— Разумеется, — улыбка солли стала кислее уксуса, — после того, как пришёл конец Пьеру и Сен-Жюсту, всё, что мы получаем, это слухи и сведения из третьих рук. Их новое руководство, похоже, не слишком хорошо к нам относится. В чём, конечно же, отчасти наша вина, — он поморщился. — После прекращения огня они мало что могли предложить из образцов оборудования манти, а мы не были особо заинтересованы помогать им с их собственными разработками, раз уж поток сведений о технике манти стал пересыхать. Похоже, они, э-э, припомнили это нам, и когда на их сторону перешёл Эревон с действующими образцами технологии манти, их инженеры фактически велели нам проваливать. Так что последние наши сведения, полученные из первых рук, устарели на пять стандартных лет, и возможно, что всё это чертовски неточно.

— Но если нет, значит манти делают намного менее громоздкие, чем прежде, ракеты большого радиуса действия. Это должно означать, что они нашли лучшее решение, чем просто устанавливать большие и более эффективные сверхпроводящие кольца. Если собираешься втиснуть два — даже три, по некоторым слухам — полноценных двигателя в ракету такого размера, какой они предположительно используют, то внутреннего объёма не хватит на размещение обычных сверхпроводящих накопителей, способных питать эту чёртову штуку.

— Полагаю, что нет, — согласился Хеджедусич. — Но возможно ли вообще создать такой маленький термоядерный реактор?

— Теоретически возможно. Если осуществляющее сжатие гравитационное поле будет достаточно мощным. Но потребуется изначальная запитка от внешнего источника, что, в свою очередь, скорее всего будет означать необходимость в некой хитроумной модификации пусковых установок. В любом случае, — Леваконич помотал головой, отбрасывая теоретизирование, — я собирался сказать, что у них практически неограниченная дистанция открытия огня. Они могут запустить свои чёртовы ракеты с расстояния в пять или шесть световых часов, дать им разогнаться, а двигатели второй ступени запрограммировать не включаться до тех пор, пока они не выйдут на дальность атаки своей цели. Если не разгоняться слишком сильно, то даже при очень длительном участке полёта по инерции удастся избежать значительной деградации бортовых сенсоров из-за бомбардировки частицами.

— Господи Иисусе, — прошептал Хеджедусич, а Леваконич фыркнул.

— Нет, всего лишь чертовски хорошие инженеры, — язвительно поправил он. — И прежде чем глаза у вас вылезут из орбит так же далеко, как у меня, когда я впервые об этом услышал, вспомните вот что. Ракета хороша лишь настолько, насколько хороша система управления огнём, а даже манти не могут задать точную программу стрельбы, или провести промежуточную коррекцию траектории, с расстояния в половину звёздной системы. В настоящий момент у них радиус досягаемости куда больше, чем они могут использовать. И даже если они сумели уменьшить ракеты настолько, насколько выходит по докладам некоторых наших источников, те всё равно остаются заметно больше наших. А это значит, что при том же объёме погребов количество ракет в них будет меньше, так что маловероятно, чтобы они могли позволить себе запускать их тысячами, что потребуется для достижения существенного числа попаданий на таких дистанциях в бою между флотами.

— Однако ваша верфь — это совсем другой коленкор. Она не может уклоняться, и гравистен у неё тоже нет. Так что, если всё, что им нужно, это разрушить станцию "Эройка", то достаточно было бы выпустить массированный залп ракет со старомодными контактными боеголовками, которые обрушаться на вас на семидесяти пяти или восьмидесяти процентах скорости света. Вы никак не сможете остановить достаточное их число, особенно если они добавят к атакующей волне свои новые средства обеспечения прорыва. И для этого им вовсе не нужно даже внутрь гиперграницы заходить.

— Но мы и не знаем, что они собираются зайти внутрь, — заметил Хеджедусич.

— Думаю, собираются, — мрачно ответил Леваконич. Мониканец вопросительно взглянул на него, и он пожал плечами. — Исидор, я полагаю, что тот большой ублюдок — транспорт, скорее всего транспорт боеприпасов. Они не собираются брать его с собой туда, где с ним может случиться какая-либо неприятность, поэтому и тормозят, чтобы держаться рядом с ним, пока принимают подвески на буксир. Как только загрузятся, транспорт останется вне гиперграницы, а остальные пойдут внутрь.

— Что внушает вам такую уверенность?

— Это не уверенность. Но если бы у них было такое желание, то стрелять они могли прямо оттуда, а если это транспорт боеприпасов, то какого чёрта беспокоится о ёмкости погребов? Ракет у них в избытке. В этом случае, если захотят, они могут себе позволить низкую точность стрельбы. Так что если они собираются подойти на расстояние, где точность их огня возрастёт, это заставляет предположить, что они хотят быть уверены, что попадут туда, куда целятся, а не разнести вдребезги всю станцию. Что также заставляет предположить, что они как минимум захотят поговорить с вами, прежде чем убивать, хоть пока этого и не сделали. А это слегка добавляет веса вопросу, где же собственно сейчас находится коммодор Хорстер.

— Все корабли доложили о взятии подвесок на буксир, сэр, — заявил Нагчадхури.

— Замечательно. Передайте коммандеру Бэдмачин мои поздравления с хорошо исполненным манёвром. Напомните ей не забывать отслеживать сигналы сенсорных платформ. Если что-то направится в её сторону, встретимся в основной точке сбора.

— Есть, сэр.

— Коммандер Райт.

— Да, сэр.

— Возобновить ускорение и лечь на курс к станции "Эройка".

— Вы правы, Изрок, они идут к нам, — сказал Хеджедусич. — А значит и мысль насчет Хорстера тоже стоящая, — он снова повернулся к секции связи. — Лейтенант!

— Да, сэр?

— Мне нужна направленная передача в сторону от этих типов. Свяжитесь с капитаном Симонсом в БИЦ. Попросите его определить области пространства, где скорее всего могут находиться корабли коммодора Хорстера, а потом накройте сигналом все из них, что сможете, не давая этим типам возможности его перехватить. Поняли?

— Да, сэр!

— Хорошо. Адресуйте сообщение командиру первого дивизиона и приготовьтесь записывать.

— Есть, сэр. Готов к записи, сэр.

— Очень хорошо. Начало сообщения. "Янко, к станции "Эройка" направляются неизвестные, но предположительно враждебные корабли. Я считаю, что их целью является уничтожение или захват наших новых кораблей, и не ожидаю, что удастся ограничиться переговорами. Я знаю, что вы где-то там. Если у вас есть возможность вмешаться, это скорее всего удачный повод для стрельб боевыми. Я буду тянуть время как смогу, но если это те, кто я думаю, у меня может не быть возможности добиться многого. Не забывайте о превосходстве манти в дальнобойности. Если это мантикорская эскадра, главным будет подобраться к ним на дальность своего оружия, не погибнув при этом. Если получите это сообщение и сможете подтвердить получение, не выдавая своего местоположения противнику, сделайте это. Если не можете вмешаться, известите меня, безотносительно того, смогут или нет перехватить ваш сигнал. В противном случае соблюдайте радиомолчание и действуйте по собственному усмотрению. Удачи. Думаю, она понадобится нам обоим. Исидор, конец связи".

Он проследил за тем, как связист прослушивает запись через наушник. Лейтенант кивнул.

— Запись чистая, сэр.

— Очень хорошо. Свяжитесь с БИЦ и не забудьте приложить всю имеющуюся тактическую информацию.

— Есть, сэр.

— Шкипер, мы подходим к указанной вами точке, — напомнил лейтенант-коммандер Нагчадхури.

Терехов взглянул на Ван Дорта, и тот ответил ничего не выражающим взглядом. Говорить тут было не о чём, и оба это знали. Именно поэтому они были здесь.