые шаги.

– Нартанг, Нартанг, что с тобой, дорогой! – спешил к нему торговец, озабоченный словами Залима, что воин не в себе и весь мокрый от жара. Торговец в последний момент остановился, во время вспомнив о запрете и посеменил обратно за майтуном – главным распорядителем. Вскоре он вернулся с ним.

– Ему что-то дали, он заболел, а утром был силен, как лев! – обеспокоено тараторил торговец.

– Почтенный, рабов еще не поили – мы поим их перед закатом. И к твоему рабу никто не подходил – он мечется по клетке с окончания игр и все лается с Тумаром повелителя, – степенно отвечал ему седой старец в богатых одеждах, его пальцы были унизаны массивными перстнями с драгоценными камнями, а в руке он сжимал короткий черный посох с круглым отполированным набалдашником, – Вот можешь удостовериться у смотрителей – он жестом подозвал к себе сидящего в тени служителя арены, наблюдавшего в этот час за рабами.

– Да господин? – поклонился ему подошедший.

– Скажи, подходил ли кто-нибудь к бойцу почтенного Карифа сегодня?

– Сегодня приходил только раб почтенного Карифа, под моим присмотром зачерпнул воды из колодца и дал ему напиться. Перед этим я проверил кувшин – он был чист… – пожал плечами служитель.

– Тебе достаточно моего слова, Кариф? За своих людей я могу поручиться – они не будут мне лгать, а значит я могу дать за них слово, – обратился к торговцу седой майтун.

– Конечно, о, почтенный… – растерянно заулыбался Кариф, – Но дозволь мне побеседовать с моим рабом. Я также даю слово, что никаких отступлений от правил не случится с моей стороны!

– Я верю тебе, как себе, почтенный Кариф, – с легкой улыбкой произнес явную ложь старик, – Но чтобы ни у кого не возникло сомнений в истинности я дозволю тебе поговорить с рабом только при мне.

– О, да благословит Солнце твою мудрость! – радостно закивал Кариф.

– Ну, где твой дикарь?

– Почему же дикарь, почтенный, – заискивающе пригибаясь развел руками торговец.

– Мне донесли, что он чуть не разломал клетку после боя – метался в ней, словно зверь, – едва заметно ухмыльнулся старец.

– Нартанг, Нартанг, ну как ты? – заботливо подошел Кариф к клетке с казалось задремавшим воином. Но лишь только торговец прислонился к толстым прутьям, Нартанг в мгновенье ока метнулся к нему, схватив за затылок и вдавливая пухлое лицо между прутьями.

– А как ты думаешь?! – зло прорычал он в самое лицо торговца, – Как ты думаешь, уродец, как я себя чувствую?! – вид воина и его безумный взгляд навел на Карифа такой ужас, что он пронзительно заорал, молотя в воздухе руками и семеня на месте ногами.

Старый майтун мгновенно среагировал на происшедшее, быстро ударив Нартанга по руке своей небольшой полированной палкой – она оказалась достаточно тяжелой и врезалась точно в какое-то сплетение нервных окончаний, заставив руку воина разжаться и безвольно обмякнуть от локтя, болтаясь мягким довеском на напряженном бицепсе.

– Не смей бросаться на хозяина, пес! – сухо произнес он, разглядывая тяжело дышащего Нартанга выцветшими, когда-то карими, глазами.

– Ай, шайтан! Шайтан! Шайтан в тебя вселился! – запричитал сконфуженный Кариф, поправляя сбившийся тюрбан.

Нартанг опять схватился за решетку слушающейся рукой, казалось, не обращая внимания на отнявшуюся, и издавал какой-то полу-стон полу-рык, немного покачиваясь. Его рассудок явно был затуманен.

– Господин, господин мой, что он тебе сделал?! – в ужасе метался вокруг хозяина бледный Залим, помня о своих коротких «соприкосновениях» с воином.

– Ты что, обезумел? – напустился было на Нартанга Кариф, немного придя в себя и не приближаясь более на опасное расстояние, но вглядевшись получше в лицо своего бойца, понял, что не далек от истины.

– Дай воды! – произнес воин свою привычную просьбу.

– Ему надо много пить, – бесцветно произнес майтун, – Поставьте ему большой чан, – повернулся он к сбежавшимся на шум служителям, – А тебе, почтенный, не стоит с ним больше видеться. Думаю я, ему не пойдет это на пользу. Будет воля Солнца – завтра он уже будет здоров, – с этими словами старик неожиданно быстрым движением ткнул воина в отнявшуюся руку и она тут же легла рядом с другой на соседний прут, крепко зажав его, – А теперь попрошу всех удалиться, дабы не ставить под сомнение правила боев! – торжественно закончил он и все собравшиеся невольно поспешили исполнить его пожелание.